Схождение во ад - Молчанов Андрей Алексеевич. Страница 27

- Тогда - вопрос, - сказал Ричард. - О твоей личной позиции. Ты поклонник Гитлера или же нет?

- А ты?

- Ни то, ни другое. Я вырос в обществе, где о подобном выборе никто не задумывается. Да и кто здесь что-либо знает о каком-то там Рейхе? Информация соответствует уровню элементарных исторических сведений: да, была война, мы победили; да, нехорошие эсэсовцы уничтожали евреев... Но, с другой стороны, на протяжении всей человеческой истории ктото кому-то сворачивал головы, и Гитлер во многих современных умах - точно такой же энциклопедический персонаж, как Чингисхан или же Тамерлан. А вот относительно тебя дело обстоит иным образом, - ты - носитель конкретного знания, а потому имеешь право высказать мнение уже очевидца событий... Оно-то меня и занимает.

- А мнения как такового и нет... - Пожал плечами отец. - Как нет идеального государства. Нравилась ли мне нацистская Германия? Да. Мое отношение к Гитлеру? Крайне отрицательное. И ответственность за проигрыш войны лично я возлагаю исключительно на него. Он объявил смертный бой еврейству, а пострадали безвинные люди. Он мог найти в лице многих русских союзников, а вместо этого затеял геноцид, не оставляя никому никакого выбора, как только сражаться до конца. А посмотри, что сделала с этим коммунистическим монстром, улучив момент, та же сионистская верхушка тайного мирового правительства... Таковое ты отрицать, надеюсь, не будешь?

- Лично ни с кем не знаком, - сказал Ричард сухо.

- Да, но действует оно твоими руками или же руками твоих коллег. И действует умно. Какого, в самом деле, черта, тратиться на бомбы, снаряды, танки и авиацию? Дешевле купить агентуру влияния в той или иной стране, или же запрограммировать тех или иных личностей для действий в необходимом направлении, и от бывшего врага безо всяких кровавых битв с ним остается всего лишь пшик. Где теперь тот могучий СССР? Где его наука, армия, производство? И, думаешь, можно к кому-то предъявить претензии? Или устроить новый нюрнбергский процесс над ЦРУ? М-да... Филигранная работа.

- Домыслы, - зевнул Ричард.

- Конечно! - подтвердил отец с апатичной хитринкой в голосе.

- А... что же, интересно, с портфельчиком?.. переменил Ричард тему. - Так и покоится под камнем?

- Минуту! - Отец ушел в спальню, откуда вернулся с пакетом фотографий. - Порывшись в нем, вытащил старый чернобелый снимок. - Вот. Можешь взять себе на память. Кстати, именно об этом доме я тебе и рассказывал.

Ричард посмотрел на снимок. На ступенях особняка, под карнизом, стояли, обнявшись, два офицера в немецкой форме, в одном из которых он сразу признал отца.

- Фотография была у меня в бумажнике, - пояснил тот. Совершенно о ней забыл, иначе сжег бы ее еще тогда... Ну, а потом заклеил в обложку книги, решив оставить - все-таки память... Так она со мной и переехала в Америку.

- А кто... второй? - спросил Ричард напряженно.

- Второй - мой тезка... Роланд. Валленберг.

- Тот самый летчик?

- Да... - Отец зябко поерзал в плюшевых объятиях тесного кресла и, вытянув ноги, сцепил на груди пухлые пальцы. - В начале восьмидесятых, кстати, мне довелось побывать в Восточном Берлине. И я, естественно, посетил Карлсхорст.

- Встреча с прошлым?..

- Представь, как будто бы и не прошло почти сорока лет! Там ничего практически не изменилось. Разве что основные жители - русские офицеры, поблизости стоит их воинская часть. В доме же поселился какой-то генерал, так что и речи не могло идти о каких-либо визитах туда... И, значит, Валленберг погиб. Хотя, с другой стороны, если бы он и остался в живых, вряд ли мог претендовать на особняк. Получил бы бетонную социалистическую квартирку...

- Русские скоро уйдут, - сказал Ричард. - Ты можешь претендовать на недвижимость. Подумай!

- Вот тогда-то, - заговорщески подмигнул отец, - ты мне составишь компанию, и мы поднимем плиту... В случае удачи обещаю тебе золотой "Вальтер" и пару кинжалов в качестве сувениров...

