Блудный брат - Дембский Еугениуш (Евгений). Страница 19

— Но мне ничего не нужно! — Я жестом отверг его еще не сформулированные предложения. — Я собирался посетить одного человека, который по стечению обстоятельств живет именно на этой улице.

— Гм? Могут быть проблемы, большинство жителей мы эвакуировали из домов, они собраны в пяти гостиницах и двух мотелях. А кто вам нужен?

Он говорил настолько быстро, что я едва успевал понимать его слова, а ответы выдавались с такой скоростью, будто он читал мои мысли. За несколько минут он заболтал меня до полного отупения.

— Джереми Красински, — сказал я, сам не зная, зачем делюсь с первым встречным копом почти всей имеющейся у меня информацией.

— Здесь его нет. — Он решительно покачал головой.

— Ага… нет? Вы точно уверены?

— Конечно. Именно его дом был проверен тщательнее всего, и я уверен в том, что говорю.

— А… может, какой-нибудь след? — Почти сразу же я понял, что вне всякого сомнения именно мне Крабин воткнет клизму, если захочет символически прочистить самую выдающуюся задницу среди детективов.

— След… — задумчиво повторил он. — Как раз след и вызвал всю эту суматоху. — Он не стал показывать на оцепление, и я был ему благодарен — видимо, он решил, что к подобным выводам я могу прийти и сам. — Супруга Красински держит в заложниках нескольких детей… — Он повернулся и жестом пригласил меня следовать за ним. — Пойдемте, я хотел бы быть поближе к своему «штабу». — Я двинулся за ним, предусмотрительно не позвав Будду, но тут же услышал, как хлопнула дверца, и его тень догнала мою. Крабин сделал вид, будто не замечает подобного нарушения правил. — Четыре дня назад она ни с того ни с сего позвонила в участок, требуя триста тысяч баксов и микроавтобус. Мы начали переговоры, определили ее местонахождение и так далее… — Я кивнул. Он кивнул в ответ и продолжил: — Вообще, это довольно смешно, у прессы аж колики от смеха, а у комиссара изжога — она раньше работала в полиции. Правда, меньше года, достаточно быстро выяснилось, что ее интересовала исключительно власть, а также неформальные выгоды, которые давало ей ее положение и которыми она пользовалась в меру и сверх меры. Садистка и взяточница. И вот теперь этой гниде снова захотелось иной жизни за легкие деньги.

Последнюю фразу он произнес необычно медленно — для него. Видимо, он был очень зол, впрочем, я на его месте тоже был бы в ярости.

— Насчет детей — это точно? — спросил я. Он с явным интересом посмотрел на меня.

— Что вы имеете в виду?

— У нее на самом деле в заложниках дети? Может, она блефует?

— Мы их слышали, мальчик и девочка, и вроде бы у нее еще трое.

— Именно столько было заявлений о пропавших детях?

— В ближайших окрестностях — нет… — Темп его речи стал еще медленнее, а я принял это за восхищение моим дедуктивным методом.

— Трудно предположить, чтобы она тащила пятерых детишек издалека или собирала их у себя на черный день. — Меня так и подмывало дать пинка в его самоуверенную задницу. — Кроме того, нужно провести компьютерный анализ голоса и интонации… Есть ли у этой бабы психологическая карта, и если есть, то какая? — Он медленно открыл рот, и я проникся уверенностью, что сейчас он начнет каяться за совершенные промахи, которые я только что перечислил. — И еще одно: вы держите ее в оцеплении четыре дня, а воду и электричество отключили? Это ее несколько смягчит.

— Уффф… Спокойнее, придержите лошадей. — Он дружелюбно улыбнулся и поскреб подбородок. — Мы как раз получили результаты анализа, голоса детей достаточно искусно подделаны, от электричества и воды

мы ее сразу отрезали, даже велели передать по радио, будто бы вертолет оборвал линию электропередачи недалеко отсюда. А что касается самой этой бабы, то она на самом деле тупая, просто думает о себе бог знает что.

Пришлось проглотить пилюлю и улыбнуться. Одновременно я решил, что, если Будда начнет хихикать, я при ближайшей возможности разобью ему нижнюю губу. Как ни странно, он с этим согласился, пусть и сам того не зная. Крабин посерьезнел.

