Настоящие - Белецкая Екатерина. Страница 64

Тут очень темно. Не знаю почему. Я никогда не терял столько, верьте мне, кто меня слышит, у меня сейчас душа сломалась пополам, боже, как тяжело… это необратимо? Что случилось? Что должно было случиться, чтобы я этого не понял?!

Темно… страшно темно и страшно тихо. И пристальный взгляд, поймавший умирающую лису в лесном распадке, насмешливый, лукавый. Побежишь? Добить тебя? Или можно просто ждать, сидя на поваленном ветром и временем стволе, ждать твоего часа, мутной плёночки на угасающих глазах, слабой судороги, шороха листьев?

Жди. Я обессилен. Уже очень скоро. Меня не надо добивать, я уже почти мёртв.

Есть такое слово — «глупо». Нет, не глупо. Это было не глупо…

Не могу, я не могу, слишком темно и тихо, я не хочу ВОТ ТАК, я хотел умереть там, где свет и ветер… Боже мой, боже… Оставьте меня, ледяные и весёлые глаза, уйдите, уйдите, прошу вас, не надо ТАК…

Радал вскрикнул, зажал уши руками.

— На надо! Не надо! — судорожно повторял он. — Не надо! Зачем?!

— Зачем тебе знать, как такие, как вы, убивали таких, как мы? Зачем тебе знать, в каких муках они умирали? — Пятый кивнул на нишу. — Действительно. Хотя бы затем, чтобы ты понял, дрянь, что нам сейчас приходится делать!

— Пятый, стоп, — приказал Лин. — Довольно.

Клео неслышно подошёл к Пятому, положил ему руку на плечо. Погладил.

— Не нужно, — мягко сказал он. — Это всего лишь ошибка. Теперь мы знаем, что Блэки делали это ненамеренно. Я никогда не был сторонником идей всепрощения, но в данном случае бессмысленно ненавидеть друг друга. Нужно искать пути прекратить это безумие. Возможно, отыскать идеологов Блэки в реальном пространстве и войти с ними в контакт — не эмпатам, тех они видят как «грязь», а обычным людям… Нет, Пятый, нет, только не говори, что это нереально. Я уже это слышал. Но вы так и не нашли иного решения проблемы, кроме уничтожения. А это всегда самый плохой вариант.

— Некого искать, — едва слышно ответил Пятый. Он снова лёг, отвернулся к стене.

«Не ты, Лин, не ты, а я вывел тогда катер после реакции. Не ты, а я из последних сил гнал машину, не понимая, что надо делать, что случилось. Не ты в отчаянии пересматривал все возможные варианты связи, с ужасом осознавая, что в разрушенном мега-сиуре стала невозможна любая связь. Не ты продирался на последний оставшийся канал, резервный, странный «подарок», непонятно зачем оставленный когда-то в незапамятные времена Футари и Камманна. [4] Ты лежал рядом, Лин, и я думал, что у меня уже не хватит сил понять, жив ты или нет. И первые сутки в этой темноте тоже были не твои. Прости, но даже ты — не поймёшь».

— Всего лишь ошибка, — сказал он в стену. — Действительно, какая мелочь.

— Клео, уводите машину отсюда, потом связывайтесь с Орином, а через Орин — с Павлом, — посоветовал Лин. — Нам надо ещё как минимум четыре часа, чтобы восстановиться.

Нарелин молча кивнул.

Управлять катером Сэфес было одно удовольствие. Собственно, для Нарелина этот процесс заключался в том, чтобы представить пункт назначения и скомандовать: вперёд. Время в пути редко когда составляло больше нескольких часов. В этот раз Нарелин даже не запрашивал стандартных координат точки рандеву. Забрать «прутиков» и переправить их в Аарн Сарт, на попечение специалистов, взялся сам Павел Сарин; с ним решили и пересечься.

Сэфес в экспедиции участия не принимали, они наглухо закрыли свои ниши и, судя по всему, собирались спать до окончания путешествия. Каин и Радал, потерянные, отрешённые, бродили от стены к стене, вглядываясь в лица спяших. Радал то и дело принимался что-то беззвучно шептать. Нарелин, подойдя поближе, различил, что мальчишка шепчет одно-единственное слово: «прости». Кажется, Ради для себя в эти часы стал понимать что-то принципиально новое, словно из кусочков разноцветной бумаги под его руками вдруг сложился участок мозаики, и теперь он, заворожённый узором, понял принцип, по которому эту мозаику предстоит собирать. И ужаснулся этому.

… Времени было не то чтобы много, но несколько часов в запасе имелось.

