Птице нужно небо. Часть I и II (СИ) - Гультрэ Икан Релавьевна. Страница 6

Любопытно, что способностями к ментальной магии я могу пользоваться. Конечно, можно считать, что я их прихватила из собственного мира, и они являются свойством моего сознания, но… Насколько я поняла, структура защиты затрагивает не только тело, но и разум, не позволяя скромным девицам помышлять о недоступном, а значит, моя защита сейчас не совершенна, и я могу найти способ войти в контакт с собственной силой.

Как оказалось, все еще проще: в книжке, целиком посвященной храмовым ритуалам, которую я тоже обнаружила в библиотеке герцога, «защита» описывалась куда подробнее. Получалось, что «защитить» можно было девочек с уровнем владения магией не выше третьего (всего их в местной классификации двенадцать), и то некоторый доступ к резерву оставался — примерно на уровне первого, то есть девица не могла прибегать к активным магическим действиям, но энергетический обмен, необходимый для нормального функционирования организма, сохранялся. А значит, если мой уровень был выше, то и доступ больший остался. Поскольку магии меня (Тэнру) не обучали, каналы не «прокачивались» (да здравствует теория!), а мой немаленький резерв требовал использования, естественного обмена при таком уровне способностей недостаточно. Придется учиться.

И я нашла учебник по практической магии для начинающих: медитации, осознание окружающего мира, вступление с ним в энергетический контакт, упражнения на прокачку каналов, управление потоками. Я застряла на втором этапе — на осознании, никак не получалось понять, что от меня требуется. Вроде бы изложено все доступно, а вот поди ж ты…

Вечерами заходил герцог. Не каждый день, но его визиты я переживала болезненно — его присутствие по-прежнему вызывало во мне парализующий страх. Он меня больше не трогал, просто усаживался напротив и сверлил взглядом, а я обмирала от ужаса, подозревая, что мое желание избежать предназначенной участи не является для него тайной. Впрочем, в этом как раз сомнений не было, другое дело — сколько он способен считать с меня, только ли эмоции, или даже мысли. Если первое, то это ничего, мои чувства для него и не должны быть тайной, в конце концов, именно этих чувств он от меня намеренно и добивался. Если второе, то… ужас охватывал при мысли, что ему известны все мои потуги, да и тот факт, что я на самом деле не его невеста, не является для герцога тайной. И тогда он просто посмеивается про себя, а потом просто прихлопнет как муху, лишив всякой надежды на спасение…

Мухой я и переползала из одного дня в другой, почти не отличавшийся от предыдущего. Периоды активности и оптимизма сменялись апатией. Нет, я не позволяла себе отступить от заданной прогрммы, но мысли меня одолевали самые мрачные.

Время от времени заходил доктор. Он со мной не разговаривал — нельзя же — просто брал за руку, щупал пульс, затем заставлял открыть рот и показать язык, одобрительно хмыкал и удалялся, оставив за собой шлейф тревоги и смятения.

Глава 4

Прорыв случился примерно через полмесяца. Я в очередной раз сидела в библиотечном кресле, расслабившись и «отпуская на волю свой дух». Вместе с духом куда-то улетучились и мысли, и я бездумно пялилась в пространство перед собой. В тот момент меня не волновало ни будущее, ни прошлое, страхи отступили, стали чем-то незначительным, сиюминутным, а важным стало — пока еще не вполне осознанное — единение с новым миром. Словно вхождение в поток, частью которого я постепенно становилась. Можно было отпустить себя совсем и раствориться, но мне словно дано было время на осмысление происходящего. Мысль зародилась вне меня, вошла и словно переключателем щелкнула — вот она я, вот он мир, а я — в нем. И я вольна в любой момент обратиться к нему, войти в поток, осознавая себя частью целого и в то же время самостоятельной личностью. Это было так здорово, так волшебно, что я обалдела от внезапно нахлынувшего счастья и… очнулась, обнаружив себя сидящей в кресле.