— Через полчаса пригоняем автобус и берем ее. Все же у нее были неплохие результаты по стрельбе, а психологи утверждают, что ей в голову может прийти все что угодно, так что рисковать не будем. — Он серьезно посмотрел на меня. — Вы ведь, кажется, любите подобные шоу?

Именно поэтому я воздержался от фразы, которая уже успела сложиться у меня в мозгу: «Да, вот только сегодня я уже поел, а получить пулю на полный желудок…»

Это прозвучало как неудачная ложь, собственно, так оно и было. На меня нахлынула волна горечи, я жестоко разочаровался в самом себе, не мог понять, как может человек так поступать сам с собой. На несколько минут я утратил способность мыслить логически, не говоря уже о способности логично поступать. За эти минуты Крабин, который так и забыл спросить, что делает в нашем обществе профессионалов Будда, провел нас ближе к дому, показал на окно квартиры Красински, вызвал микроавтобус и рассчитал время, которое потребуется водителю, чтобы до нас добраться. Кроме этого, он выпил два стаканчика горячего кофе — я за это время успел, может быть, сделать пять глотков — и выкурил сигарету, одновременно глядя на три экрана — план города, план района со схемой расположения кордонов и изображение дома с окружающими его полицейскими. Я довольно вяло наблюдал за приготовлениями к захвату гипотетической похитительницы, мысли мои были заняты обдумыванием неудачного начала знакомства с детективом Крабином. «А собственно, почему я должен помогать всему миру?» — вдруг подумал я и понял, что именно эта мысль позволит мне стряхнуть с себя уныние. Да, Оуэн, ведь на свете есть хорошие полицейские, профессиональные и компетентные, ты ведь рад этому, правда? Правда. Ты не одинок в… О! Я снова стал самим собой, если мои мысли сворачивают на путь эгоцентризма.

Я облегченно вздохнул, снова чувствуя себя превосходно, и закурил. Я даже едва не предложил себя на место водителя микроавтобуса, но встретил безразличный взгляд Будды, тут же остудивший мой порыв. Крабин оторвался от экранов, первый раз внимательнее посмотрел на Будду, но никак не стал комментировать его присутствие. Подойдя ближе, он сказал:

— Через несколько минут автобус въедет в гараж. — Он повернулся, но тут же снова посмотрел на меня. — Мы отказались от газа, у нее ведь могут быть фильтры, верно? — Я осторожно кивнул. — Свет мы тоже применять не будем, она могла надеть экранирующие контактные линзы. — Я снова кивнул, одновременно пытаясь понять, к чему он ведет, — Знаете, когда-то я читал одну книгу… И почерпнул из нее идею, так что — спасибо. — Он отдал честь указательным пальцем.

Он снова повернулся и быстрым шагом, укрываясь от возможного выстрела в тени плотно стоящих машин, пошел в сторону перекрестка, через который должен был проехать микроавтобус с деньгами. И ловушкой. Я тоже перешел в тень и сел в складное матерчатое кресло. Подошел Будда, медленно опустился на другое такое же и потер ладони о штаны.

— Что-нибудь вроде раскаяния тебя устроит? — примирительно спросил он. — Не могу сказать, почему мне постоянно хочется на тебя нападать. — Он пожал плечами. — Есть в тебе что-то такое… — Он потер нос ладонью.

— Могу тебе сказать, что это такое, прежде чем ты снова на меня накинешься, а потом будешь каяться.

Если бы ты немного подумал, то пришел бы к выводу, что люди тратят зря множество времени и сил на разговоры об очевидных вещах. Понимаешь? Например, увидев застреленного гарпуном симпатичного дельфина, начинают вопить: «Ах, какое прекрасное животное! Как можно быть столь жестоким?! Что за садизм!» Я этого не выношу. Или сделай что-нибудь, чтобы ограничить охоту, или закрой пасть. Не поднимай пену. Понимаешь? — Я бросил наполовину выкуренную сигарету на асфальт и затоптал каблуком. — Естественно, я не в состоянии активно заниматься всем, что меня волнует, и потому молчу. А если кто-то настойчиво домогается моего мнения по подобного рода вопросу, я говорю, что думаю, и в итоге оказываюсь самоуверенным грубияном. С этим я ничего не могу поделать. Когда-то давно я пытался объяснять, почему я поступаю так, а не иначе, но столь же давно от этого отказался, поняв, что до дурака все равно не дойдет, а умный рано или поздно поймет сам.