Товарищ американский президент - Костин Сергей. Страница 11

Милашка со скрежетом развернулась и с нарастающим ускорением рванула к указанной точке.

Замелькали дома и лесополосы. Начищенные до ослепительной белизны облака устремились вслед за нами. До десятичасового дождя было еще далеко и столица радовалась утреннему солнцу.

Милашка, неудержимо набирая обороты, миновала благоустроенный центр столицы. На последнем заседании правительства было решено отдать центральную крепость детям. Отреставрировать немного, подмазать, покрасить, часики завести, зверушек мохнатых в заросли елок выпустить и отдать ребятишкам со всеми стенами, вековыми рощами и башенками, с которых будет так здорово пускать бумажные самолетики. У каждых ворот поставить лоток с бесплатными сладостями. У каждых дверей автоматы с газированным квасом. Красота.

– Красота, говорю, – повернул я голову к пингвину, который все еще висел у меня на шее. – Новое время грядет. Чудесное время. Может, скоро и спасатели не нужны будут. Честные налогоплательщики перестанут в неприятные ситуации попадать, вот нас, спасателей всех на пенсию и отошлют. Поедем рыбу ловить. Тебе, какие рыбные размеры больше нравятся?

Пингвин, завороженный моим тихим и проникновенным голосом, радостно растопырил крылья, показывая свои, пингвиньи стандарты красоты.

– Вон! – заорал я, наконец-то освобождая застоявшуюся шею. – В багажный отсек! В морозильную камеру! Навечно до конца сегодняшнего дня!

Пингвин, предварительно споткнувшись о Герасима, ползущего во сне к своему спальному месту, понурив голову, побрел в указанном направлении, забыв опустить крылья. Наблюдать, как глупая птица с расправленными передними конечностями пытается пролезть в дверной шлюз, я не стал. Это только по первой забавное зрелище. Через два часа надоедает.

А за боковым окном уже мелькали стоэтажные бараки, в которых прозябали честные налогоплательщики из верхнего эшелона закона, власти и бизнеса. Пятисот этажные домики со средним классом. Часто замельтешили десятиуровневые высотки счастливых безработных. Изредка в столичный пейзаж вклинивались стокилометровые лесопарки, отделяющие населенные микрорайоны от круглосуточных торговых центров. И уж совсем не мозолили глаза въезды в подземные этажи города, где работали рестораны, кинотеатры, стоянки, прачечные, общественные уборные и различные министерства.

И везде бурлила жизнь. Честные налогоплательщики честно платили налоги. Средний класс исправно обслуживал честных налогоплательщиков. А счастливые безработные, страдающие от безделья и избытка дармовых денег, требовали открытия дополнительных отделений сберегательных банков. Россия процветала.

Спецмашина подразделения "000" обиженно заморгала рабочими огоньками внутренних камер:

– Командор! Впереди затор. Колонна тяжелой техники. Тренируются к параду в честь праздника.

Традиция проводить на центральной трассе столицы парады брала свое начало с древних времен. Согласно старинным ленточным записям и двухмерным рисункам на стенах музейных домов российские археологи установили, что примерно в конце двадцатого, в начале двадцать первого века русские наконец-то прекратили бесплатно платить дань Европе, взялись за ум и перешли на полное само обеспечение. В смысле, чтобы Европа сама себя обеспечивала. Даже другим в долг стали давать. В честь такой радости любого праздника и семи дней выходных мало.

Перед Милашкой, полностью загораживая дорогу, неторопливо ползли танкообразные громадины. Свежеокрашенные, полностью укомплектованные, ряд в ряд, колонна к колонне. Оборонная техника, это не увальни мусоровозы. Так просто с дороги не спихнешь, и по обочине не объедешь.

– Предлагаю окружной маршрут, – Милашка всегда грустит, когда не удается точно в срок прибыть на место назначения, – километров пятьсот по старо столичной дороге. Часов пять всего потеряем.

Глотать асфальтовую пыль на проселочных дорогах не хочется. Да и тряска по ухабам, кочкам и колдобинам положительных эмоций не прибавляет. Старо столичную дорогу уже лет двести как асфальтом не засыпали. По ней кроме вездеходов грибников и не ездит никто. И мы не поедем.

