Великий перелом - Шидловский Дмитрий. Страница 77

— Зато они есть в Архангельске.

— Ерунда, небольшой контингент. Британия сейчас не готова к участию в новой войне.

— Я тоже не готов к войне с Англией, скажу вам честно, — усмехнулся Маннергейм.

— Ее и не будет. Наша задача: за неделю, максимум за десять дней захватить плацдарм вокруг Петрограда и удерживать его до подхода Юденича. На Москву пойдут уже русские части, мобилизованные и вооруженные в Петрограде. Победителей не судят.

— Хорошая задача — захватить Петроград за десять дней, — съязвил Маннергейм. — Положим, это не так сложно. От пограничного перехода в Белоострове до центра Петрограда по прямой где-то четыре десятка километров. И значительных соединений здесь нет, они брошены на юг, против белых генералов. Но потом Петроград придется еще и удерживать! А это будет не так просто, учитывая численное превосходство противника. Большевики прекрасно понимают стратегическое значение этого города. Сейчас это единственный их выход на Балтику. Они бросят сюда максимум сил. Уровень своей подготовки Красная армия подняла, и, для того чтобы обезопасить Петроград от контрудара красных, нам потребуется дойти как минимум до Гатчины и Волхова. Это получается пятьдесят — сто километров в глубь территории противника. Как вы планируете за десять дней захватить такой плацдарм? Весь Западный фронт, на котором воевали немцы, французы и англичане, по большому счету, развернулся на глубину трехсот километров. Трем крупнейшим армиям мира этого пространства было достаточно, чтобы воевать четыре с лишним года! И вы думаете, что небольшая финская армия захватит всю Петроградскую губернию за десять дней? Не недооцениваете ли вы противника?

— Я знаю о возросшей силе Красной армии. Но я надеюсь на блицкриг.

— Молниеносную войну? С чего это вдруг? И почему вы заговорили по-немецки, Сергей?

— Это термин одного из немецких офицеров, ваше высокопревосходительство, — соврал Чигирев. — С ним я познакомился в Стокгольме. Он служил в немецком Генштабе и разработал новую концепцию войны. Разумеется, его не послушали, и он запил. Я оказался его благодарным слушателем: непризнанные гении любят, когда их внимательно слушают. Я не военный человек, но постараюсь изложить суть его концепции. Думаю, вы поймете больше, чем я. Основа состоит в том, что государство проводит мобилизацию не после объявления войны, а до нее. Мобилизация так называемая скрытая: под видом военных сборов, локальных конфликтов и прочего. Армия скрытно концентрируется у границы, обычно под видом учений. Это самая сложная часть.

— Положим, у нас есть отряды Шюцкор и возможность собрать части у границы с целью ее укрепления, — сухо заметил Маннергейм. — Разведка в этом районе у красных пока еще очень слабая. Что дальше?

— Войска должны быть собраны не просто в приграничных районах, а непосредственно у границы. Тыловые части и части второго эшелона — не далее чем в десяти километрах, передовые — в нескольких сотнях метров.

— Но это же безумие! — воскликнул Маннергейм. — Если противник первым перейдет в наступление, он уничтожит все эти войска, которые просто не сумеют подготовиться к обороне!

— Да, ваше высокопревосходительство. Но если первыми ударите вы… Вы получите более чем десятикратное превосходство в численности войск на участках прорыва. И у вас будет преимущество внезапности. Суть в том, что наступление начинается одновременно с объявлением войны или чуть раньше.

— Но это же вероломство! — вскричал Маннергейм.

— Большего вероломства, чем то, которое продемонстрировали большевики, трудно представить. Так пусть получают той же монетой. В концепции моего знакомого офицера важную роль играли аэропланы и танки. У нас ничего этого нет. У нас нет даже кавалерии. Но и противник, который нам противостоит, пока еще не слишком хорошо вооружен. Мы можем использовать грузовики и любую мототехнику для передовых частей. Их задача будет состоять в том, чтобы, прорвав оборону, как можно быстрее уходить в тыл противника, разрезая его коммуникации и лишая возможности подвоза боеприпасов и продовольствия. Морально сломленные и окруженные части противника будут добивать уже войска второго эшелона. При такой тактике мы сможем занять Петроград уже на третий день войны. Соответственно, захватить линию Гатчина — Волхов вполне реально уже на десятый день.

— Гм, идея небезынтересная, — задумался Маннергейм. — Ее стоит обдумать. А нельзя ли разыскать этого офицера?

— К сожалению, узнав о поражении Германии, он застрелился, — развел руками Чигирев.

— Жаль. Хотя даже в первом приближении ясно, что подобная подготовка потребует не менее трех месяцев. Да и начинать в наших краях войну зимой может только безумец.

— Тогда подождем до весны, — согласился Чигирев, вспомнив историю зимней финско-советской войны тридцать девятого — сорокового года.

— Последний вопрос, господин советник, — продолжил Маннергейм. — Сразу после взятия Петрограда я намерен передать гражданскую власть в городе местной администрации. Нас не должны заподозрить в том, что Финляндия собирается оккупировать территорию России. Поэтому уже сейчас я хотел бы знать персональный состав временной администрации Петрограда.

— Это вопрос десятый, — небрежно махнул рукой Чигирев. — Когда займем Петроград, тогда и разберемся. Достойных людей там достаточно.

— Я не намерен откладывать этот вопрос, — возразил Маннергейм. — Либералы склонны к длинным дискуссиям. Они проблемы обсуждают, а не решают. А я, когда приду в мой любимый Петроград, хочу предложить готовые решения. У меня есть кандидатура на пост главы временной администрации Петрограда. Это Чигирев Сергей Станиславович. Что скажете?

Крапивин строевым шагом вошел в кабинет и доложил:

— Ваше превосходительство, заместитель начальника разведки фронта полковник Крапивин прибыл по вашему приказанию.

За окнами ставки верховного правителя России выла сибирская метель, но в кабинете было жарко натоплено. Уютно потрескивали дрова в высокой печке, ярко горели электрические лампы. Адмирал Колчак оторвался от полевой карты, разложенной на столе, и посмотрел на вошедшего.