Творцы миров (СИ) - Артамонова Елена Вадимовна. Страница 40

все кончено. Те, кого я создал, они чуть долговечнее меня. Они будут жить до той поры, пока кто-то помнит о них. Но это ненадолго – «Любовь толпы она как водоросль. Ее швыряет по прихоти теченья так и сяк, пока не измочалит». Знаешь, Венцеслава, Когда-то я доставил тебе массу неприятностей, поэтому на прощанье прими хороший совет – возвращайся домой и поскорее включи телевизор. Может быть, еще успеешь увидеть развязку очередной истории. Кстати, станешь убийцей – тебя посадят, и ты пропустишь следующие серии. Их еще осталось штук тридцать. Если же тебе мало того, что показывают, ставь кассету и сутками напролет смотри на того, кого считаешь мною. Договорились?

Венцеслава плакала. Андрей помолчал и заговорил вновь:

— Я много болтаю, очень много болтаю, наверное, потому, что пришел мой срок. Я начинаю думать, что не случайно встретил тебя сегодня. Честно говоря, я давно не посещаю светские тусовки, а в этот раз почему-то принял приглашение. Сразу, без раздумий. Знаешь, у нас много общего – мы оба бредили нереальным миром. Засмотрелись в радужные переливы адской бездны. Забыли все и вся.

— Андрей!

— Молчи. Я знаю все твои слова. Недавно кончились съемки последней серии. Я отказался от роли в этом сериале. Это конец.

— Но…

— Ты еще веришь, что любовь способна творить чудеса? Менять людей и мир вокруг? Это сюжет для мелодрамы. А у нас – другой жанр. Надо платить за успех. Я ухожу. Прощай.

Он легко поднялся, пошел вперед, навстречу угасающему диску солнца. Венцеслава с ужасом смотрела вслед – сейчас он дойдет до края террасы и… Андрей обернулся, он улыбался:

— Хорошая получилась сцена. Сильная. Если ты не возражаешь, я перескажу ее кому-нибудь из сценаристов.

Губы Венцеславы еще дрожали, но и она нашла в себе силы улыбнуться:

— Я тоже не думала тебя убивать. Это был способ поддержать знакомство.

— Ты по-прежнему оригинальна в проявлении чувств, Венцеслава.

— А ты как никогда похож на вампира.

— Спасибо.

— Сними очки, пожалуйста. Мне хочется вновь увидеть твои глаза. Не на экране – в жизни. Семнадцать лет я была лишена этой возможности. Они мне часто снились.

Андрей запрыгнул на широкие перила. Его узнаваемая, идеальная фигура, четким силуэтом вырисовалась на фоне последних отблесков заката.

— Это мертвые глаза. В них пустота и смерть. Они навсегда лишат тебя сна. Человек не должен видеть такое.

Сначала ей показалось – слезы застилают взор, но вскоре женщина поняла свою ошибку – расплывалась и таяла фигура самого Андрея, превращаясь в пряди густого тумана.

— Андрей…. — беззвучно прошептала она.

Он обернулся. Блеснули слепые стекла очков… Венцеслава осталась одна. С забытой на столе фотографии Андрей смотрел на нее ясными живыми глазами.

Гаданье

Праздники катились лавиной. Кое-кто начал их отсчет с Рождества католического, плавно переходящего в Новый год, затем для всех наступала пора православного Рождества, и, наконец, для тех, кто еще не устал от столь активного отдыха, оставался еще один повод для веселья – Старый Новый год. Родители Марины Ланской решили «догулять до конца» и, обзвонив соседей по подъезду, приступили к подготовке «мероприятия». Марина, воспользовавшись благоприятным стечением обстоятельств, пригласила в гости и своих подружек – Юлю Савину, Анюту Светлую и Анюту Темную. Разумеется, у обеих Анют имелись фамилии, но все, знавшие их едва ли не со времен детского сада, называли неразлучных подруг этими безобидными прозвищами. Анюта Темная имела темные волосы, невысокий рост и повсюду таскала неизменную гитару, а Анюта Белая была такой же маленькой, шустрой, но соломенноволосой и не слишком музыкальной девчонкой. Что

до Юли Савиной, то она являлась совершенно ничем не привлекательной особой, сидевшей с Ланской за одной партой и потому считавшейся ее подругой. На Новый год ее пригласили для «массовости», как выразилась в беседе с Мариной, Анюта Темная.

