Нечаянная любовь - Деланси Элизабет. Страница 38

— Ты должна отнести письма в полицейский участок, — приказал Гарлан, покраснев от гнева. — У Бута извращенный ум, он опасен по-настоящему.

Ли Чанг с бесстрастным, словно застывшим лицом подошел к столу, собрал тарелки, расставив на столе чашки с бледнозаваренным чаем. И снова ушел.

— Первое письмо я выбросила, — Джулия с трудом сдерживала рыдания, рвущиеся из груди. — Оно пришло в ответ на мое объявление в газете. Я открыла его в редакции при Уолте Стрингере. Второе пришло сегодня утром. Я… я выбросила его в корзину для ненужных бумаг.

Гарлан перегнулся через стол, положил ладонь на ее руку.

— Когда вернешься домой, достань и отнеси в полицию. Джулия, ты обещаешь мне, что сделаешь, как я прошу?

Она согласно кивнула, отчаянно пытаясь сдержать слезы.

— И, пожалуйста, закрывай на ночь дверь! Не хочу пугать, но Бут — преступник, убийца. Он замешан в деле о карточном шулерстве. Где бы он ни появился, становится источником всяческих бед!

Джулия пыталась понять, что говорит Гарлан. Неужели она до такой степени неспособна разобраться в человеке? Почему не смогла разглядеть истинного лица Бута? Неужели он так ослепил ее, увлек?

— Ну, а теперь, моя дорогая, — сказал Гарлан, — выпей чаю, — он нежно погладил ее по руке. — Чай успокаивает нервы.

Коляска катилась по заросшей непроходимым кустарником местности. С обеих сторон дорогу окружали каменные выступы, обрывистые скалы. Джулии казалось, что душа опустошена, словно она потеряла сегодня что-то дорогое и восполнить потерю совершенно невозможно. Она взглянула на запад, туда, где тянулись к синему небу, возвышаясь над горизонтом, пурпурные вершины. И подумала о том, что этому дивному творению Бога неведома человеческая глупость! Величественная красота гор, словно придавила к земле, напоминая о ничтожности человеческого бытия.

Когда умер Эдвард, Гарлан сделался ее негласным опекуном. Помогал, проявлял невероятное понимание… Может быть, со временем она научится любить его, как научилась когда-то любить Эдварда? Может быть сумеет проникнуться уважением и к политике, как когда-то научилась уважать медицину? И снова будет получать удовлетворение от работы и удач мужа?

Дома рабочих были выстроены беспорядочно на слегка покатой равнине, в миле от помещений «Континентальной» компании. Хижины, разбросанные по огромному лугу, выглядели усталыми и неуклюжими. Облупившаяся штукатурка, покосившиеся заборы, прогнувшиеся крыши. Возле каждого домика — поленницы, разбитые на случайном месте крохотные садики, стайки суматошных кур и цыплят. Из печных труб. в небо поднимаются дымки. Ветер разносит запах горящей древесины.

Джулия остановила Бискита перед покосившимся забором. Во дворе стояла маленькая девочка с туго заплетенными, торчащими в стороны косичками. Девочка смотрела на Джулию и сосала пальцы.

— Здравствуй, Тилли! — крикнула Джулия. — Скажи маме, что приехала миссис Меткалф.

Девочка молча повернулась и побежала в дом, мелькая босыми ножками. Джулия вышла из коляски, взяла медицинскую сумку и открыла калитку. С крыльца навстречу ей спустилась женщина — худенькая, с тонкими чертами лица и рыжеватыми волосами. Миссис Эймз подняла руки, поправила прическу. Джулия увидела, что миссис Эймз снова беременна.

— Как поживаете, миссис Эймз?

— Ничего. Спасибо. Только у Джима с ногой все хуже и хуже.

— Надо было позвать меня. Я обязательно бы приехала, чтобы осмотреть мальчика.

— Он боится, что будут резать, — ответила миссис Эймз. — Абу сейчас трудно выбраться, нет времени, чтобы заехать к вам. Он теперь очень много работает.

Эта новость удивила Джулию. Почему Гарлан заставляет шахтеров больше работать, когда сам уволил многих? Зачем удлинять рабочие смены, сокращая количество рабочих?

В доме было неуютно и сумрачно. Совсем непохоже на чистенькую, веселую хижину миссис Чепмен. Свет с трудом просачивался сквозь промасленную бумагу, которая вставлена в рамы вместо стекол. На грязном полу лежат серые дерюжные половики.

