Слово чести - Демилль Нельсон. Страница 90

– Боюсь, что так.

– Кто-нибудь хочет выпить? Джин и тоник в патио, – предложил Тайсон.

Марси встала.

– Здесь нет патио, Бен. И у меня нет ни тоника, ни лайма.

– Ну тогда позвони в фирму «Гристедс», чтобы они доставили тоник, лайм и патио за двойную оплату.

– Почему бы нам просто не выпить вина на крыльце? – предложила Марси.

– Отлично. – Тайсон легко поднялся и, обойдя вокруг стола, поцеловал жену. – Хороший ленч.

Марси потрепала его по щеке.

– Врешь ты все.

Корва тоже встал.

– Пойду на воздух. – Он снял пиджак со спинки стула, пересек гостиную и вышел из дома.

– Ты ему веришь? – спросила Марси.

– А ты?

– Не меня же обвиняют в убийстве. Отвечай на вопрос.

Тайсон подумал немного, прежде чем ответить.

– У него какая-то необычная философия закона. Иногда я думаю, что правда и законность – навязчивые идеи протестантов. Мистер Корва имеет субъективный взгляд на жизнь. Его интересует не преступление, а его постижение через закон. Интересуют свидетели, которые дают показания против меня. Интересует, почему они это делают. Слоун всегда ссылался на закон, пытаясь выяснить, что произошло в госпитале. Корва же хочет знать все о Брандте и Фарли и пытается нарисовать картину происшедшего с их слов. Совсем другой подход.

Она понимающе кивнула.

– В этом есть здравый смысл, особенно спустя эти долгие годы.

– В нашу первую встречу он спросил меня, смотрел ли я японский фильм «Расёмон». Я посмотрел его. Ты видела?

Марси отрицательно покачала головой.

– Это об убийстве и насилии. В нем представлены четыре версии преступления, рассказанные четырьмя героями на суде. Ни один из них не сказал одного и того же. Бандит признался, что убил самурая, жена самурая сказала, что это сделала она, дух убиенного сказал, что он сам покончил с собой, а дровосек свидетельствовал, что муж случайно напоролся на свой меч. Очевидно, трое из них лгали, а может быть, и все четверо. Дело в том, что у каждого свое представление о правде и вряд ли найдется единственное объективное объяснение человеческого поступка. – Он мрачно улыбнулся. – Конечно, у всех, кто находился в тот момент в госпитале, сложилось свое видение правды. И если бы они собрались, чтобы поведать об этом, то рассказали бы все по-разному.

Марси кивнула.

– Значит, защита Винсента Корвы основывается на японском фильме?

Тайсон дернул плечом.

– А почему бы и нет? Во всяком случае, лучше, чем басни Эзопа, где каждый получает по заслугам.

Марси пристально посмотрела в глаза мужу.

– Бен, что происходит?

– Не знаю, любовь моя. Но думаю, что это не церемония вручения награды. Почему бы вам с Дэвидом не вернуться домой?

– Мы дома.

Он тяжело вздохнул.

– Ну ладно. Почему бы вам не вернуться в большой дом с кондиционерами, патио и так далее?

– Ты имеешь в виду тот дом в Гарден-Сити, где наш клуб и все наши друзья, где мы плаваем в бассейне, где красивые магазины, где нет дежурного поста, который меня все время отчитывает за отсутствие парковочного указателя и спрашивает, в каком доме я живу?

– Да. Я имею в виду именно этот дом.

– Почему же я должна жить там, если это означает разлуку с тобой?

– Не надо, родная. Послушай, а ты думала о том, что Дэвиду скоро идти в школу?

– Да. Но едва ли он может вернуться в частную школу. Ни здесь, ни в Гарден-Сити и вообще нигде. Его жизнь там превратится в ад.

Тайсон мысленно согласился.

– Твоя мама приготовила ему комнату, он сможет жить у нее во Флориде и пойти в школу под другим именем или же заниматься с репетитором...

– Нет. Он останется здесь. Со мной. А если состоится суд, он будет присутствовать на нем.

– Нет, он не пойдет на него.

– Да. Подыщи частную школу или найми учителей в этом районе.

Они некоторое время смотрели друг на друга, обдумывая услышанное. Тайсон спохватился и взглянул на часы.

– Забудь об угощении. Мне надо идти. Приведи здесь все в порядок, а потом спускайся...

– Не занудствуй.

Тайсон сильно прижал к себе Марси и крепко поцеловал в губы.

– Я люблю тебя.

