Тайная власть. Незримая сила - Горбовский Александр Альфредович. Страница 24

Когда в 1630 году священник вернулся в Испанию, случайно он услышал о послушнице и о ее фантастических рассказах о посещении этого индейского племени. Заинтересованный этим странным совпадением, он посетил ее в монастыре и придирчиво расспросил. По мере разговора изумление его возрастало. Этой послушнице небольшого монастыря, расположенного в глухой провинции, оказались известны обычаи, нравы и различные детали быта индейцев Джумано, которые могли знать лишь те немногие, кто побывал в тех краях. Более того, она перечислила ему, как назывались и были расположены деревни, в которых жили индейцы этого племени. Была еще одна деталь, повергшая миссионера еще в большее недоумение. В то время каждый монастырь сам заказывал или изготавливал для себя свою утварь. Вот почему так удивился священник, когда, находясь в монастыре, увидел чаши для причастия. Чаша, которую видел он у индейцев и которую вручила им, по их словам, «дама в голубом», была одной из таких монастырских чаш. В течение всех этих лет она, оказалось, вела дневник таких своих перемещений, который сожгла по совету духовника.

Как и другие проявления паранормальных способ ностей и состояний, телепортация не является исключительной привилегией той или иной веры. Приемы мгновенных перемещений знает, очевидно, и практика ламаизма. О таком эпизоде, не столь редком в ее практике, рассказывает Александра Дэвид-Нил. Случай этот произошел во время ее пребывания в Тибете. Причем главное действующее лицо – отшельника – она хорошо знала лично. Настоятель монастыря, желая, чтобы этот отшельник, духовный его наставник, принял участие в пеком торжестве, прислал за ним, по обычаю тех мест, роскошные закрытые носилки, носильщиков и почетный эскорт. Пышность этого церемониала выражала отношение к отшельнику внешнего мира. Поэтому . отшельник поднялся в носилки и сопровождавшие почтительно прикрыли за ним дверцу. Но в то же время, его духовной сущности, отшельнику надлежало избегать подобных знаков внимания и почета. Вот почему перед толпой, собравшейся у входа в монастырь, отшельник появился не в паланкине, а идущим пешком под палящим солнцем по пыльной дороге. Какое-то время спустя прибыли носильщики и почетный эскорт. Когда раскрыли дверцу, носилки были пусты.

О том, что сама практика такого исчезновения и мгновенной материализации в другом месте достаточно древняя, свидетельствует и эпизод из «Жизни Аполлония Тианского», рассказанный Флавием Филостратом. Во время пребывания Аполлония в Риме император Домициан учинил суд над философом, и Аполлоний исчез из судилища на глазах императора и всех, кто был там. Объявился он, пишет Филострат, в тот же день на расстоянии нескольких дней пути от Рима.

Можно ли предположить, что люди, владеющие техникой, приемами таких перемещений, существуют в наше время? Очевидно, да. Как очевидно и то, что если они есть, они меньше всего стремились бы оказаться объектом чьего-то внимания, изучения и глубокомысленных выводов. Не почему-либо, а по той лишь причине, по которой шахматист не играет в баскетбольной команде и наоборот. Они не из нашей команды и не играют в наши игры. Это не исключает того, что время от времени появляется какой-то промельк, беглое упоминание о подобном феномене, чтобы тут же потеряться в потоке других сообщений о событиях, куда более значимых для человека того общества, той цивилизации, в которой мы живем, – потеряться в новостях спорта, политической суете и прочем. Такое случайное и беглое упоминание о носителе этого феномена содержат например, несколько страниц монографии американского психолога Дональда Уилсона. В работе этой, посвященной совершенно другому вопросу – изучению преступности и наркотиков в одной из самых суровых тюрем Соединенных Штатов Форте Ливенворт, – несколько раз упоминается заключенный Хадад. Автор говорит вскользь о некоторых обстоятельствах, с ним связанных, которые не заинтересовали, впрочем, его самого, но, безусловно, будут интересны нам с вами.