Постепенно глаза Джулии привыкли к тусклому освещению. Мебель в домике Эймзов составляла грубо сколоченная кровать с соломенным матрасом и несколько стульев с протершимися кожаными сиденьями. Когда-то у Эймзов был хороший дом. Но недавно он сгорел. У них не осталось ничего, кроме собственных жизней. Они вынуждены ютиться в лачуге из одной комнаты, у них четверо детей, а скоро будет пятеро! Это несправедливо. Им приходится спать даже на чердаке!

Джимми лежал на соломенном тюфяке возле печи.

— Миссис Эймз, пожалуйста, зажгите лампу! — попросила Джулия.

Хозяйка принесла керосиновую лампу и отчиталась:

— Я давала ему хинин и прикладывала мазь, которую вы оставили!

— Привет, Мэт! — Джулия ласково улыбнулась большеглазому мальчику, который сидел на стуле и глядел на нее, открыв рот. — Когда я буду уходить, то угощу тебя лимонным леденцом.

Мальчик засмущался и засунул в рот большой палец.

Джулия вспомнила, каким он был крупным ребенком как мучилась во время родов миссис Эймз.

Она склонилась над тюфяком и потрогала горячий лоб Джима. У мальчика были рыжеватые волосы и усыпанное золотистыми веснушками лицо. Он очень походил на мать.

— Как ты себя чувствуешь, Джим?

— Болит, — мальчик испуганно смотрел на Джулию.

— Давай посмотрим, смогу ли я вылечить твою ногу…

— Вы будете меня резать?

— Сначала посмотрю.

Она быстро и умело разбинтовала ногу. Миссис Эймз хорошо следила за раной. Бинт и нога были чистыми, рана старательно обработана карболовой мазью. Однако нога вспухла и кожа вокруг раны была багровой и воспаленной. Джулия понимала, что необходимо вскрыть гнойник и очистить рану, пока не началось общее заражение.

— Похоже на то, как зуб болит, — сообщил Джим. — Дергает.

— Скорее всего, это — воспаление. Придется мне забрать тебя с собой, Джим.

— Вы будете меня резать?

— Я дам тебе лекарство, и ты уснешь. И ничего не почувствуешь.

— Я потом проснусь?

— Конечно, проснешься. Ты сможешь ехать в коляске?

— Да, мэм.

— Закончу обход и вернусь за тобой, хорошо?

Джулия разделила леденцы между Тилли, Мэтом и самой маленькой Виргил. Она вышла на улицу. Миссис Эймз провожала.

— Я должна очистить рану. Лучше сделать это в операционной. Дома я смогу дать ему хлороформ и понаблюдать после операции за мальчиком несколько дней.

— Да благословит вас Бог, мэм. Я так волнуюсь — Джулия взглянула на округлившийся живот женщины.

— Вы снова беременны.

Миссис Эймз отвела глаза, щеки у нее покраснели.

— Я люблю мужа, миссис Меткалф. И не могу ему отказать.

— Вам и не нужно ему отказывать. Существуют способы предохранения!

— Я буду вам очень благодарна, если вы расскажете мне о них. Этот малыш должен быть последним!

— Потом мы поговорим об этом. За Джимом я вернусь.

По дороге мальчик не проронил ни звука. Он сидел рядом с Джулией, крепко сжав губы. Худенькое лицо было строгим и серьезным. Больную ногу держал вытянутой вперед.

Когда подъехали к дому, Джулия облегченно вздохнула, не увидев поблизости Гилберта. Из сарая вышел Мосси.

— Ой, только посмотрите, это ведь Джим Эймз, — радостно сказал конюх.

— Нога Джима все еще воспалена, — сказала Джулия. — Мосси, ты сможешь отнести мальчика в хирургическую?

— Конечно, Джима я отнесу куда угодно?

Мосси взял Джима на руки, легонько подбросил повыше.

— Если бы нужно было резать меня, я доверился бы только миссис Меткалф. Она и мухи не обидит!

Джулия, тем временем, поднялась в комнату Эдварда, застелила чистыми простынями широченную кровать. Неожиданно она вспомнила, как весело насвистывал Гиб, когда прибирал в доме. На глаза снова набежали слезы. Каждый раз, когда она вспоминала о том, что сообщил ей Гарлан, на нее накатывала волна отчаяния и безысходности.

Джулия спустилась в хирургическую. Джимми сидел на операционном столе. Мосси весело рассказывал мальчику историю Гиба, как поезд переезжал через мост. Джулия старалась не слушать. Было невыносимо тяжело вспоминать то волшебное утро, когда Гиб впервые очаровал ее.