Так шли мы к победе - Баграмян Иван Христофорович. Страница 57

На левом фланге армии 5-я гвардейская стрелковая дивизия полковника Н. Л. Солдатова, введенная в бой 15 июля на участке 36-го гвардейского корпуса, совершив обходный маневр с юга, при содействии 84-й гвардейской дивизии освободила деревню Уколицы. При этом был наголову разгромлен 112-й полк 25-й моторизованной дивизии немцев. Продолжая наступление, соединения корпуса во взаимодействии с правофланговыми частями 61-й армии после ожесточенных боев к утру 17 июля овладели крупным узлом обороны противника селом Кирейково и захватили богатые трофеи. Гитлеровцы потеряли выгодные для обороны позиции, понесли большие потери и стали отходить к Болхову. Теперь и левый фланг нашей армии был достаточно обеспечен. Все усилия можно было сосредоточить на главном, болховском направлении.

11-я гвардейская армия получила новое усиление — 25-й танковый корпус генерала Федора Георгиевича Аникушкина. Ему было приказано двигаться на Хотынец. 18 июля танкисты вступили в бой. Путь им преградили переброшенные сюда из-под Брянска 253-я и 707-я немецкие пехотные дивизии. Наткнувшись на организованный огонь и подвергаясь непрерывным массированным ударам вражеской авиации, корпус своими главными силами прорваться на Хотынец не смог. Удалось это только одной 162-й танковой бригаде, которой командовал полковник Игнатий Антонович Волынец. 19 июля бригада, опередив главные силы корпуса на 20 километров, внезапно ворвалась в поселок. Здесь, на станции, танкисты уничтожили бронепоезд и железнодорожный эшелон, частично груженный танками, разрушили участок железной дороги. Но затем, атакованные противником с нескольких направлений, они вынуждены были с боями отойти на соединение с главными силами. Во время нападения на станцию полковник И. А. Волынец был тяжело ранен. Бригаду возглавил его заместитель по политической части подполковник Н. И. Сыропятов. По пути к своим танкисты разгромили еще колонну пехоты противника, а в районе Локни — штаб 76-й немецкой пехотной дивизии. При этом был убит фашистский генерал.

К 17 июля главные силы нашей армии глубоко продвинулись в расположение противника и нависли над основными тыловыми коммуникациями, связывавшими всю орловскую группировку немцев с ее тыловой базой, расположенной в районе Брянска. К сожалению, наши сомнения, высказанные при разработке операции, оправдались: войска Центрального фронта все еще вели напряженные бои севернее Курска и не имели возможности пойти нам навстречу, чтобы замкнуть кольцо.

Однако угроза выхода наших войск во фланг и тыл 2-й танковой и 9-й полевой армий немцев вынудила генерал-полковника Моделя срочно изъять из 9-й армии, действовавшей против Центрального фронта, три танковые и одну моторизованную дивизии и бросить их против нас. Это в значительной мере ускорило и вместе с тем облегчило переход Центрального фронта в контрнаступление.

Нас обрадовало известие, что начавшие 15 июля контрнаступление войска Центрального фронта сломили наконец сопротивление противника и двинулись на север. На их участке враг огрызался не менее упорно, чем на нашем.

К исходу седьмого дня боев полоса наступления нашей армии расширилась до 120 километров, войска вклинились в глубину обороны противника до 70 километров. Правда, резервы уже были введены в действие, но мы все же продолжали наступать. Между соединениями образовались большие разрывы. К тому же на подступах к Болхову мы снова встретились с прочной обороной, которую противник занял не только остатками разгромленных в предыдущих боях войск, но и вновь подошедшими из глубины резервами, в том числе выведенной из района Кром 9-й танковой дивизией. А на подходе к линии фронта отмечались все новые и новые вражеские колонны.

Чтобы изыскать средства для дальнейшего развития успеха и не бить на Болхов влобовую, мы решили перегруппировать часть сил с флангов в центр армии и нанести главный удар на юг и юго-восток, чтобы выйти в тыл болховской группировки противника.

36-й гвардейский стрелковый корпус (без 5-й гвардейской стрелковой дивизии) в ночь на 18 июля был выведен из боя и после ночного марша сосредоточился в лесах южнее Шванова. Перед ним была поставлена задача утром 19 июля начать движение правее 8-го гвардейского корпуса в общем направлении на Узкое, Знаменское. Heсколько позже туда предполагалось перебросить часть сил 16-го гвардейского корпуса.

