Условный переход (Дело интуиционистов) - Дегтярев Максим Владимирович. Страница 47
— До первого апреля не дотерпели?
— Если серьезно, то нужна ваша помощь. Необходимо срочно объявить в розыск Ильинского.
— Он сбежал с вашей выручкой? — Надежда получить часть украденного в качестве законного вознаграждения затмила все, кроме эполет.
— Нет. Но вы же всегда мечтали его арестовать.
— Чем же он вам досадил?
— Его арестовали на Лагуне. Знаете, где это?
Инспектор знал только, что Лагуна вне его юрисдикции, то есть за пределами Сектора Фаона.
— Приблизительно. Его арестовала Галактическая Полиция?
Снова мимо. Инспектор был разочарован. Досадить Галактической Полиции всегда приятно, но, похоже, и этого удовольствия ему придется избежать.
— Тогда на кой черт мне сдались ваши проблемы?
— Я буду вашим должником.
Вот это действительно чего-то стоило.
— В чем я его обвиню?
— О, это на ваш выбор. Со своей стороны, я дам две-три подсказки…
24
Когда мне зачитывали мое досье, я мучился вопросом, кто все это придумал. Две кражи со взломом, лжесвидетельство под присягой, уничтожение чужого имущества (список прилагался), покушение на жизнь сотрудников полиции, уклонение от уплаты налогов, оскорбление словом, действием и вообще всем своим видом… По мелочи набиралось еще две страницы. Общий срок грозившего мне заключения превышал возраст галактики. В глазах следователя мелькнуло сочувствие.
— Подпишите признание в умышленном нанесении увечий, — посоветовал он, — и я позабочусь о том, чтобы вас оставили на Лагуне. На Фаоне вам придется худо.
Я заявил, что мечтаю отбывать срок на родине. После этого заявления меня отправили на освидетельствование к психиатру. Диагноз не сообщу — это моя тайна.
Понимая, что оказался в одной компании с рецидивистом, Гроссман отказался давать показания. У него было на это право, потому что лагунское законодательство имеет одну особенность, а именно: по здешним законам свидетель имеет право хранить молчание, если дело затрагивает его профессиональную деятельность. Подобно тому, как на Фаоне нельзя допрашивать врача, священника или адвоката, на Лагуне нельзя допрашивать кибернетика, если в деле фигурирует робот, выпущенный его компанией. Я уничтожил робота, произведенного «Роботрониксом», следовательно, jus ad silentium в полном распоряжении Гроссмана.
Несмотря на это Гроссману не запретили меня навещать.
— Вы знакомы с Изидой Борисовой? — спросил он меня как-то раз.
— Эээ… — ответил я.
— То есть?
— Понимаете, когда мы заподозрили, что убийства были совершены роботами, мы стали думать, кому бы продать наши подозрения. Муж Борисовой был первым в списке кандидатов, но к тому времени он уже умер. Часть его денег унаследовала Изида, но было неясно, согласится ли она заплатить за то, чтобы репутация «Роботроникса» осталась незапятнанной, ведь она унаследовала очень мало акций. Я познакомился с ней, чтобы прощупать почву. В тоже время знакомый вам Другич прощупывал президента Чандлера. В конце концов, мы выбрали того, кто богаче. Это был справедливый выбор, разве не так?
Гроссман распустил морщины на лбу.
— Как далеко вы зашли, прощупывая…
— Не дальше верхней одежды. Не дальше банковского счета, я хочу сказать. Почему вы спросили о Борисовой?
— Вчера она посетила «Деметру». С ней был мужчина по имени Брайт и девушка, ее имени я не знаю. Они пробыли на острове не больше часа. После того как им рассказали о ваших подвигах, они улетели.
— Зачем они прилетали? — Я постарался первым задать этот вопрос.
— Я хотел у вас об этом спросить.
— Понятия не имею. Мужчина, который был с ней, ее любовник Оливер Брайт, актер, известный — мне, во всяком случае.
— Я не смотрю кино.
— Почему?
— Искусство для неграмотных. Впрочем, бог с ним, с кино. Я разговаривал со Шлиманом. Кто-то залез в их клиентскую базу данных. Это случилось за день до приезда той троицы в «Дориду».
— Сомнительно, чтобы Изида или Брайт сумели взломать базу данных.
