Пересекающий время - Крапп Раиса. Страница 60

Рядом с Андреем всегда стараются примоститься мальчишки, Дар стал их кумиром. Очевидцев побоища у болота - подростков-санитаров - могли слушать без устали и с замиранием сердца. Приукрашенные фантазией рассказчика, те истории слагали легенду о Даре-воине. А уж когда Андрей согласился в короткие часы отдыха учить их боевым приемам, радости мальчишек не было предела. К восхищению добавилось почитание Учителя - не существовало для мальчишек ничего более авторитетного, чем слово Дара. Они смотрели на него влюбленными глазами, горды были получить от него какое-либо поручение. Андрей привык, что в любой момент где-то рядом с ним Лан, или Данька, или еще кто-нибудь вихрастый и тонконогий. С присущей всем эритянам деликатностью они не путались под ногами, не мешали, но чутко улавливали момент, когда могли оказаться нужными, и вырастали словно из-под земли. Как ни странно, чуждый всяким сантиментам, по роду профессии далекий от общения с детьми, Андрей любил этих маленьких человеков. Он относился к ним с каким-то странным благоговением, очень уважительно и бережно. Детство было целым миром с его тайнами, законами и отношениями. Причем мир этот оказывался недоступным взрослым и раскрывался перед очень немногими, наглухо и неотвратимо захлопываясь перед малейшей фальшью. Впрочем, ни о чем таком Андрей и не думал, просто искренне уважал своих маленьких друзей. Они никогда не были ему помехой, не вызывали раздражения или досады.

Ах, каким наслаждением было - раскинуться усталым телом на прохладной траве, запрокинуть голову в черный бархат неба с далекими искрами звезд, куда вздымается из безмолвия позднего вечера высокая и просторная песня, чистый девичий голос выпевает-выговаривает свои тайны сокровенные. И радостно от

мысли, что так будет завтра и послезавтра...

Вечер ли нежно обнимает теплыми потоками или обостренное восприятие Разведчика улавливает ауру любви - ее невесомые, невидимые струи, как неуловимые волшебные мелодии на грани слуха. Или это гармония помыслов и душ, когда не думается ни о чем плохом и распахнуты друг другу чистые сердца...

А потом, в хижине, долгие разговоры с Лиентой. Андрей поражался любознательности лугарина и его интуиции, когда неведомо по какому наитию угадывал недоговоренность и ставил Андрея в тупик своими вопросами. Он торопился узнавать, хотел знать все сразу, много. Ответы Андрея рождали новые вопросы.

- Помнишь, однажды ты сказал, что много путешествуете и делитесь с другими народами своими знаниями. Но почему не даете их нам?

- Это еще впереди, не торопись. Сейчас ведь и времени нет. К тому же... дать знания не просто. Я могу привести к тебе летун, показать, что нужно сделать, чтобы он полетел, и ты научишься управлять им. Но разве это знание? Разве ты будешь знать, отчего он летает и как сделать другой? Учить надо ваших детей.

- Кто будет учить? Ты?

- Нет, у меня другое дело в жизни. Придут те, кто умеет это гораздо лучше.

- А ты по-прежнему мечтаешь вернуться домой и заняться своим делом?

- Ну что значит - вернуться? Ты же знаешь, теперь я могу оказаться дома очень быстро.

- Вернуться, значит уйти. Ты не всегда будешь с нами? Ты путешественник, тебя поманят новые дороги и новые люди.

- Да, мое дело скоро позовет меня. Но сейчас я другой. Раньше, когда я начинал новую дорогу, на прошлую не оглядывался. Это была сделанная работа. Вы - совсем другое... здесь часть меня.

- Так значит, ты скоро уйдешь... А со своих новых дорог ты пришлешь мне мысль?

- Если они не будут слишком дальними. И я придумал сделать тебе подарок, - Андрей положил руку на ТИСС, - такой же браслет, его сейчас делают для тебя. Тогда ты сможешь сам звать меня, не только отвечать.

- Великий Тау! - глаза Лиенты загорелись. - Неужели это возможно, Дар!? Но это же все равно, как если ты всегда, каждый миг со мной рядом!

* * *

Жизнь эритян мало-помалу налаживалась, и все входило в привычное русло. Они поверили в доброту окружающего мира, оттаивали душой.

Отпуск Разведчиков закончился, теперь Андрей навещал поселок гораздо реже, но долгие ежевечерние "заочные" беседы с Лиентой позволяли ему оставаться в курсе всего, что там происходило. Андрей сдержал обещание, для лугарина выполнили спецзаказ Графа - персональный ТИСС.

И все же, не на столько Андрей был занят, вполне мог сделать визиты в поселок более частыми. Не хотел? Еще как хотел! Сердцем рвался. Но сказал себе: "Довольно! Больше этим играть нельзя!"

Адоня была причиной. Неудержимо тянуло к ней Андрея, сердце болело. Порой казалось - только увидеть ее, голос услышать и станет легче, весь мир другим станет: расцветет радугой тусклый день, осенняя печаль джайвы засияет буйной разноцветицей... Но - нет! Андрей умел приказывать не только другим. Да и не в нем было дело, он - это полбеды. Про себя он знал все - знал, что Адоня постоянно присутствовала в глубине сознания, была с ним ежечасно, каждое мгновение; даже когда он думал о других, трудных и опасных делах, он думал о ней. Прежде, в старом Эрите, он мог обмануть себя и сказать, что это жалость, желание защитить слабого, отвести беду. Но теперь Адоне ничего не грозило, и он давал себе отчет, что оставил себе ее сознательно. С мыслями о ней ему было теплее жить, как будто лучик света проникал в стылую комнату. Думая об Адоне, он отдыхал душой.

В хрупкой маленькой эритянке он неожиданно нашел нечто, чем обделяла прежде его суровая, а часто и жестокая повседневность. Для него стало открытием, что тепло и абсолютное взаимопонимание внутри Отряда даже в малой степени этого не компенсируют. И пусть с ним был только образ Адони - но он приносил с собой частичку ее, и это был столь мощный сгусток энергии доброты и нежности, что Андрею оставалось только изумляться - откуда в слабой на вид девочке столько душевной силы? Он ведь знал, как щедро дарит она свою душу тем, кто рядом. Откуда сама-то берет?

Андрей знал, что никто никогда не узнает о его отношении к Адоне, и кому будет плохо, если он чуточку отогреется рядом с этим чистым, солнечным существом. Этого и Адоня не узнает, уж она-то - прежде всего! Контроль над эмоциями - выражение глаз, губ, рук, это же азы, прописные истины для Разведчика. Скоро придет к Адоне любовь, и он искренне пожелает ей счастья. Но это будет потом, сейчас же ему тепло оттого, что глаза ее светятся радостью, смех хрустальным послезвучием отзывается в сердце, а случайное прикосновение дарит иллюзию счастья, - ну кому плохо от этого, если касается только его, Андрея... Так он думал. А оказалось - не только его. И он стал реже бывать в поселке и впустил между собой и ею маленькую, тонкую льдинку. Нет, все было по-прежнему - как раньше, Андрей был приветливым и внимательным, но теплоты не стало. Маленькая, прозрачная льдинка, которую и не разглядишь - толи она есть, толи нет, и непонятно откуда тянет холодом.