Метакод - Кедров Константин Александрович "brenko". Страница 71

Разговор поэтов со звездами надо слушать без высокомерного недоверия. Ведь ясно же, все они в один голос нам говорят о буквальном, а не символическом контакте со звездами. Может быть, в этом слиянии космического пульса звезд и человека кроются еще не разгаданные тайны метакода.

Ни подъем, ни спуск. Кроме точки, спокойной точки,

Нигде нет ритма, лишь в ней ритм...

Чувств белый свет, спокойный и потрясающий,

Его движения Erhebung...

(Т. С. Элиот. Все стихи Элиота даются в переводах А.Сергеева)

Возвышенное влечет нас к небу, У Блока это его «хвостатая звезда». У Заболоцкого и Элиота звезда По¬лярная. Поэтический взор Лорки устремлен к луне. Лер¬монтов просто слушал, как «звезда с звездою говорит». В этом разговоре звезд отчетливо слышны голоса поэтов.

Расстояние между звездами заполняют люди

С какой скоростью мчится свет? Майкельсон и Морли измерили это при помощи сложной системы труб и зеркал: 300 000 км/сек. А люди это знали давно. Обернувшись лучом, герой сказки мгновенно огибает вселенную и оказы¬вается в тридесятом царстве. Тридесятое царство — это и есть 3х105, если в километрах считать, то самое царство света.

Пусть влюбленные удалятся друг от друга на любое расстояние: если с одним случится беда, другой почувствует мгновенно — таков язык любви, язык света.

Человеческий глаз различает такие тонкости, как вол¬новая природа света. Поглощая квант света, сетчатка фоку¬сирует его как волну. Это значит, что реальности микро¬мира отнюдь не пустая мозговая абстракция для чело¬века.

Вспомним еще раз важнейший закон микромира — принцип неопределенности В. Гейзенберга, вытекающий из квантово-волновой природы микрочастиц: определяя «где», мы не может сказать «когда», и, наоборот, зная «во сколь¬ко», мы не определим «где». Когда — это волна, где — это частица. Быть фотону частицей или волной, зависит от наблюдающего прибора. Глаз предпочитает иметь дело с волной, а это значит, что он выбирает волновую вселен¬ную света. Но если на наш глаз упадет частица-вселенная «максимон», «фридмон», «планкион», восприняв ее как волну, мы фактически выберем другую вселенную. Все¬ленная зависит от взгляда. При этом в нашей волновой вселенной будет постоянно и параллельно присутствовать ее теневой двойник — вселенная квантовая. Это означает, что все мы живем, как минимум, в двух мирах. Наш глаз видит волновой мир, но внутри него таится мир той же величины, но квантовый.

Я думаю, что отношение к небу как к величайшей тайне не следует считать данью тем или иным време¬нам. Восторг перед видимым и невидимым мирозданием вечен. Он вспыхивает, как огонь, от соприкосновения очей с небом тысячелетней давности. Ведь это удивитель¬но: на наши глаза воздействует свет звезд, каким он был 1000 или 500 лет назад. Получается, что глазами мы видим не только сквозь бездну миллионов световых лет, но и сквозь реальную для земли бездну времени.

Во вселенной мчится луч света. Если мы увидим его «здесь», это «миг», но чем дальше от нас будет наблю¬датель, фиксирующий это мгновение, тем больше это мгно¬вение будет растягиваться, вплоть до вечности. «Здесь» мгновенно, «там» всегда. Это значит, что наша жизнь «там» окажется мигом, а этот миг «здесь» будет длиться вечно «там».

Мне кажется, что весь космос — это гигантский банк мгновений, сияющий с неба звездами. «Остановись, мгно¬венье, ты — прекрасно» — это всего лишь прорыв к вселен¬скому времени. Каждый миг длится вечно, и каждая веч¬ность — миг.

«Я помню чудное мгновенье...» Запоминание и есть мо¬мент вселенской магниевой вспышки, когда миг переходит в вечность.

Ныне кое-что новое приоткрылось в моделях теории относительности и квантовой физики микромира. Однако для современного человека все эти открытия не имеют осязаемого гуманитарного смысла. Все это происходит с какой-то загадочной «материей», а не с нами. Вот вели¬чайший предрассудок нашего времени.

Антропный принцип мироздания гласит, что вселенная на всех этажах, на всех уровнях согласована с человеком. Физический смысл такого согласования ясен. Поэтическое значение антропного принципа должен открыть сам Герой всех космических событий — человек космический.

Человек — существо мыслящее, страдающее, любящее, ненавидящее, гневное, доброе, радостное, печальное, счаст¬ливое, чувствующее, ощущающее и, как сказал Достоевский, «ко всему привыкающее». Добавим, что он еще существо излучающее: десять излучений плюс гравитация.

Как и все тела во вселенной, он притягивается и при¬тягивает. Сила притяжения земли господствует на земле. Но земля подчинена солнцу, солнце — галактике, галакти¬ка — метагалактике, и везде есть гравитация. По Эйнштей¬ну, гравитация — это кривизна пространства. По Владими¬ру Соловьеву — сила любви. Не будем гадать, в любом случае это вселенское свойство человека и мироздания.

Итак, вот тело вселенского человека. Оно состоит из света видимого и невидимого.

Гравитацию мы ощущаем как тяжесть, инфракрасный свет как тепло, видим спектр радуги. Но невидимая часть спектра — самая большая. Мы осязаем свое вселен¬ское тело — вес телесный, но не видим его в излучениях и не чувствуем свой космический спектр, излучаемый от нас и к нам. Видимо, вселенское тело человека выгля¬дит как интерференция расходящихся от него и сходящих¬ся к нему волн. Этот пульсирующий клубок автоволн сливается с пульсацией видимого и невидимого спектра излучений звезд галактики и всего мироздания в целом. В нем закодирован метакод, световой код мироздания, нашептавший человечеству Библию, Бхагаватгиту, Коран, Упанишады, Книгу перемен «Ицзын», теорию относитель¬ности и всю поэзию.

История человеческой культуры знает множество кодов:

двоичный — от солнечно-лунного до азбуки Морзе; троич¬ные коды широко распространены в мифологии — три царства, три мира (земной, небесный, подземный), три брата, триада богов (Шива — Брама — Вишну). Важную роль играет троичный код в физической картине мира, построен¬ной в доэйнштейновский период из трех координат — трех измерений пространства (ширина, глубина, высота). Кстати, физики и космологи напряженно ищут причину трехмерности пространства нашего мира.

Пятеричные коды также присутствуют в древних культу¬рах, взять хотя бы знаменитую пятерицу поэм, созданную Джами, а затем повторенную Фирдоуси, Низами, Навои... Пятиосевая симметрия — важнейший признак живого.

В таблице дана развертка четырехзначного кода, которому принадлежит особая доминирующая роль не только В культуре, но и в самом возникновении жизни.

Открыватели генетического кода нередко сравнивали его строение с правилами карточной игры. Код оказался «четырехмастным», он состоит из четырех оснований кислот. Все живое на земле имеет единый код.

Но и в культуре четырехзначному коду принадлежит особая роль. Четыре фазы луны научили человечество счету и легли в основу лунного календаря. Согласно общей теории относительности наш мир представляет собою четырехмерный пространственно-временной континуум. Юнг отмечает архетипическое значение четырех направле¬ний пространства, изображаемых крестообразной фигурой.