– Отставить окружной маршрут, – застопорил я спецмашину, которая уже показывала всеми десятью поворотниками поворот направо, – Милашка! Следовать за парадом. Боб! Срочно соединить меня Министерством танкообразных войск оборонного назначения.

– Связь установлена, командир.

– Петрович?! Это я. Сергеев, точно. До пенсии дослужу? Спасибо. Бедокурю? Я? Значит, читал уже? Да, влетел по самые парники. Дело есть. Что значит некогда? Учения? Так отложи на пять минут. Я же у тебя не в долг прошу. Значит так. Тут твои молодцы всю дорогу перегородили. Да, к параду готовятся. А у меня вызов срочный. Именно. Туда. И Он будет. А как же? Посодействуй по старой дружбе.

Боб уважительно скосил глаза в мою сторону.

– Я ему орден дружбы Земли коллекционный подарил, – объяснил я, прикрыв микрофон ладошкой. – Милашка! Включи парочку проблесковых огней и на самом малом вперед. У ребят аллергия на быстродвижущиеся цели. Обстреляют с перепугу.

Боевая техника сил быстрой обороны неторопливо расползлась по краям проспекта, образовав узкий коридор. Только, только чтобы Милашке протиснуться.

Спецмашина подразделения "000" медленно, я бы сказал, с чувством собственного самосохранения, практически соприкасаясь с бортами танкообразной техники, поползла по узкому проходу. Чтобы не нервировать зря бронетанковые экипажи Милашка ограничилась одним красным, и одним синим маячком. Сирену от греха подальше не включала. А на задних плафонах высветила треугольный знак "Осторожно! Дети!"

Для большей безопасности я высунулся из верхней башни и отдал честь. Парни за много лет мира и безделья соскучились по делу, и малейшее к ним неуважение вызвало бы шквальный огонь со всех стволов в сторону наглеца. Потом, конечно, разберутся, кто виноват, кто не сдержался, у кого палец зачесался. Но нам от этого веселее не станет. Милашка хоть и крепкая машина, но единый залп из тысячи стволов прибывших на парад, наверняка попортит верхний слой краски. А это значит, что очередные выходные нам с командой придется провести с кисточками в руках. Неинтересно.

Миновав бронетанковые войска быстрой обороны, Милашка чуть прибавила ход. Следом за танкообразной техникой гадила на пластик стратегическая кавалерия. Она хоть и наглая, но под гусеницы самой современной машины в мире лезть не захотела. Краповые пилотки, лихо помахивая электрокнутами, отгоняли от Милашки чудо современной военной мысли. Особо легкую повозку, запряженную десятком откормленных тяжеловозов. На повозке был установлен секретный аппарат, закрытый от посторонних глаз брезентом. Военнослужащие, рассевшиеся на повозке, пели :- "Эх секретный аппарат, да рас секретный аппарат. Наша гордость и краса. Российский секретный аппарат, все четыре десятка колес".

– Проходимость бешенная, – завистливо прошептала Милашка, выпуская автономную видеокамеру, чтобы сфотографироваться на память с русским чудом обороны.

Наконец, миновав мотоказаков с лазерными шашками наголо, мы уже на полной скорости проскочили стройные ряды заградительных отрядов, промчались мимо деревянного муляжа музея одной восковой фигуры, с муляжными членами правительства на муляжном балконе и, наконец, выехали из окружения.

– Пронесло, – выдохнул второй номер, до этого момента страшно переживавший, что стратегическая кавалерия порубает лазерными шашками колеса спецмашины. Зря волновался. Российские инженеры, создавшие покрышки для спецмашин подразделения "000", предусмотрели все возможные варианты и создали колеса по своей прочности в десятки раз превосходящие все любые другие резиновые изделия. Как любит говорить Директор, аналогов в мире нет и не предвидеться.

– Командор! – вышла на внутреннюю связь Милашка. – Через минуту прибываем.

– Благодарю за службу, – непонятно к чему кивнул я, встал с командирского сиденья и двинулся в сторону толкающегося у дверей пингвина. Появляться перед Директором и кабинетом Министров следовало исключительно в парадном мундире.