Хадад был черным. Его представительный вид и изысканные манеры контрастировали с тем, как выглядели и держались другие обитатели этого мрачного места. Возможно, это связано было с тем, что некогда Хадад учился в Оксфорде. Этот заключенный время от времени доставлял беспокойство администрации тюрьмы, исчезая то из запертой и охраняемой камеры, то из столь же тщательно охраняемой и замкнутой на несколько запоров тюремной автомашины. Правда, с такими исчезновениями начальство тюрьмы успело как бы смириться и не поднимало тревоги – всякий раз Хадад вскоре сам появлялся у ворот тюрьмы, прося впустить его, извиняясь, что он потерялся по дороге или вынужден был отлучиться из камеры. В одном из случаев, описанных исследователем, Хадад исчез таким образом из своей со всеми тюремными предосторожностями замкнутой камеры, чтобы побывать на концерте в близлежащем городе Канзас-сити. Именно так объяснил он свое очередное исчезновение директору тюрьмы, перед которым предстал он, как и в других случаях, сам вернувшись после концерта. Директор, которому начинало уже надоедать все это, стал мрачно выговаривать ему, что приговор, который тот отбывает, исключает такие отлучки.

– Но, сэр, – простодушно возразил Хадад. – Я же вернулся. Я всегда возвращаюсь. Я не собираюсь избежать моего наказания. Кому сделал я плохо, поступив так? Никто не знает даже, что меня здесь не было.

Какого администратора, какого начальника тюрьмы убедили бы эти речи?

Две недели одиночного заключения – таково было наказание, назначенное Хададу на этот раз. На этом, на констатации самого факта таких исчезновений разговор о Хададе можно было бы, собственно говоря, завершить. Этим в монографии ограничивается описание феномена, который интересует нас и к которому довольно безразличен, как я говорил уже, сам автор исследования. Однако сверх сказанного об этом человеке там сообщаются еще кое-какие сведения, которые определенным образом сочетаются, как кажется мне, с его способностью к телепортации.

Через неделю после того как Хадад был помещен в одиночку, автора исследования Уилсона и другого тюремного врача срочно вызвали на этаж, где была его камера. Оказалось, уже несколько дней Хадад не подавал признаков своего присутствия и не отвечал на обращения через окошко. Когда дверь открыли, все увидели Хадада висящим в петле, изготовленной из форменного тюремного ремня, который носили охранники. При этом обнаружилось, что один из них, только что открывший дверь, к собственному недоумению, оказался. вдруг без ремня. Оба врача, присутствовавшие при этом, констатировали полное отсутствие признаков жизни, и тело было перенесено в тюремный морг.

Через несколько дней те же врачи в сопровождении еще двух пришли в морг, чтобы произвести вскрытие. Но когда один из них занес было скальпель, чтобы приступить к делу, Хадад неожиданно поднялся и сел. Врач в ужасе выронил скальпель и перекрестился. Хадад открыл глаза и произнес:

– Господа, я предпочел бы, чтобы вы не делали этого.

Уилсон и его коллега несколько раз после этого беседовали с этим странным человеком. Он еще раз продемонстрировал им свои способности по своей воле полностью прекращать все жизненные функции тела: остановились сердце и дыхание, зрачок не реагировал на свет. При надрезе на теле, который делали врачи, даже не шла кровь. Хадад демонстрировал им и другие удивительные свои способности, а в конце предложил своим собеседникам приобщить их к своему искусству. Речь шла, однако, не об овладении каким-то умением, знаниями или приемами, а о некоем ритуале («кровавом ритуале», пояснил Хадад). Пройдя ритуал, приняв инициацию, человек, по словам Хадада, получает весь спектр необъяснимых способностей, которыми обладает он сам, включая способность к телепортации, перемещению в пространстве по своему желанию.

– После этого, – предупредил Хадад, – вы перестанете быть такими, какие вы есть сейчас. То, что произойдет с вами, изменит вас совершенно.

Решившись на это, подумали они, можно целиком попасть под власть этого странного человека. Именно это опасение остановило их. Неизвестно, действительно ли крылась какая-то реальность за тем, о чем говорил он, но ни тот, ни другой так и не преступили черту.