Произведя эту перегруппировку, мы возобновили атаки. Крупные силы противника — 9-я и 4-я танковые и 253-я пехотная дивизии — сопротивлялись отчаянно, то и дело предпринимали контратаки. Кроме того, у нас стал ощущаться недостаток в боеприпасах. Темп наступления снижался.

Чтобы быть поближе к наступающим войскам, мы перенесли командный пункт армии в лес возле Шванова и здесь вместе с полковником Ф. Н. Бобковым мудрили над картой, выискивая возможности для наращивания удара. Пожалуй, настала пора просить у командующего фронтом солидной помощи. Я знал, правда, что в ближайшие дни командование собирается ввести в бой с рубежа реки Рессета прибывшую из резерва Ставки 11-ю общевойсковую армию. Это высвободило бы нам по меньшей мере три стрелковые дивизии и значительно сократило бы фронт наших действий. Эх, если бы поскорее это произошло! Размышления над картой прервал встревоженный комендант штаба капитан Гучиков, лихой горец, депутат Верховного Совета СССР.

— Товарищ командующий, — доложил он. — В районе штаба задержана машина с двумя неизвестными. Один из них назвался военным корреспондентом Эренбургом и требует, чтобы его провели к вам.

— Пригласите.

Через порог со штатской неторопливостью перешагнул сутуловатый человек средних лет, представился:

— Илья Эренбург, военный корреспондент.

Илья Григорьевич был в новой, слишком просторной для него хлопчатобумажной гимнастерке и таких же галифе. Седоватую копну волос венчала пилотка, которую он забыл снять. По всему заметно было, что человек не привык еще к военной форме, чувствует себя в ней неловко. На мой вопрос, куда он держит путь, Эренбург ответил:

— На передовую. Хочется своими глазами увидеть, как фрицы драпают.

Я попросил начальника политотдела армии полковника Д. Ф. Романова помочь писателю ознакомиться с ходом наступления, а затем направить его в одну из дивизий 16-го гвардейского корпуса.

На другой день мы снова увиделись. Илья Григорьевич вошел ко мне очень возбужденный и сразу же стал рассказывать, как много интересного увидел. Когда он прибыл в 11-ю гвардейскую стрелковую дивизию, на ее участке немецкие танковые части предприняли очередную контратаку и несколько потеснили один из наших полков. Передовые фашистские танки оказались всего метрах в восьмистах от наблюдательного пункта командира дивизии, где находился писатель. Однако дальше их не пустили. Артиллеристы открыли такой огонь, что гитлеровцы немедля повернули вспять.

Писатель своими глазами видел, как дымными факелами горели фашистские танки, как в панике бежали вражеские автоматчики.

— Все-таки я увидел, как драпают фрицы! — воскликнул Илья Григорьевич. Незабываемое зрелище!

Я заверил его, что теперь он сможет часто видеть удирающих фрицев. Красная Армия будет гнать их без передышки.

Нашу беседу прервал начальник штаба армии генерал-майор Н. II. Иванов. Он принес добрую весть: командующий фронтом распорядился ввести в сражение 11-ю армию генерал-лейтенанта И. И. Федюнинского. Обрадованные, мы кинулись к карте.

Эренбург заторопился и, тепло попрощавшись, ушел. Он побывал в ряде наших частей. Дольше всего задержался в 27-м гвардейском полку, беседовал со многими гвардейцами. Ему рассказали, как бронебойщик Владимир Родионов один вступил в бой с пятнадцатью вражескими танками и четыре из них подбил, а остальных заставил повернуть вспять; как казах Вахит Колумбаев расправился с десятком фашистов; как Сергей Комов пленил нескольких гитлеровцев; как младший лейтенант Наум Плавник со своим стрелковым взводом овладел сильно укрепленным опорным пунктом в тылу врага.

Беседовал писатель и с командиром передового в дивизии 27-го гвардейского полка майором Н. В. Харченко. Статный усатый южанин очень понравился ему. До войны Николай Васильевич Харченко работал зоотехником в совхозе, а на фронте стал отличным боевым командиром, постиг мудрую суворовскую науку побеждать малой кровью сильного врага.