— Они могли кого-нибудь нанять. Да еще та девица… кто она, вы не знаете?
— Даже не догадываюсь.
— Надо бы их проверить.
— Проверим. Сам этим займусь, как только выберусь из этой конуры. В «Дориде» не заподозрили, что робот, которого я подстрелил, действовал, мягко говоря, вопреки плану спасения оранжереи?
— Нет, и хуже того: они склоняются к мысли, что это вы подстроили короткое замыкание.
— У меня алиби, я был в это время в диспетчерской, рядом находились три человека и обезьяна. У Лиззи на меня зуб, но не станет же она лжесвидетельствовать.
Гроссман замахал руками.
— Бросьте, ваше алиби никого не интересует. Вы не поняли главного: электрики «Дориды» точно установили, что замыкание было подстроено. Догадываетесь, кем?
— Чтоб тем двум техникам снова свалиться, если не роботом!
— Вот именно! Дьявольщина… — Гроссман подпрыгнул на стуле и рванул к двери. Прислушался. — Не дай бог, нас подслушивают. Как вы думаете, здесь есть жучки?
— На первый взгляд, нет. Сами знаете, сканер у меня изъяли.
— Иначе и быть не могло. У вас не то, что сканер, даже карты отобрали…
Замечу, что сказано это было как бы между прочим. Конечно, я поступал глупо, таская с собой пять роковых карт, но как о них пронюхал Гроссман? Подкупил полицейских?
— Люблю на досуге раскладывать пасьянс. Вы не могли бы похлопотать, чтобы мне их вернули?
— Пасьянс из пяти карт? Любопытно. Вы не покажете…
Гроссман вытащил из кармана Мудреца, Колесо Фортуны, Башню, Повешенного и Динарии. Не из моей колоды, но с точно такими же картинками.
Я отодвинул его руку.
— Нет настроения. Раз их изъяли, значит, в тюрьме они запрещены. Уберите, не то поймают.
— Как хотите. — Он убрал все карты, кроме Башни, повертел в руках, посматривая то на карту, то на меня. — Я слышал, эта карта является серьезным предупреждением.
— Мне она тоже никогда не нравилась.
— Остальные не лучше, — проговорил он, сунул Башню в карман и вышел из камеры.
Современная техника еще не научилась подслушивать мысли. После получения запроса на экстрадицию об освобождении под залог не могло быть и речи. От средств информации и связи меня отсекли, но голова, слава богу, оставалась при мне. Я закрыл глаза, разогнал маячившие на той стороне век карты таро и на их место вызвал известных мне персонажей.
Изида и Брайт ищут роботов, это очевидно. С ними была девушка. Черт побери, неужели Гретта! Они все время крутилась возле Брайта. Каким образом она затесалась в их компанию? Или это была не она…
Кто там следующий? Вацлав Кремп, он же Человек с Гвоздем, он же Владислав Кампински, сотрудник компании «Роботроникс-Фаон», но не сотрудник конструкторского бюро, знакомец покойного Борисова, альпинист, погубленный Альпами. По словам Лии Вельяминовой, еще тогда, когда был жив, уже имел потрепанный вид. Это согласуется с тем, что сказала Изида: Кремп от кого-то скрывался. Ясное дело, что не от роботов. Наоборот, он хотел вызвать их удар на себя, в противном случае, зачем таскать с собой монетки и гвоздь. Но Изида, без сомнения, соврала, сказав, что Кремп не проявил интереса к ее картам. Или же Кремп скрыл от нее, чту ему известно о роботах… Известно что? Покойникам известно всё, это аксиома.
Далее, Гроссман… Ему позарез нужен робот, причем, не утративший невинность… Хм, прямо как Брайт в отношении женщин. Зачем кибернетику робот, вопрос в известной степени праздный. Такие смышленые роботы заинтересуют кого угодно. Робот Краб догадался, что у лотереи есть некоторое сходство с Колесом Фортуны. Лагунский робот пошел дальше, он сам создал ситуацию, в которой убийство соответствовало бы определенной карте. Наверное, ему надоело ждать удобного случая. Жаль, что я раскрошил ему мозги, было бы любопытно в них заглянуть. Кто снабдил его такими сообразительными мозгами? Игорь Борисов, покойный — точь-в-точь, как Кремп.