Нужное состояние я поймала, поняла. Дальше стало чуточку проще — обращение к энергии мира оказалось чем-то настолько естественным, что я дивилась недавней собственной неспособности двигаться по этому пути. Упражнения на прокачивание каналов стало той самой таблеткой, в которой я нуждалась. Оказалось, что у меня достаточно сил, чтобы всерьез развивать свое тело, не боясь приступов дурноты. Вдруг заработало все то, что прежде чахло, будучи лишенным доступа к источнику жизни. Правда, в это же время меня догнала женская доля в виде регулярного недомогания, и мне пришлось придержать наращивание нагрузок еще на несколько дней. Но теперь я уже не особо тревожилась о своем физическом состоянии.

Оказалось, что теперь, когда в организме наладился полноценный энергетический обмен, мне не нужно много спать — пяти-шести часов ночного отдыха было вполне достаточно, чтобы активно провести день. Даже визиты герцога перестали так уж пугать меня, хотя я продолжала честно транслировать те эмоции, которых он от меня ожидал.

На башню я теперь поднималась регулярно, и вскоре лестницы перестали быть для меня серьезной сложностью. Пора было задуматься о специальных тренировках, и я постепенно начала вводить в ежедневную утреннюю разминку боевые комплексы. Прислушивалась к своим ощущениям и понимала — теперь, когда я освоила это тело и оно стало полностью моим, я способна передать ему умения, которые хранятся в памяти, сделать память разума одновременно памятью тела. Тем более, что мое прежнее тело чем-то напоминало нынешнее: небольшой рост, отсутствие выдающихся форм… Разве что покрепче, потому что спортом я занималась с детства. А вот к единоборствам обратилась, будучи лишь ненамного младше себя сегодняшней. И значит, у меня есть плюсы: молодое пластичное тело, поддающееся изменениям, и мои собственные познания. Но я не спешила, я тщательно отрабатывала каждую стойку, каждое движение, добиваясь безупречного исполнения, доводя до автоматизма.

А за окном рождалась настоящая весна — снег уже полностью сошел, вовсю цвели яблони в герцогском саду, с утра голосили птицы… И только маленький поганец, сын садовника, так и норовил сделать какую-нибудь гадость — то веревку натянет поперек дорожи, по которой я… прогуливалась… в хорошем темпе, то навозу с конюшен притащит. В общем, если бы не моя реакция, пришлось бы мне туго.

На конюшни, кстати, я заглядывала. И с интересом. Там царил конюх Крел — мрачноватый дядька, который по вечерам устраивался на крылечке пристройки и резал из дерева всякую красоту — в основном, игрушки. От него я получила в подарок невероятно прекрасную ажурную птицу с расправленными крыльями — и чуть не расплакалась, взяв в руки это чудо, настолько остро ощутила в тот момент свою несвободу, свое незавидное будущее… если мне не удастся его избежать. Птичку я спрятала в гардеробной, в сапоге — там ее точно никто не обнаружит случайно. А показывать герцогу свое сокровище я не хотела. Птица была для меня символом свободы, обещанием, а этот неприятный тип был хозяином клетки.

К конюху я и обратилась, когда пришли в голову мысли о необходимости оружия. Конечно, правды говорить я ему не стала, сказала, что нужно для игры, а то, мол, скучаю в замке ужасно. И показала, а вернее, начертила с указанием размеров… Словом, через пару дней я держала в руках полноценные нунчаку — вернее деревянные заготовки для них. Шнуром я разжилась там же, на конюшне — увидела моток подходящей бечевы и попросила разрешения отрезать себе кусочек. Конюх только махнул рукой — бери мол, не спрашивай глупости.

И к моим тренировкам прибавились упражнения с оружием. Теперь мне уже не хватало того времени, которое было в моем распоряжении от рассвета до завтрака. Я ела, уходила в библиотеку учиться часа на два, потом возвращалась к тренировкам. Увеличения нагрузок я не боялась — новое тело слушалось меня безупречно, я чувствовала его потребности и возможности. Я часто подходила к самой границе этих возможностей, потому что время не стояло на месте — чем раньше мое тело приобретет нужную физическую форму, тем легче мне будет потом.