Когда кончаются игры (СИ) - Базов Сс. Страница 72

Хаски сглатывает, сделает шаг к нему, другой и - останавливается. Его тело заедает как проржавевший организм, ноги больше не двигаются.

- Ты выбрала, - кивает Акросс.

- Ты же желал мне счастья, - напоминает Вега.

- Что с Каем? - у Хаски даже говорить получается с трудом. Акросс же спокоен, не пытается приблизиться.

- Я подумала, - Вега складывает ладони домиком, она заигрывает. - Вы хорошие ребята. Я могу для вас что-нибудь сделать? В обмен на Кая.

- Что значит в обмен?! - срывается Хаски, но Вега все такая же спокойная, даже счастливая.

- Ну да, - кивает она. - Я заберу его. Он ведь не нужен вам. Но вы не волнуйтесь, это не будет больно.

В ее взгляде появляется что-то стальное, безжалостное, злое.

- Как я могу оставить его вам? Вы оба пытались его убить. Издевались над ним. Нет, я не могу. Я хочу, чтобы Кай был счастлив. Чтобы ему не приходилось выбирать, кого защищать, от кого отказаться. Никто из вас его спасти не сможет, а его "Герду", - Вега наигранно вздыхает, поворачивается к Хаски, - ты убил.

- Он не будет нас помнить? - переспрашивает Акросс. - То есть: "Кая я забираю, а вы тут переубивайте друг друга хоть сто раз"?

- Нет, это вы не будете помнить Кая.

- Нет! - отказывается Хаски, снова пытается приблизиться.

- Потому что он созрел, и я уведу его так, словно его никогда и не существовало.

- Я не!.. - начинает Хаски и хватает воздух ртом, падает на пол, потому что так может приблизиться еще на шаг.

- Но у вас и не будет повода убивать друг друга, - продолжает Вега уже мягче, отступает к Каю. Он по-прежнему не настоящий, фарфоровый. - Я же знаю, о чем ты попросишь, Акросс... Если не будет Кая, то и смысла ее убивать не будет, так?

Акросс медленно кивает, еще не смея поверить в то, что ему предлагают.

- Вот видишь, я верну тебе Гидру. Насовсем, а не на пару часов. А вот Хаски чего хочет?

Сейчас Хаски - как смертельно раненый. Он дышит глубоко, отрывисто, слабо приподнимает голову.

- Помнить, - хрипит он. - Мне нужно его помнить.

Вега присаживается рядом с Каем, обнимает его за голову, прижимает к себе.

- Ты же понимаешь, что так лучше? - старается успокоить она. - Помнить Кая будет больно. Не проще ли забыть?

- Нет, - выдыхает Хаски, опускает голову. И вдруг разом становится легко - ничего не мешает не двигаться, не дышать. И вокруг уже не холодная темная зала, а родная жесткая кровать, своя комната. За окном раннее, мутное утро.

Хаски приподнимается и не может понять, что произошло, и было ли оно на самом деле. Пистолета в толстовке нет. Первая связь с миром - это телефон. Хаски трижды просматривает список, но номера Кая в нем нет. Зато находит и набирает Гидру. После случившегося он и не удалял номер, но вряд ли кто ответит по мертвому телефону.

- Да? - слышится раздраженный сонный голос. - Ты чего, капитан?

Хаски сбрасывает.

Последняя надежда - поискать Кая дома у самого Кая. Будто оживший мертвец не самое лучшее доказательство тому, что мир изменился, сдвинулся с той точки, на которой остановился.

И все же, ничего не меняется в городе. Все те же троллейбусы, машины, и даже, кажется, рожи все одни и те же. Это все равно дает какую-то абсурдную надежду на то, что Кай здесь есть. Может быть он и сам помнит о том, что произошло, будет шарахаться от Хаски, но все же - он должен существовать.

Тем больнее разочарование, когда дверь открывает его мама. Странно и невозможно это объяснить, оно на уровне шестого чувства, но Хаски ощущает - в этой квартире не пахнет Каем. Во всем мире нет его следов, и даже эта женщина не такая бодрая и боевая, какой Хаски увидел ее впервые. Она похожа на старую учительницу, что всю ночь проверяла тетради. Но остановиться Хаски уже не может, выпаливает:

- Саша... дома?