В четверть десятого раздался первый звонок в дверь – перед Мариной предстала Темноволосая Анюта, как ни странно, одна, если, конечно, не считать гитару.

— Привет. А где…

— Анька пошла уговаривать IОлькиных родителей отпустить ее к тебе. Мне там лучше не возникать – Юлькина матушка меня терпеть не может. Ничего, Анютка настырная, уговорит.

И точно – спустя еще полчаса в квартиру Ланской вломились заснеженные Юлька и Анюта. После первых визгов и хихиканий, заменявших приветствия, девчонки направились в кухню помогать готовить праздничный ужин. Правда, толку о них оказалось немного.

Анюта темная первым делом взяла гитару и, усевшись в уголочке, начала тихонько подбирать какую-то мелодию. Вскоре ей это надоело. Она ударила по струнам и, взяв несколько резких аккордов, завопила:

— Семь уроков отсидели – совершенно обалдели! Получили знаний кучу – только нам от них не лучше!

— Анют, давай лучше нашу, предэкзаменационную, — перебила ее Марина.

— Ладненько. Только, чур, всем подпевать!

Доморощенная музыкантша начала неспешно перебирать струны и четыре голоса гнусаво затянули:

— Ах, Боже мой, как мне все надоело, и завтра школа ждет меня опять… Учеба эта так осточертела, еще же мне экзамены сдава-а-а-ать! – Песня незаметно перешла в грустные завывания.

— Марина, потише.

— Мам, сейчас праздник.

— Поздно уже. Соседи легли спать.

— Как же! И вообще – сегодня Старый Новый год. Пусть себе слушают.

— Яйца на плите полчаса кипят. Взрослые, можно сказать, девушки, а готовить не умеют. Тоже мне – помощницы. Марина, выключи их, не забудь облить холодной водой и порежь для салата. Не вашим же кошачьим концертом гостей угощать!

Брюнетка отложила гитару:

— Правда, Марин, давай сначала все приготовим, а потом… она задумалась. — Потом давайте гадать, девчонки…

Салат и прочие закуски, как-то сами собой перешли в ведение матери Марины и девочки занялись подготовкой к гаданьям. Командовала всем, как всегда, Анюта Темная.

— Крупа у вас имеется?

— Какая?

— Да любая. Гречка, рис, пшено, хоть – горох. Так… Свечки я принесу из комнаты. А ты, добудь мне какую-нибудь посудину… вон та салатница на буфете сойдет. И миску, глубокую. Юль, возьми зеркальце у меня в косметичке. Марина, у тебя есть зеркало побольше?

Анюта умчалась в комнату за свечами, под нос напевая:

— В голове моей давно, словно в погребе темно…

Вернувшись, она лихо плюхнула о стол старинный подсвечник, высыпала несколько свечей и победоносно завершила:

— И путяга не поможет, мне теперь уж все равно, а мне теперь все все равно!

Не менее лихо всыпав в салатницу пакет риса, она затараторила вновь:

— Так, девчонки, давайте сюда колечки, перстенечки. Слушай, Марина, у тебя золотое кольцо есть? Ну, в смысле – мама даст? На минуточку. Только погадать. Золотое колечко – лучший жених.

Дверной звонок прервал ее. Начали собираться гости. Дело принимало нешуточный оборот и все девчонки были срочно мобилизованы на приготовление закусок. Марина вместе с подружками носилась по квартире с блюдцами и тарелками, помогая накрывать на стол. К 23.30. взрослые наконец-то уселись за праздничный стол. Девчонки обещали присоединиться чуть позже – благо время для гаданий было подходящее и упускать его не хотелось.

Анюта Темная сунула пригоршню колечек в крупу, перемешала так, чтобы их не было видно и велела потушить свет.

— Юль, а что надо говорить?

— Не знаю. Это ты про такое гаданье по радио слышала.

— Ладно. Не важно. Залезай, девчонки. Кто что вытащит, тот такого парня и получит!

Четыре ладошки одновременно потянулись к наполненной рисом салатнице. Обе Анюты действовали решительно – у каждой в кулачке оказалось зажато по несколько колец. Юле удалось ухватить только одно, причем собственное – с красным граненым стеклышком, а Марине, взявшей лишь горстку крупы, не досталось ничего.

— Ох, Анютки, вы как возьмете, все ваши будут! Нет, Марин, ты посмотри, какая хватка! – воскликнула немного расстроенная невзрачной «добычей» Юля Савина.