Творцы миров (СИ) - Артамонова Елена Вадимовна. Страница 41

— Учитесь, как парней надо выбирать! — с гордостью заметила Анюта Светлая.

— Не выбирать, а заграбастывать! Куда вам столько на двоих?

— Делиться не буду, — хмыкнула блондинка. — Что беру — не отдаю.

Потом выливали воск. Воском решили считать куски парафиновой свечки, кои недолго думая, расплавили во взятой из буфета столовой ложке. Анюта Темная грозилась опрокинуть на головы миску с водой, залить горячий парафин за шиворот, хихикала, то и дело нарушая степенность многообещающего обряда. Еще больше смеху было, когда пришел черед толкования форм застывших восковых клякс. Кому-то выпала собачка, кому-то – человек с мешком, а неугомонной брюнетке нечто, совершенно ни на что не похожее, после чего она пробормотала под нос:

— В голове моей давно, словно в погребе темно, — и расплавила выпавшую ей судьбу над пламенем горящей свечи. — Давайте с зеркалами погадаем. Надоела эта чепуха.

Было уже за полночь, в соседней комнате слышалось щебетание телевизора, голоса захмелевших гостей.

— Пойдемте лучше к взрослым, — предложила Юля. — Мы же все в шутку. А с зеркалами не шутят – схватит тебя черт за волосы…

— Нужны ему мои волосы! Пойдем к взрослым – а мы, что маленькие? Паспорта – в кармане, еще пару годиков протянем и замуж можно будет выходить. Шутка… Это не к спеху. Послушайте, девчонки, когда мы еще вот так соберемся? Может быть никогда. Это же – случай. Случай! Твоя мама, Марина, собрала гостей. Твои родители, Юля, тебя отпустили, что вообще смахивает на чудо. Я оказалась ничем не занята. Анька пока у бабки живет, не с родителями. Кто мне даст гарантию, что в следующий раз будет то же самое? Полночь, Старый Новый год – это же лучшее время для ворожбы, раз уж мы Рождество пропустили! Если мы перестанем хихикать и возьмемся за дело по всем правилам, то вдруг на самом деле что-то получится? Представляете?! Вдруг мы что-то увидим взаправду! Нельзя упускать такой шанс.

— Ладно, рискнем, — хлопнула ладонью по столу светловолосая Анюта. — Только ты, чур, первая!

— Как хотите, девочки, а я не буду.

— Страшно, Мариночка?

— Просто мне это не интересно.

— Еще бы! Ни одного кольца не вытащила. Не будет у тебя в этом году парня! Ни одного!

— Какая ты злая.

Подружка только плечами пожала. Протерла рукавом зеркала, долго устанавливала их друг против друга, вновь зажгла погашенные было свечи. После этого выпроводила всех из кухни.

— Не забудь — вначале скажешь: «суженый-ряженый, приди ко мне наряженный», а когда увидишь его, сразу клади зеркало на стол, стеклом вниз, — предупредила Анюта Светлая.

— Сама знаю.

Светловолосая Анюта, Юля и Марина ушли в гостиную к взрослым, а Анюта Темная, наконец, осталась в одиночестве. Едва стихли шаги, она начала прилежно всматриваться в сумрачную гладь зеркала, но как ни старалась, не видела там ничего примечательного.

«Посижу подольше, а потом скажу, то вроде бы кого-то видела. В самом маленьком зеркальце, вдали. Силуэт… — подумала она, продолжая созерцать свое, озаренное свечами отражение. — Надо чего-нибудь прикольное выдумать».

— Слушайте, а ведь Анютки давно нет. Заснула она там что ли?

— Давайте посмотрим.

— Ага, мы входим, а в это время как раз появляется суженый… И как схватит! — Анюта Светлая неожиданно положила руку на плечо Юли. Та завизжала.

— Я вам точно говорю, она там просто уснула, — продолжала гнуть свое Марина. — И вообще, я туда не пойду.

— Вот мы и посмотрим. А ты жди здесь, трусиха, — откликнулась Маша.

Девочки на цыпочках подкрались к темной кухне. Сквозь застекленную дверь виднелась фигура Анюты, озаренная неярким пламенем пары свечей. Девчонка не двигалась, ее взгляд был устремлен вдаль, в глубину зеркала.

— Что с ней?

— Притворяется. Услышала наши шаги и теперь строит из себя медиума.

— Вдруг она сейчас встречает ЕГО? Он идет по коридору…

— Ты что, слепая, Юлька? Посмотри – за спиной у нее никого. Он же не из зеркала выходит, а сзади подкрадывается.