Хотя надо было бы спросить: "существует". Женщина прислушивается к имени как к чему-то отдаленно знакомому, как бы примеряя его на Виктора, прежнего сына, но осознав, что нет, не оно, отрицательно качает головой:

- Тут нет никакого Саши.

И агрессии в попытке что-то защищать в ней не просматривается. Она будто вместо чая пьет пустырник с ромашкой и не сразу вспомнит, какой сегодня день. Хаски от злой досады за себя и за эту женщину сжимает зубы и не удерживается, разочарованно бросает:

- А должен бы быть.

Когда он разворачивается, она устало выдыхает: "наркоман", и закрывает дверь. И все же, она открыла утром незнакомцу, совсем не боясь за свою жизнь.

Мир вымирает. Хаски сам чувствует себя в нем призраком - в то время, когда все сдвинулось с одной точки, он был вне мира, остался помнящим. Долго он сидит на первой же попавшейся лавочке, глядя то в скучный асфальт, то отвлекаясь на громкие звуки, а потом извлекает телефон из кармана и снова набирает номер Гидры.

- А теперь рассказывай, - устало начинает Хаски без приветствия. - Как так получилось, что я твой капитан.

Эпилог.

Хаски боялись даже свои. Последние полгода он как с цепи сорвался. Конечно, у него были причины убивать Акросса с особой жестокостью, хотя бы в память о своих прошлых смертях, вот только у самого Акросса больше не было причин умирать. Переход в реальность кончился почти ничем, если не считать того, что Гидра теперь в другой команде. И игры возобновились, все пошло по-прежнему. Только Хаски занял роль злодея и никого к ней не подпускал. Хотя во время перехода в реальность никто от их стычек не умер, было ощущение, словно он мстит за кого-то.

- Я тебя не отпущу, - упрямится Акросс. Гранит замолкает с видом: "Опять двадцать пять", отходит от Гидры, которая уже одной ногой в вентиляционной шахте. Девушка улыбается смущенно, заверяет:

- Все будет хорошо.

- Если получится... А если нет? Он же ненормальный и больше меня ненавидит только тебя. Он думает, что ты предала его.

- Так и есть, - соглашается Гидра. - И за это надо хотя бы иногда отвечать. А пока у нас шанс завершить игру и вытащить наших до того, как их отправят в переработку. Акросс, я - способ поскорее закончить игру. Конечно, все может быть плохо, но... я-то боли не чувствую. А вот твои ребята - чувствуют.

Акросс молчит, похожий на упрямого ребенка. С ним до перехода в реальность такого не было, словно передавшаяся через гены гиперопека наконец взяла верх над характером. Гидра, сдавшись, выбирается из вентиляции, касается мягко рук капитана, осторожно целует в кончик носа.

- Все будет хорошо, - обещает она. - Скоро встретимся в штабе.

И теперь уже скорее, не оборачиваясь, ныряет в дыру вентиляции. Гранит старается смотреть в сторону.

Хаски даже не нужно ничего делать, только ждать. Ему и смысла нет заканчивать игру сейчас, убивать Акросса. Он оставил противнику сообщение о том, что половина его команды отправляется на "мясофабрику" - так называли место, где из "ненужных" людей вырезались здоровые органы. И именно туда сдал их Хаски где-то час назад. В конце сообщения он предложил Акроссу закончить игру поскорее, покончив с собой. И теперь просто ждет, один, в подвале, прокручивая на пальце пистолет.

Поворот - он помнит Кая, когда их познакомили. Тому было пятнадцать, и за два года он совсем не вырос, не повзрослел. Следующий поворот - Кай, открывшийся ему совсем с другой стороны. Это нечто глубже и интимнее, чем увидеть человека голым, это в голову ему залезть. Все равно, что препарировать его, а потом обратно зашить. Где-то с того момента все меняется, и Кай больше не мальчик, который уже не вырастет. Он сильная личность, всегда найдет приключений на задницу. Обороты замедляются, у Хаски тускнеет взгляд, он думает о чем-то далеком, настолько призрачном, словно он и Кая выдумал. Этот Акросс считает, что Хаски был капитаном всегда.