Золото наших предков (СИ) - Дьяков Виктор Елисеевич. Страница 8

Впрочем, то что здоровый парень призывного возраста не служит не являлось для него таким уж нонсенсом. В Москве, как нигде в России молодежь «косила». Но Калина до сих пор думал что «откосить» могут отпрыски либо богатых родителей, либо имеющих «рычаги» для воздействия на призывные медкомиссии, либо имеющих возможности пристроить сыновей в ВУЗы. Роман же происходил из нищей рабочей семьи, был более чем здоров, закончил с грехом пополам ПТУ… и тем не менее тоже «откосил».

– Специальность есть какая-нибудь? – продолжал задавать вопросы Калина, с трудом подавляя неприязнь к внуку своей квартирной хозяйки.

– В ПТУ на токаря учился, а завод на который нас должны распределять… в общем накрылся, – парень утёрся кулаком. – Грузчиком у отца на автобазе работал… потом ушёл… год уже устроиться никуда не могу.

– А чего ушёл-то?

– Платили мало… задерживали… четыреста тысяч… кто работать станет.

– Но отец-то работает, не уходит.

– А куда ему деваться… он уже больше двадцати лет там баранку крутит, до пенсии терпеть будет. А я нет, задарма не буду.

– Во-во, все они не хотят. Нас не спрашивали, куда ставили там и работали, – вмешалась в разговор бабка.

Внук снисходительно на неё покосился.

– Ладно, приходи завтра с трудовой и паспортом. Но знай, работа у нас грязная, в основном зубилом и молотком и тяжести таскать приходиться.

– Я работы не боюсь, мне главное, чтобы платили. Платить-то сколько будете?

– Если каждый день от звонка до звонка – миллион.

– Миллион? – переспросил Роман. – И без задержек?

– День в день, два раза пятого и двадцатого… Там у тебя бригадир будет, но ты знай, что для тебя основной начальник это я.

Калина намеревался среди рабочих иметь «своего» человека. Роман хоть ему и не понравился, но он решил попробовать, ведь тот должен быть ему благодарен за устройство на работу. Правда, на эту «должность» уже напрашивался и один из старых рабочих. Осведомители были у Калины и в армии. Командуя ротой он благодаря «тайным агентам» был в курсе «теневой» жизни вверенного ему подразделения куда в большей степени нежели его коллеги, чуравшиеся снимать «белые перчатки». Здесь же неожиданно свои услуги сам предложил некто Николай Карпов.

Странная личностью являлся этот Карпов. Сорокавосьмилетний пьяница, сын видного учёного, когда-то работавшего в этом НИИ. В семидесятых, после окончания престижного московского ВУЗа, Коля благодаря протекции отца распределился к нему «под крыло», на опытный завод при НИИ. Рядовым инженером Карпов работал недолго. В неполные тридцать лет он уже стал заместителем начальника цеха. Но «корм» оказался не в «коня». Коля начал пить… сначала немного, потом «по чёрному». От него ушла жена… папа умер. Из начальников он докатился до простого рабочего. Бывшие друзья отца, ещё сидевшие в руководстве завода и НИИ, упросили Шебаршина взять этого непутёвого выходца из «хорошей семьи» к себе совместителем. Коля по прежнему пил, ни «торпеды», ни «кодировка» не помогали. Но Шебаршин, столь непримиримый к прочим пьяницам, почему-то на его проступки закрывал глаза. Намёком, это же он посоветовал и Калине. Хоть директор и не сказал напрямую, но Калина без труда понял, что совместитель Коля по совместительству ещё является и директорским стукачём. Поговорив с Карповым наедине, он окончательно убедился в своей догадке, потому что тот сам предложил «работать» и на него. Не доверял ему Калина, но согласился. Именно от него он узнал о совместных махинациях Круглова и Ермолаевой. Но из этого вытекал вывод, что Коля ведёт и свою игру, ибо по каким-то причинам о том же Шебаршину он почему-то не доложил, потому что директор о совместных хищениях бригадира и кладовщицы был в полном неведении. В общем, с Колей пришлось держать ухо востро.