— Разве? Все равно страшно.

Девчонки шушукались, не решаясь войти. Не желая прослыть трусихой, после недолгой заминки, Анюта отворила дверь. Подружки вошли в кухню. Сидящая за столом брюнетка даже не обернулась.

— Юля, ты чувствуешь? — прошептала Анюта Светлая. В какой-то миг обеим показалось, что холодное дуновение скользнуло по их лицам. Не отрывая взгляда от зеркала, Анюта Черная подняла правую руку:

— Тс-с-с-с… Идите сюда, девчонки… Что я вижу!

Заинтригованные такими речами, Юля и Анюта подошли к столу и, склонившись, заглянули через стеклянное окно в неведомый мир.

Резкий звук нарушил недолгое оцепенение — зеркало треснуло…

Марина расположилась за столом между двоюродной сестрой и соседом из восьмой квартиры. Перегнувшись через стол, девчонка пыталась подцепить вилкой одну из шпротин, возлежавших на тарелке в обрамлении петрушки и ломтиков лимона. Шпротина упорно ускользала от Марины, уж успевшей втихую отхлебнуть шампанского.

— Марина, куда запропастились твои подружки? — раздался голос матери. — Пойди и позови их. Пусть хотя бы чаю с нами выпьют.

Но звать никого не пришлось. В темном проеме распахнутой двери возникли три фигуры. Анюта Черная

сжимала в руке нож для разделки мяса, Юля – топор-молоточек, который в лучшие времена использовали при изготовлении отбивных, а вооружение Светлой Анюты из комнаты разглядеть было невозможно – она стояла за спинами подруг.

Разговоры за столом приумолкли. Никто не сомневался, что стал свидетелем и участником глупого девчоночьего розыгрыша, но болтать о пустяках внезапно расхотелось.

— Девочки, вы что? — голос Ланской-старшей прозвучал тревожно и резко. — Положите ножи на место. Это – неудачная шутка.

Анюта Светлая, стоявшая позади всех, незаметно потянулась к шнуру выключателя. Легкий щелчок и комната погрузилась в темноту. Теперь ее освещал лишь радостно переливающийся экран телевизора.

— Девочки, это уже не смешно!

Юная брюнетка, первая посмотревшая в зеркало, подошла к столу, взяла крайнюю, первую попавшуюся вилку и со скучающим видом вонзила ее в глаз матери Марины. Крик женщины послужил сигналом к началу резни. Оставив злополучную вилку, Анюта вновь схватилась нож. Кто-то из мужчин попытался удержать обезумевшую девчонку, но Юлин топор тут же глубоко вонзился в его руку. Хрустнула кость, кровь из перебитых вен хлынула в хрустальные бокалы…

Девочки действовали молниеносно и расчетливо. Несмотря на то, что за столом находилось трое мужчин, никто так и не сумел оказать им действенного сопротивления. Ножи с почти неуловимой быстротой мелькали в их руках, а точности и силе ударов могли бы позавидовать профессиональные убийцы.

Марина сползла с дивана и, съежившись комочком, забилась за кресло, стоявшее возле весело орущего телевизора. Не смея вздохнуть и отвернуться, она следила за происходящим.

Прошло секунд тридцать. Анюта Темная бросила в недоеденный винегрет отрезанное ухо и вытерла нож о скатерть. Анюта Светлая включила свет. Все трое подошли к сидевшей на полу Марине. Она осмелилась взглянуть в глаза убийц, но они были пустыми, незрячими, а в зрачках неистовой брюнетки ей даже почудился зеркальный блеск.

— Девочки, что с вами?! Что?!! Не молчите! Не смотрите на меня так! Не подходите ко мне!!! А-а-а!

Инициативой, как всегда, завладела Анюта Темная. Жестом приказав Марине замолчать, она заговорила. Голос ее звучал торжественно, но порой чувствовалось, что она не осознает смысл произносимых ею слов.

— Мы смотрели в зеркало, и зеркало забрало наши души. Мы – посланцы Зазеркалья. Отдай свою душу зеркалу, или – умри.

Юлька Савина тут же услужливо поднесла к Марининому лицу треснувшее зеркало. Марина невольно отшатнулась, увидев такие знакомые, со следами кошачьих царапин, с обломанным ногтем, с «рубиновым» перстеньком на безымянном пальце, руки Юли, теперь покрытые буро-красным лаком – человеческой кровью. Шершавый подлокотник кресла все теснее прижимался к шее Марины, она все глубже забивалась в щель между телевизором и креслом, а руки, держащие зеркальце, все тянулись к ней.