Любовь незнакомца - Фолкнер Колин. Страница 21

На мгновение он отстранился, быстро скинул одежду, а затем лег на нее сверху, уперевшись локтями в постель. Ощутив горячее, возбужденное тело Кинкейда, Мэг стиснула его за плечи и жадно прижалась губами к его губам.

Внезапно она почувствовала, как он вошел в нее. Мэг извивалась от захлестнувшего ее удовольствия, ее тело инстинктивно подстроилось под заданный Кинкейдом ритм. Она парила высоко в воздухе, не чувствуя собственного тела.

Кинкейд шумно дышал и бормотал ей в ухо ласковые слова. Неожиданно Мэг вскрикнула, сладострастная дрожь пронзила ее, и захлестнула всю жаркая, сильная волна. Тело Кинкейда несколько раз конвульсивно дернулось, он судорожно сжал ее в объятиях и, отпрянув, обессиленно лег рядом. Некоторое время они молчали, переживая волшебное единение. Наконец Мэг открыла глаза и, заглянув в его лицо, смущенно призналась:

— Наверное, мой крик разнесся по всему дому. А вдруг кто-нибудь услышал и догадался, чем мы занимались?

Кинкейд нежно поцеловал ее в щеку.

— Я слышал лишь легкий вздох.

Они лежали, тесно прижавшись друг к другу, и Мэг не заметила, как заснула.

Через какое-то время она проснулась в объятиях спящего Кинкейда. Она прислушивалась к его ровному спокойному дыханию, снова и снова ощущая и чувствуя, и заново переживая прекрасные картины любовного экстаза. Осторожно, стараясь не разбудить любимого, Мэг встала с постели, подняла с пола свой пеньюар и, надев его, подошла к столу. Она вдруг ощутила сильный голод.

Хлеб немного зачерствел, кофе остыл, но Мэг казалось, что никогда еще не ела такого вкусного хлеба и не пила столь ароматного кофе.

Она наливала себе вторую чашку, когда услышала, что Кинкейд проснулся. Он сел на постели и позвал ее:

— Мэг, сладкая моя…

— Я здесь. — Танцующей походкой она подошла к нему и подала кружку кофе.

Он поцеловал ее руку и, поблагодарив, сказал:

— Мне приснилось, что ты опять убежала от меня, и я никак не мог тебя отыскать!

Ей запоздало стало стыдно.

— Прости меня. В тот момент мне казалось, что чем раньше я исчезну из твоей жизни, тем будет лучше для нас обоих.

Он выпил кофе и вернул ей кружку. Как малому ребенку попытался объяснить, на его взгляд, очевидное:

— Если бы я хотел, чтобы ты ушла, я вел бы себя по-иному. Разве ты сама этого не понимаешь? — Он откинулся на подушки, прикрыл глаза. — Всю жизнь я мечтал встретить такую леди, как ты, Мэг! Я искал тебя в каждом встречном лице, в каждом взгляде… И вот наконец я нашел тебя, ту самую, о которой мечтал долгими бессонными ночами! Я не хочу, да и просто не могу тебя потерять, пойми!

Она слушала его пылкое признание и с горечью думала: ее возлюбленный даже не представляет, какое тяжкое преступление она недавно совершила. Как бы он стал презирать ее, узнав, что женщина, которую, по его словам, он искал всю жизнь, убила собственного мужа!

— Кинкейд… — Мэг робко заглянула в его глаза.

Он подошел к ней и обнял.

— Все хорошо, любимая, — нежно произнес он. — Давай больше не касаться прошлого. Только пообещай, что никогда не исчезнешь из моей жизни. Я слишком долго искал тебя.

Мэг вздохнула.

— Почему ты молчишь? — встревожился Кинкейд.

Мэг больше не хотелось бежать от Кинкейда, теперь она мечтала уехать с ним в дальние страны, забыть о своем прошлом и начать новую, интересную и полную приятных впечатлений жизнь.

— Я не убегу от тебя, — лукаво улыбнувшись, она пояснила: — По крайней мере, не попрощавшись!

Кинкейд удивленно вскинул брови.

— Вот как? Спасибо, что хоть предупредила! А то я уже подумывал приставить к тебе охранников! — Он притянул ее к себе и, посерьезнев, сообщил: — Знаешь, после обеда мне придется ненадолго уйти. Ты не обидишься, если я оставлю тебя одну?

Неожиданно Мэг ощутила страх.

— А можно… я пойду вместе с тобой?

