Струна (=Полоса невезения) - Каплан Виталий Маркович. Страница 20

«Ну конечно, — мысленно усмехнулся я. — Если не считать списка из тысячи пунктов…»

— Но вчерашнее событие… оно ужасно! Поднять руку на ребенка… на ученика. Прилюдно. Спровоцировать скандал…

— Вы хотите сказать, лучше бы я его в туалете отлупил? — я огрызнулся, сверля взглядом половицы паркета. — Чтобы без свидетелей, без шума?

— Нет, ну зачем вы так? — сейчас же вскинулась Антонина. — Я ни к чему такому не призывала, но… Вы понимаете, что теперь начнется? Милиция, следствие, такой позор… и это перед фронтальной проверкой школы… А что скажет родительский комитет? Ну хорошо это Соболев был, неблагополучная семья, низкая успеваемость… два привода в милицию… может, там и не станут жаловаться… Но какой резонанс! Учитель… ребенка… ни с того, ни с сего…

— Ну, положим, с того и с сего, — мне было противно говорить об этом. — Причину вы знаете, наверняка с детьми поговорили. И давайте условимся — это мы обсуждать не будем. Никогда. Просто вот представьте себя на моем месте.

— Уверена, я бы нашла верное педагогическое решение, — грустно взглянула на меня Антонина. — Да, конечно, это свинство с их стороны, испорченность… А что же вы хотите, такое время, телевизор, пресса эта демократическая, фильмы развратные… Но надо быть мудрым, надо быть выше этого. И потом… рисунка же этого после не нашлось, так?

Я нехотя кивнул:

— Естественно не нашлось. Мне, знаете, не до того было, чтобы сразу сцапать. А после дети подсуетились. Изъяли, в общем, компромат.

— Вот именно, — устало подтвердила директриса. — И потому теперь вы никому ничего не докажете. Со стороны это выглядит, что неуравновешенный педагог ни за что ни про что избил мальчишку… Кстати, а вы уверены в своем здоровье? Может, имеет смысл показаться доктору, Константин Дмитриевич? В вашем случае это даже полезно. А то ведь в принципе статья вам полагается, Константин Дмитриевич. Нехорошая статья. Уж поверьте мне, за тридцать лет работы я таких случаев насмотрелась. И вижу в данной ситуации только один выход…

Не нужно было профессионально заниматься предсказаниями, чтобы угадать этот выход.

— Вам лучше уйти из школы, Константин Дмитриевич. Поверьте, мне жаль терять сильного предметника, мне нелегко будет заткнуть дыру в расписании, но ничего другого не остается. Поверьте, вы не останетесь без работы, сейчас такая нехватка кадров… я могу даже Киселеву позвонить, в 194-ю… Конечно, далековато, и школа не из лучших, прямо скажем, но лучше так, чем никак… Или 182я, как только там капитальный ремонт кончится, может, уже к сентябрю…

— Что ж, Антонина Ивановна, — я вздохнул, глядя на близоруко щурившееся начальство. — Я благодарен вам за заботу, но… Никуда я не уйду. Наша школа меня вполне устраивает, и не вижу оснований… Что же до ситуации… Мне кажется, вы преувеличиваете. Через неделю об этом уже забудут, тем более, учебный год кончается, а там каникулы все спишут. Я уверяю вас, что больше такого не повторится, я буду тщательно себя контролировать. А в данном случае вряд ли возможны какие-то последствия. Родители Соболева, как вы правильно заметили, вряд ли будут жаловаться. Скорее, они своему отпрыску по-свойски добавят. Да и сам Дима не может не понимать, что получил за дело. В общем, мне кажется, нам лучше сделать выводы из этой истории и забыть о ней. Простите, что доставил вам беспокойство, уверяю, это единичный случай…

— Константин Дмитриевич, — протянула Антонина. — Не все так просто. Возможны всякого рода неприятности… не только те, о которых я уже упоминала. Мне не хотелось бы этого говорить… — она сглотнула, сделав долгую паузу.

— Что вы имеете в виду? Если не милиция, не департамент, не родительский комитет…

— Ну… — поджала бледные губы директриса, — есть такая информация… В общем, у учителей в подобных случаях бывают всякие сложности. У этого Соболева вполне могут найтись криминальные знакомства… Вы же знаете, мальчик он трудный, по таким колония плачет… Сейчас ведь ужасное время… Стоит лишь, как эта шпана выражается, заказать человека… А кроме того… Есть ведь и разные общественные организации… иногда, — понизила она голос, — экстремистского толка. Были уже подобные случаи. Поверьте, обращаться в милицию бесполезно. У них все схвачено.