- Меня более интересуют рукописи, - отозвался Ричард.

- Возьмешь и рукописи. Правда, к чему тебе эта зараза?..

- Отец уже хотел убрать оставшиеся фотографии обратно в пакет, но, спохватившись, перевернул его, и на стол, звякнув, вывалилась толстая серебряная цепь с кулоном.

Ричард взял ее в руки. Его заинтересовал камень - крупный, красиво ограненный, словно из черного блестящего стекла...

- Амулет Краузе, - буркнул отец.

- Интересно, что за минерал... - Ричард осторожно поворачивал камень кончиками пальцев, рассматривая его на свет.

- Я показывал его многим ювелирам... Ответы получал разные: то ли вулканическое стекло, то ли... что-нибудь заковыристое... Но заключительное мнение единодушное: ни малейшей ценности не представляет.

Ричард уже хотел положить цепочку на стол, но тут заметил какие-то неясные красноватые пятна на гранях кристалла. Отсвет огня из камина?

Нет... Камень отчего-то менял цвет, принимая вишневую окраску, что постепенно наполнялась алой теплотой...

- Что ты нашел там любопытного? - небрежно спросил отец.

- Твой булыжник, по-моему, превратился в рубин, молвил Ричард растерянно.

- Что?!

- Смотри...

Отец принял переданную ему цепь.

Некоторое время камень сохранял свой малиновый цвет, но потом снова начал сереть и, наконец, покрылся прежней стылой чернотой, подернувшей грани.

- Все, как тогда... - прошептал отец.

- То есть? - привстал Ричард с кресла.

- Когда я снял его с шеи Краузе, камень тоже был розовым, а в руках у меня стал как уголь...

- Ну-ка, дай! - Ричард плотно сжал кулон в кулаке. Выждав с полминуты, разжал пальцы. На ладони его покоился сверкающий рубин. Или - нечто на рубин похожее.

- Вот и не верь в чудеса, - констатировал отец.

- Думаю, никакой тайны тут нет, - заявил Ричард. Нечто, подобное принципу, на котором действует копеечный индикатор стресса. У тебя же он, кажется, был... Прижимаешь к идеально черной пластинке пальчик, и она, в зависимости от твоего эмоционального состояния либо синеет, либо зеленеет, а то и краснеет. А когда состояние глубоко стрессовое - то остается черной. У тебя же, видимо, стресс постоянного характера. Очевидно - после пережитых ужасов фашизма.

- Помимо меня, камень держало в руках дюжина других людей, Рихард.

- Ну, хорошо. Значит, здесь присутствует какой-то эффект энергетической избирательности. Наверняка, способный быть обоснованным научно.

- Научно обосновывается абсолютно все.

- Верно. Было бы желание. - Ричард помедлил. - Ты не возражаешь, если я покажу эту штучку одному моему приятелю из технического отдела...

- Да забирай совсем, - махнул рукой отец.

- Спасибо. Оч-чень забавная вещичка. - Ричард накинул цепочку на шею. - О результатах экспертизы сообщу.

Отец внезапно ахнул, посмотрев на часы.

- Уже скоро рассвет!

- Ничего. Завтра отоспимся. И пожарим рыбу. А за сегодняшнюю ночь спасибо, папа. Мне еще едва ли не неделю придется переварить в мозгах все, что я сегодня услышал...

- Завтра я могу устроить тебе не менее любопытное продолжение, - заметил отец.

- Буду признателен. Знание умножает скорбь, как заметил Экклезиаст, однако, коли уж идешь по пути его обретения...

- Поэтому над входом в ваш профсоюз выбито изречение: " И познаете вы истину, и истина сделает вас свободными"? - не без сарказма спросил отец.

- Библейский мудрец под истиной подразумевал Бога, сказал Ричард. - А кое-кто, не поняв сути его мыслей, истолковал их по другому, как свободу от любых мирских условностей и морали. Так мы стали ведомством рыцарей плаща и кинжала.

- И - инструментом еврейских монополий, - вдумчиво резюмировал отец.

Ричард, ничего не ответив ему, отправился спать. Поудобнее устраиваясь под периной в холодной комнате - отец соблюдал немецкие традиции, считая, что здоровый сон возможен только на свежем воздухе, он некоторое время размышлял, профессионально препарируя полученную информацию.