«Скоро я совсем потеряю ощущение бесконечности космоса, — подумал Нарелин, — с этими их катерами».

Да, этот метод передвижения — и не полёт, и не гиперпереходы — вообще чёрт знает что. Движение через Сеть. Как это? Нарелин не хотел расспрашивать. Есть возможность пользоваться, ну и замечательно.

Пять часов до точки рандеву. Пять часов на размышления и раздумья. Впрочем, о чём тут думать…

Радал всё ходил и ходил, от человека к человеку. А вот Каин слово впал в оцепенение. Пройдя пару раз вдоль ниш, он сел в уголке и замер, глядя в одну точку.

— Каин, — позвал Нарелин. — Ты как? Всё в порядке?

— А?.. — Тот словно очнулся. — Да. Наверно. Нарелин, а они совсем… совсем как дети, что ли? Или ещё хуже? Как же это всё плохо.

Каин перевёл на эльфа беспомощный взгляд. Он тоже начал что-то для себя осознавать, и это что-то напугало его куда больше, чем тени в Осеннем Лесу или избиение компанией в родном Вирбире. Это что-то было устрашающе огромным. Чудовищным и завораживающим одновременно.

— Да, — вздохнул Нарелин. — Что поделать. Но в этом-то не Радал виноват, наоборот, получается, что он их как бы спас. Теперь им помогут, есть шанс, что вернут разум. По крайней мере, всё для этого сделают. Страшно?

Каин кивнул.

— Страшно, — эхом повторил он. — Ведь мы чудовища, да, Нарелин? Вы нормальные люди, а мы с Ради такие же чудовища, как они все? — Он отвёл глаза, всхлипнул. — Я тоже буду так убивать. Смогу? Но я не хочу этого!

— А ты не будешь, — вдруг пообещал Радал. — Я тебе не дам этого делать.

— Да ну, Каин, какие из вас чудовища, — махнул рукой Нарелин. — Вы совсем ещё дети, а космос большой. Звёздная пропасть без конца и края. Но её не нужно пугаться. Самое страшное внутри. Знаешь, что оно такое, самое страшное?

— Да, я понял, — неожиданно ответил Каин. — Самое страшное — это когда вот так.

Пространство вокруг едва заметно завибрировало, пошло тонкой рябью, откуда-то извне стали подниматься неразличимые поначалу, но потом всё явственнее и явственнее слышимые тени голосов: «А-а-а-а-а-а-а-а-а!» Пространство пришло в движение, и Нарелин почувствовал, что у него закладывает уши, увидел, как Клео пытается подойти к Каину, но его сметает на пол безжалостная волна вибрации.

— Каин, стой!!! — завопил Радал, подскочил к другу и тряханул его за плечи. — Как ты это сделал?

Каин не ответил.

— И что же это было? — осведомился Клео.

— Это была одна из самых неудачных попыток войти в Сеть, которую я видел в своей жизни. — Ниша, в которой спал Лин, открылась. Лин, отчаянно зевая, вылез наружу. Спал он, оказывается, в жилете с кармашками. — Каин, ты идиот. Больше так не делай. То есть ты не идиот, ты молодец, но всё равно не делай. Года два ещё не делай, хорошо?

— Какая скотина тут балуется диссонансными построениями? — возмущённо спросил из соседней ниши Пятый. — Мне дадут поспать в этой жизни?!

Клео предусмотрительно уселся в сторонке, подальше от мальчишек. Нарелин демонстративно возвёл глаза к потолку.

— И ведь что характерно, — с чувством сказал он, — так и не дали мне договорить. Так вот, Каин, слушай мораль и мотай на ус. Я в этой жизни всё-таки больше тебя повидал, хотя куда мне до этих сонных лентяев. Так вот. Самое страшное — это равнодушие. Когда оно поселится в тебе и всё станет тебе безразлично и ты сможешь смотреть на любые мерзости с ледяным спокойствием — вот тут-то и пиши пропало. Уяснил?

— Мучайся, но молча, — присовокупил Лин. — Не дай бог, кто узнает в таком «свободном мире», что ты живой человек и тебе тоже может быть страшно или больно. Пусть в тебе видят всё что угодно, а ты внутри будь тем, кто ты есть.

Они вышли в точке, которую указал при связи Сарин. На вопрос, что это за место, Лин равнодушно ответил, что понятия не имеет. Катер висел, впаянный в пространство, через его прозрачные стены можно было разглядеть тень гигантского газового облака, едва видного в сиянии огромного звёздного скопления. Каин и Радал немного успокоились, теперь они о чём-то тихо разговаривали, стоя у звёздного окна.