Струна (=Полоса невезения) - Каплан Виталий Маркович. Страница 83

Еще совсем недавно, когда я отбывал на инспекцию в «Березки», проверку сотрудники проходили именно тут, но с тех пор КПП вынесли на периферию. Внутри я даже не заметил охраны. Видимо, служба безопасности применяла какие-то не совсем стандартные методы для внутреннего контроля.

Что-то из области струнной магии. Наверняка ведь Резонанс — это далеко не всё, что вручила нам Струна.

Мы с Маусом молча прошли автоматические двери и остановились, дожидаясь, пока один из охранников не облазит нас с датчиком в руке. Кажется, это был не просто металлоискатель. По крайней мере, на наших магнитных карточках-пропусках проверяющий задержался и долго изучал содержимое небольшого экранчика.

— Проходите, — коротко произнес старший «секьюрити».

Мы молча миновали пункт проверки, оказавшись, наконец, в холле перед лифтами. Удивительно, но я уже привык к этому месту. Не скажу, что оно стало родным, но будь я в долгой отлучке — непременно бы вспоминал.

Что меня связывает с ним, кроме отрезка жизни, причем далеко не самого лучшего? Лена? Маус? Сайфер? Я до сих пор не определился в своих мыслях. В Мухинске все было проще, а здесь… Я чувствую Мраморный зал, ощущаю его всей своей кожей.

А ведь мои незримые судьи должны были быть где-то поблизости.

Для меня есть три «Струны». Та первая — это мрачные залы, игры не то в Кафку, не то в розенкрейцеров. Готический пафос Третьего рейха, холодное поле, залитое равнодушным лунным светом. Другая — Мухинский департамент: любитель выпивки Кузьмич, крепкая мужская дружба и искренняя, быть может, наивная вера в справедливость. В свое понимание справедливости…

Третья «Струна» — то, что я вижу сейчас. Они не любят красивых фраз, они не мечтают о Коридоре Прощения для всех и каждого. Здесь просто делают дело. Хорошее ли, плохое, кажется, они сами не знают. Просто привыкли.

Каждый находится на своем месте. От каждого — по способностям, а за это — положенная плата. Деньгами ли, моральным ли удовлетворением… Это Столица, здесь иначе не бывает.

Двери лифта неожиданно распахнулись. В пустой кабине, залитой тусклым светом, стояла Лена. Сейчас она была одета в брючный костюм и блузку отчего как никогда походила на обычную даму из бухгалтерии какого-нибудь «Горремонтлифта». Наверно, ей нравился этот имидж.

— Здравствуйте, мальчики, — улыбнулась она. — Хорошо, что вы поспешили. Как на дорогах?

— Дороги чисты, словно слезинка младенца, — ответил Маус, и я подумал, что эта шутка в глазах «Струны» граничит с кощунством.

Но Лена никак не отреагировала. Она лишь махнула рукой, приглашая войти, и сказала:

— Я только вас и ждала. Ты как, Косточка? Оправился?

Она взглянула на меня, будто я перенес тяжелейшую болезнь, и на мгновение мне стало обидно. Эта ее забота — типичная реакция на немощь чувствительного и всецело несчастного человека. Так смотрят, лишь ощущая собственное превосходство. Будто и не было гостиницы в Мухинске и слабой, измученной девочки.

Я не плакался ей и даже не давал повода думать, будто придавлен случившимся. Но ей почему-то кажется, что она улавливает мои чувства и читает мысли.

А ведь будь это правдой, я давно бы уже вернулся в Мраморный зал.

— Поехали! — произнесла Лена, и только теперь я заметил, что она держит включенную «мыльницу» с горящим индикатором связи. — Ребят, давайте.

Лифт двинулся вверх, хотя кнопки этажа никто не нажал. Похоже, мы направлялись в какое-то необычное место. Может быть… Нет. Слава Богу, едем вверх.

Панелька счетчика этажей не горела. Можно было лишь догадываться, где мы находимся.

— Знаете, куда направляемся? — безучастным голосом спросила Лена.

— VIP-этаж? — предположил Маус.

— Правильно, — она иронически прищурилась. — Вижу, твой опыт работы в отделе поддержки сказывается до сих пор.

— Стараемся, ваше благородие, — отрапортовал хакер.