В сентябре Калина окончательно вознамерился решить вопрос со складом и заодно заменить некоторых рабочих. Ермолаева как специально предоставила такую возможность. Она вдруг заболела и не появлялась на работе вторую неделю. Калина переговорил с Шебаршиным, после чего в газету дали объявление, что в фирму «Промтехнология» требуются рабочие по демонтажу и кладовщик…

Часть II. Пашков

1

Сухо, солнечно, не холодно и не жарко. Стояло бабье лето, сентябрь 1997 года. Худощавый мужчина, выше среднего роста, лет сорока – сорока пяти, скорым шагом направлялся к комплексу жилых зданий, расположенных в одном из спальных районов Юго-Востока Москвы. Пройдя прямоугольную арку, ведущую во внутренний двор, он увидел детскую площадку и старика сидящего на скамейки возле песочницы. Мужчина вряд ли бы задержался взглядом на этой мешковатой фигуре, прошёл бы мимо к своему подъезду… Но во дворе никого больше не было, ни взрослых, ни детей. Он непроизвольно скользнул взглядом по сидящему раз… два. Со стариком явно что-то неладно: голова в кепке хоть и не сильно, но заметно заваливалась набок, одна рука бессильно повисла вдоль туловища, а вторая безуспешно пыталась что-то нащупать в кармане плаща.

– Что с вами… вам плохо!? – мужчина спешно присел на скамейку рядом. – Вам помочь?

– Дааа… пожалуйста… в кармане… валидол… – старик слабо застонал.

Мужчина сразу нащупал пластиковую трубочку, вытряхнул на ладонь таблетку… Лекарство подействовало, но приступ отнял у старика слишком много сил.

– Вы далеко живёте… может вам «скорую» вызвать? – участливо спросил мужчина.

– Нет… не беспокойтесь… я здесь… я рядом… спасибо, я сам дойду… извините за беспокойство, – еле слышно отвечал старик.

– Ничего, я не спешу. Давайте, я помогу вам дойти. Вам надо обязательно полежать. Не сидите, пойдёмте, – мужчина помог старику подняться и придерживая под руку повёл.

Идти пришлось действительно недалеко, метров пятьдесят до шестнадцатиэтажного дома-новостройки, близнеца дома, в котором жил и мужчина. Только квартира у старика оказалась однокомнатной, тогда как мужчина с семьёй занимал двухкомнатную. Он помог старику открыть дверь. В прихожей стоял телефон, чему мужчина немало удивился, ибо подавляющее большинство квартир в близлежащих новостройках ещё не телефонизировали.

– О, вам телефон уже поставили? А нам только в будущем году обещают… Может всё-таки вызвать «скорую»? – мужчина кивнул на тускневший в полумраке аппарат.

– Нет-нет… не стоит… это само пройдёт… мне уже легче. Проходите пожалуйста… не знаю, как вас и благодарить.

– Вам лучше прилечь.

– Нет-нет… я уже почти в порядке… спасибо…

По всему старик жил один. Квартира смотрелась по московским меркам бедновато, если бы не множество картин, статуэток, всевозможных декоративных изделий, буквально загромождавших и единственную комнату, и небольшую прихожую. Они были повсюду, на стеллажах вдоль стен, на этажерках, подставках, прямо на полу… Возле окна стоял мольберт с натянутым холстом.

– Вы, что художник? – спросил мужчина с интересом оглядывая «убранство» комнаты.

– Художник? Нет, это слишком лестно для меня, – ответил старик, с трудом опускаясь в глубину массивного чёрной кожи кресла. – Хотя я имею самое непосредственное отношение к искусству. Я искусствовед, точнее доктор искусствоведения, профессор, преподаю в ВУЗах уже более тридцати лет.

Мужчина с интересом продолжал рассматривать окружавшие его предметы.

– Откиньте штору… вам будет лучше видно и откройте пожалуйста форточку. После улицы воздух кажется таким тяжёлым.

Мужчина поспешил исполнить просьбу, и солнечный свет беспрепятственно хлынул в комнату, увешанную и уставленную предметами, значимость которых он постичь не мог, но к которым его почему-то тянуло как магнитом. Он переходил от картины к картине, от скульптуры к скульптуре…

– А это что? – мужчина остановился у странного холста в углу комнаты… Вернее, то был не один холст, а композиция включавшая холст с изображённым на нём пейзажем, который имел уже реальное продолжение прямо на полу, вернее на зелёном под траву паласе, где валялись пустые бутылки, консервные банки, головешки от костра…