Кинкейд покачал головой.

— Боюсь, что нет, любимая.

— Куда ты пойдешь?

Кинкейд немного замялся, а затем нехотя объяснил:

— Мне предстоит выполнить кое-какое дельце…

— С чем оно связано? Наверное, опять с каретами…

— Мэг, не переживай, я просто уйду на несколько часов, а потом вернусь!

Она порывисто обняла его за шею и скороговоркой попросила:

— Умоляю тебя, брось эти опасные и рискованные налеты! Если королевские солдаты снова схватят тебя, то на сей раз…

— Не волнуйся, сегодня вечером я не собираюсь грабить кареты. Просто у меня есть кое-какие дела в городе. — Он поцеловал ее в щеку. — Ты оставайся здесь, у мамаши Гудвин. Сейчас для нас это самое безопасное место! — Он погладил Мэг по голове и добавил шутливо: — Веди себя хорошо, и я принесу тебе какой-нибудь подарок!

— Сладкое пирожное? — Она взъерошила ему волосы.

— Если ты будешь так же мила и приветлива, как недавно, — он многозначительно взглянул на постель, — то я каждый день буду приносить тебе сладкие пирожные!

Мэг весело рассмеялась, ведь все плохое рано или поздно кончается, и на смену приходит светлый и счастливый период. «Вот если бы он длился всю жизнь!»

Граф Ратледж стоял в спальне с поднятыми руками и нетерпеливо поглядывал на портного, который, держа булавки в зубах, ползал на коленях около его ног.

— Потерпите еще немного, и я скоро закончу примерку, — пробормотал месье Демур, — еще пару булавок, и все.

Персиваль недовольно хмыкнул. Ему казалось, он уже целый час стоит здесь, застыв в неудобной позе, и когда же француз оставит его в покое?

— Долго вы еще будете копаться? — устало спросил граф Ратледж. — Меня ждут важные неотложные дела, а я вынужден ждать.

— Милорд, осталось совсем чуть-чуть. Уверяю вас, в этом новом наряде вы будете неотразим, и все гости Уайтхолла станут вам завидовать! — Он воткнул последнюю булавку в подол шелкового камзола цвета бургундского вина и подобострастно улыбнулся. — Скажу вам больше, милорд, вам будет завидовать сам король!

Персиваль усмехнулся и взглянул на свое отражение в позолоченном зеркале, которое ему услужливо поднес портной. Обычно он не желал лишний раз расстраиваться, видя в нем свое лицо с уродливым ртом, и разглядывал себя лишь в крайних случаях: когда собирался на важный прием, устраиваемый королем или его приближенными, и когда примерял на себя новый наряд.

Сейчас Персиваль остался доволен. Портной Демур действительно прекрасно шил, его услугами пользовались многие при королевском дворе, платя двойную цену за его несомненный талант. Новый наряд графа выглядел дорого, элегантно и в то же время предельно просто. Никаких бесконечных накрахмаленных бантов, столь популярных ныне при дворе, никаких кружев, раздражавших графа Ратледжа и мешавших ему свободно дышать и поворачивать голову.

Персиваль еще раз придирчиво оглядел с головы до ног свое отражение в зеркале и с удовлетворением отметил, что портной прав. Увидев графа Ратледжа в изысканном, отделанном позолотой, камзоле цвета бургундского вина, в тонких панталонах того же оттенка и изящных чулках со стрелками сзади, сам король ему позавидует!

Персиваль перевел взгляд на свое лицо, и его настроение мгновенно испортилось. Как он ненавидел это изуродованное заячьей губой лицо, как мечтал избавиться от безобразной щели между губами… Вот если бы мсье Демур мог в придачу к роскошным изысканным нарядам менять по желанию своих клиентов их внешность! Граф Ратледж тяжело вздохнул и отодвинул от себя позолоченное зеркало.

В дверь негромко постучали.

— Войдите! — крикнул Персиваль.

На пороге возник его личный секретарь Хиггинс. Он вежливо поклонился.

— Вы звали меня, милорд?

Граф Ратледж по просьбе портного повернулся боком.

— Когда мы накануне говорили с тобой обо всей этой странной и нелепой истории, — он сделал паузу, давая Хиггинсу вникнуть, о чем идет речь, — то совершенно упустили из виду одно существенное обстоятельство.

— Какое именно, милорд?

— Мы забыли о том сбежавшем ублюдке.

— Я не совсем понимаю вас, милорд.