Интересно, он со всем начальством так фамильярен или только с теми, кто позволяет? Лена, по крайней мере, не обижается. Она даже не снисходит до ответов в подобном же тоне.

То ли Маус для нее слишком мелкая величина, то ли ей нравятся его повадки…

— Кость, — она вдруг стала еще серьезней. — Я все понимаю. Ты не по тому делу, но людей у нас сейчас не хватает. Сам видишь, какая нынче ситуация. И есть еще одно обстоятельство… — Лена замялась. — Ты потом сам поймешь. Когда придет время… Короче, это все не важно. Главное, ты нужен нам для работы немного не такой, к какой привык. Тебе хотят доверить одну очень важную жизнь. Жизнь человека, ценнее которого и быть не может.

Тут кабина остановилась. Сделала она это слишком резко. Я, признаться, уже привык к здешнему лифту и помнил, что тормозит он достаточно плавно, а тут нас швырнуло изо всех сил. Видимо, издержки привилегированного этажа.

— Тебя тоже касается, — Лена повернулась к Маусу. — Ну да тебе не впервой, связист ты наш, — она вновь улыбнулась. — Горнист-барабанщик.

Двери медленно распахнулись.

Здесь не оказалось никаких коридоров, да и вообще обстановка напомнила мне фильмы о роскошной западной жизни. Кабина прибывала прямо в огромную комнату, больше похожую на зал. Пол был застелен коврами, мебель наводила на мысли скорее о квартире миллионера, чем об офисе, пускай и самом престижном.

Возле широкого, во всю стену, окна стоял и смотрел на город человек. При нашем появлении он неловко обернулся, и Лена поспешно произнесла:

— Здравствуйте, Максим Павлович!

3

— Ну вот, Константин, мы и встретились снова, — сказал он, усевшись на мягкий диван, раза в два больше того, на котором я провел эту ночь. — Вы здесь, кажется, никогда не были? Располагайтесь. Можете в кресло сесть. Очень удобное.

…Конечно, обстановку тут создавал какой-то дизайнер, полагавший Штаты центром Вселенной и, стало быть, для подражания. Пластик, светлые тона, бар возле центральной колонны. Я, вдруг, представил, как Максим Павлович киношным жестом подходит к нему, извлекает бутылку виски, стакан с кубиками льда и принимается готовить себе вечерний коктейль.

Как бы фильм назывался? «Флейтист знает всё»?

— Мне здесь тоже не нравится, — проследив мой взгляд, вздохнул Максим Павлович. — Когда они показали мне это место я даже сперва испугался. Леночка говорит, что так модно на Западе, и когда оформляли эту часть здания, пришлось поступиться собственным вкусом во имя конспирации. Пусть де, рабочие думают, что строят для очередного нувориша. Только, по-моему, это глупо. И так всем известно, кто здесь расположился, а нам теперь жить в потустороннем интерьере…

Честно говоря, я бы мог назвать многих людей «Струны», готовых восторгаться такой архитектурой. Да что далеко ходить: вот он, рядом суетится.

— Максим Павлович, я стол с машиной к окну подтащу, чтобы вид был получше. Не возражаете?

— Давай, Мышкин. Распоряжайся. — Флейтист покладисто улыбнулся. — А вы, Константин, можете осмотреть все получше. Ему-то здесь не в первой, — кивок в сторону хакера. — Надежда нашей кибернетики.

— Вот, — не вылезая из недр компьютера, Маус воздел к потолку палец. — Вот, прошу отметить, что знающие люди употребляют это слово именно когда оно необходимо! — Хакер возник из-за системного блока. — В наше время науке о способах передачи информации уделяется слишком мало внимания. А ведь техническая кибернетика является одной из важнейших наук в современном исследовательском поле. И кто же говорит, будто слово устарело, равно как и весь термин, а также понятие, должен запомнить, что сам он такой модный просто сукосный маздай и имхо. Максим Павлович, вот вы прекрасно улавливаете чаяния молодых поколений!

Флейтист смущенно заулыбался и развел руками. Между прочим, в общении с ним Маус заметно убавлял градусы своей фамильярности. Одно это «Максим Павлович» звучало в устах хакера подобно каким-нибудь «полноте» или «отнюдь».

Впрочем, мне и самому трудно было воспринимать Главного Хранителя как обычную руководящую шишку. Может, сказалось его положение, может, возраст, а, может… Он ничуть не походил на других. Я только понять не мог — почему?