— Это вы насчет «Струны», что ли? — я невольно рассмеялся. Над полугодовой давности газетной статейкой только ленивый не смеялся. Все было понятно, пресса желтая, сенсация жареная, хотя написано и весьма лихо. Виктор Паклин, заслуженная акула пера, вновь оказался в своем репертуаре.

— На вашем месте я бы не смеялась, — сухо заметила Антонина. — Да, конечно, в той статье сильно преувеличено, но дыма без огня не бывает. Так что подумайте, хорошенько подумайте, Константин Дмитриевич. Увы, я могу лишь просить — у меня нет формальных оснований для увольнения, тем более вы с вашим характером еще шум бы подняли… совершенно ненужный шум. В первую очередь вам самому. Вы этого не видите, а я вижу. Прислушайтесь к моим словам, Константин Дмитриевич… Я же вам только добра желаю.

— Хорошо, Антонина Ивановна, — сказал я, поднимаясь со стула. — Я обещаю вам, что подумаю. Но уходить из школы не буду, мне здесь нравится…

О том, что мне бы только переаттестацию пройти, после чего из гадюшника надо линять, я дипломатично умолчал. Пускай Антонина видит, какой я патриот здешних стен…

Уже выходя из кабинета, я невольно обернулся. Директриса, прищурясь, глядела на меня. С грустью глядела и, как мне показалось, с пониманием.

— Мы не опоздаем? — бросил я взгляд на серебристый браслет часов.

— Вроде не должны, — рассеянно бросил Женя. — У нас резерв еще получасовой. Наоборот, ждать будем, пока остальные подтянутся. Кстати, — обернулся он ко мне, — а почему ты отказался вождению учиться? Это ж такое дело, это нужно. Вот повертишь руль — сам поймешь. И Кузьмич тебе тоже все время твердит: учись, мол.

— И пускай себе твердит, — надоедливо отмахнулся я точно от упрямой мухи. — Пока мне и без того дел хватает. И рукопашный бой, и стрельба… Блин, вы из меня что, боевика лепите? Я-то, наивный, полагал, будто в аналитическом отделе работаю…

— Ты до сих пор не понял, что деление на отделы — это условность? — усмехнулся Женя. — Людям «Струны» приходится всем понемножку заниматься, смотря по обстановке. Так что гордись, из тебя тут лепят специалиста широкого профиля.

— Это что ж, и следователем придется поработать? — не удержался я от явно лишнего вопроса. Но Женя понимающе кивнул.

— Хочешь чистенькие ручки сохранить? Похвально, похвально. Только вот не уверен, что получится. Мало нас, понимаешь. Мало! Тебе, небось, поначалу казалось, вон она какая мощная, «Струна», и связи, и деньги, и поддержка сам понимаешь откуда… — оторвав на мгновенье левую ладонь от баранки, он ткнул пальцев в крышу. — А по делу иллюзия это. Не хватает нас на всех, КПД у нас процентов десять от силы. Именно оттого, что народу мало. То есть, конечно, были такие настроения — набрать огромную толпу, поставить задачи — и вперед…

— И через несколько лет «Струна» превратится в одну большую мафию. Или партию, что еще хуже…

— Раньше, Костян, раньше… — уныло откликнулся Женя. — Эту ситуацию Главный Хранитель просчитал, еще когда все начиналось. Главная сила-то не в количестве людей, сила в качестве. И вот потому раз в год мы проходим Испытание Струной. Так вот, об этом среди наших как-то не принято говорить, но есть смертные случаи, есть. Струна недостойных убирает.

— А что мешает пропустить через Струну огромную толпу? — усмехнулся я. — Пускай каждый десятый подойдет, это уже много.

— А про девять десятых подумал? Тоже сказал… — невозмутимо парировал Женя. — Струна тебе что, мясорубка? И, кстати, какое к нам отношение было бы в народе?

— А сейчас какое к нам отношение? — очень искренне удивился я. — По-моему, никакого. Я вот в Дальнегорске вообще про вас ничего не слышал. Хорошо замаскировались.

— Ну, не совсем так. Иногда пускаем кусок информации. Статейка Малкина, к примеру. Полезная вышла статейка. Понимаешь, сволота всякая должна нас бояться. А страх должен быть адресный. Типа обидишь маленького — придут крутые дяди, строго накажут. Для того и галстуки клиентам надеваем. Чтобы не дай Бог нас с мафией не перепутали. Был у меня, к слову, один такой клиент непонятливый. Из этих, «новых славян». Все откупиться пытался, все выяснял, кому дорожку перешел. А всего-то надо было дяде сына своего не обижать. А то, видишь ли, ручонки шаловливые… Короче, один ремень мы его схарчить заставили, второй… На третьем дошло. — Женя рассмеялся, явно вспоминая незадачливого папашу.