– И я тоже. Удачи.

Они прошли в гостиную, и Тайсон подхватил с кушетки мундир. Он быстро вышел из дома и нашел Корву сидящим на ступеньке. Тайсон быстро проговорил:

– Извините, что заставил вас ждать. Не мог найти вина.

– Да что там.

– Может быть, выпьем в клубе? Здесь недалеко.

– Спасибо, Нужно двигаться. Нам уже нужно быть там.

Тайсон проигнорировал его слова.

– Вы когда-нибудь играли в детстве в чеканочку с мячом? Любимая игра трущоб.

– Надо сказать, что я вырос в респектабельной части Стейтон-Айленда. – Он зашагал к проливу. – Прямо по курсу большой дом и сад, – жестом он показал дальний остров.

– Ваш отец выращивал сладкий базилик, томаты, а еще что?

– Цуккини и баклажаны. У нас росли фиговые деревья. Приходилось каждую зиму укутывать и обрезать их. Вы когда-нибудь пробовали на вкус свежие фиги?

– Нет. Но я однажды видел их у Гристедса по пятьдесят центов за штуку. Мой отец выращивал розы и самшит. А моя мама не умела готовить.

– Почему все хотят готовить что-то из роз и других растений?

– Не знаю. Протестанты едят не поймешь что.

Корва улыбнулся.

– Послушайте, в следующем месяце я всю вашу семью возьму в одно место, что на Малбери-стрит, где фиги продают по двадцать пять центов за штуку.

– Отлично. С нетерпением будем ждать.

Корва посмотрел на часы. Помолчав немного, он сказал:

– Кажется, пора.

– И то верно, – согласился Тайсон.

– Помните, что это всего лишь словесная перепалка, а не настоящая схватка.

– Хорошо, – улыбнулся Тайсон.

– Если нам не понравится то, что они говорят, мы можем исколошматить их как следует.

– Разве мы можем это сделать?

– Конечно. Статья 141-я. Пошли.

Они двинулись к штабу гарнизона.

~~

Бенджамин Тайсон и Винсент Корва сидели в кабинете капитана Ходжеза. С тревожным ожиданием Тайсон смотрел на смежную дверь, которая вела в кабинет подполковника Левина. Он негромко сказал Корве:

– Это Левин порекомендовал мне вас.

Корва кивнул.

– Вы его знаете?

– Нет, но где-то год назад в Форт-Диксе я вел дело об убийстве, а Левин был в составе присяжных. Так вот он засыпал меня вопросами.

– Хорошими вопросами?

– Даже слишком.

– Вы проиграли процесс?

– Подсудимого признали виновным...

– Значит, его суждение равносильно вашему поражению.

– Думаю, что да, – зевнул Корва.

– А сколько же процессов вы выиграли? – поинтересовался Тайсон.

Корва просматривал свои записи в блокноте.

– Что-что?

– У вас есть хотя бы одна победа?

– А-а... – Казалось, что он погрузился в кладовые памяти, ища нужный ответ. – Несколько. – Он нагнулся к Тайсону и шепнул ему на ухо: – А на вашем счету их сколько? Я имею в виду, когда вы были защитником в трибуналах?

Тайсон занервничал.

– Это не показатель. Я не был адвокатом, и к тому же почти каждый, кого я защищал, был явно виновным.

– Безусловно, иначе этих людей не было бы на скамье подсудимых.

– Это, конечно, верно, – согласился Тайсон.

– Армия собирает трибунал, если абсолютно уверена в виновности обвиняемого. Если же возникает хоть какое-то сомнение, то они обычно снимают обвинение или же придумывают обвиняемому дисциплинарное взыскание, чтобы посмотреть, попадется ли он на удочку. Бывает, что они проводят дальнейшее расследование. – Корва посмотрел на Тайсона и улыбнулся. – Ну так сколько дел вы выиграли? Все?

– Большинство обвиняемых признали виновными. Другие дела замяли, такие как самоволка. Все дела разбирались в общем порядке. В данном же случае речь идет об особо тяжком преступлении, поэтому я не вижу никакой аналогии вашей деятельности с моей.

– Но тем не менее сходство есть. Большинство людей, которых я защищал, были явно виновными, как ваш солдат, находившийся в самовольной отлучке. Между прочим, они заявляли мне, что отказались от своих военных адвокатов и находятся просто в отчаянном положении. И вот в этом довольно ограниченном кругу меня прозвали Святым Иудой, берущимся за почти безнадежные дела.