Великий перелом - Шидловский Дмитрий. Страница 85

— Ну, на нет и суда нет, — развел руками Игнатов. — А помните, Сергей Станиславович, как мы с вами в феврале восемнадцатого у меня на даче говорили? Тогда казалось, что весь этот ужас окончится к лету девятнадцатого. А вот уже ноябрь, и ни конца ни края не видно.

— Могло бы быть и хуже, — вздохнул Чигирев. — Сейчас еще не все потеряно.

«Знал бы ты, что стало бы с твоей семьей, не вытащи я ее за границу, — добавил он про себя. — И что стало бы с городом, если бы я не уговорил Маннергейма взять Питер. Работать надо, сражаться за свои интересы, а не вздыхать о печальной судьбе».

— Надеюсь, — засуетился Игнатов. — Ну что ж, успеха вам у консула.

— До встречи! — бросил Чигирев и направился к выходу.

Чигирев выскочил из здания бывшего британского посольства на Английской набережной, весь пунцовый от злости. Консул даже не беседовал с ним, а диктовал условия. Усадив гостя в кресло и уговорив выпить чашку чая, консул после обмена ничего не значащими фразами монотонно зачитал декларацию о позиции правительства Его Величества по Петрограду. Вкратце все сводилось к простейшему тезису: англичане считали дальнейшее сопротивление белых армий бессмысленным и «во имя сохранения стабильности в районе Балтийского моря» предлагали администрации Петрограда подписать соглашение с правительством Его Величества об аренде Британской империей Петрограда и прилегающих территорий сроком на девяносто девять лет. В этом случае Британская империя гарантировала протекторат жителям указанных территорий, соблюдение всех прав и свобод, обеспеченных жителям территорий, находящихся под покровительством британской короны.

Дослушав всю эту белиберду, Чигирев отставил в сторону чашку с недопитым чаем, поблагодарил за содержательную беседу и сообщил, что будет рад продолжить разговор, когда правительство Его Величества сможет предложить что-то более реальное.

Усевшись на заднее сиденье своего «руссобалта», Чигирев скомандовал водителю:

— Домой!

Автомобиль сорвался с места и помчался по набережной. Когда машина приблизилась к Дворцовому мосту, историк почувствовал легкое удушье. Вначале он подумал, что просто перенервничал. Но удушье не отступало. Чигирев почувствовал тошноту, голова закружилась.

— Паша, — окликнул он водителя, — притормози. Нехорошо что-то.

Телохранитель распахнул перед мэром дверцу, и историк, покачиваясь на неожиданно ватных ногах, вышел из машины. Он прошел на набережную и спустился к воде, но легче ему не стало. Не в силах больше стоять, он сел прямо на обледеневшие булыжники, которыми был вымощен спуск.

«Так вот оно что, — мелькнула мысль. — Чаек-то ваш, господин консул, с добавочкой оказался».

Последнее, что увидел Чигирев, прежде чем его веки сомкнулись, был шпиль Петропавловской крепости, сияющий в лучах неожиданно проступившего среди облаков солнца.

Сергей открыл глаза. Дышать стало легче. Да и слабость ушла. Только воздух был слишком насыщенным выхлопными газами. Прямо перед ним в лучах ноябрьского солнца сиял шпиль Петропавловской крепости. Посмотрев направо, Чигирев увидел здание дома политкаторжан, которое было построено Ленинграде в двадцатых годах двадцатого века, и чуть поодаль — гостиницу «Санкт-Петербург», возведенную в семидесятых годах. За спиной шелестели шинами многочисленные автомобили. Обернувшись, Чигирев увидел Алексеева. Тот сидел на камнях спуска со своим неизменным ноутбуком и широко улыбался. Глаза историка резанула громада Зимнего дворца, окрашенная не в «природный» красный цвет, а в цвет морской волны.

— Что произошло, Виталий Петрович? — спросил он. — Я умер?

— Для того мира — да, — сказал Алексеев.

— Отравлен?

— Да. Знаете что, Сергей, давайте уйдем отсюда. А по дороге можем обсудить все, что с вами случилось.

Алексеев раскрыл ноутбук и защелкал по клавишам. Обстановка вновь переменилась. Воздух стал заметно чище и теплее, облака рассеялись. Зимний дворец вновь обрел свой исторический цвет. Дом политкаторжан и гостиница «Санкт-Петербург» испарились, уступив место футуристическим, поразительно воздушным и гармоничным зданиям. Силуэты подобных же зданий выросли на горизонте за Петропавловской крепостью. На воде, прямо перед собеседниками, покачивался странный аппарат, похожий не то на приводнившийся сверхзвуковой реактивный истребитель, не то на суперсовременный катер на воздушной подушке. Поглядев в небо, Чигирев заметил там несколько подобных машин, несшихся с огромной скоростью.

— Прошу вас! — Алексеев легко перепрыгнул на крыло «истребителя» и распахнул дверцу в фюзеляже.

— Где мы? — Чигирев последовал за инженером.

В чреве неведомого аппарата оказался уютный салон с мягкими креслами, стоявшими тремя рядами по два. Алексеев опустился в переднее и деловито защелкал клавишами и тумблерами на приборной панели.

— Это один из альтернативных миров будущего, — пояснил он.

— Один из тех, что вы открыли вместе с Басовым?

— Вы хотели сказать, один из тех, которые открыл для нас Басов?

— А разве «окна» в иные миры открывает не ваш аппарат?

— Ах, Сергей, по-моему, вы совершенно не понимаете, с кем имеете дело в лице Басова. Думаю, лучше будет, если он сам расскажет вам обо всем. Могу сказать только одно: об эксперименте и об открытии «окна» он знал еще задолго до того, как Крапивин пригласил его в проект.

Алексеев откинулся в кресле; аппарат легко оторвался от воды, взлетел метров на пятьдесят и взял курс на юго-запад, попутно набирая скорость и высоту.

— Ничего себе! — вырвалось у историка.

— Ха, это еще цветочки. Здесь есть такая техника, что дух захватывает.

— Да нет. Я про Басова. Вы хотите сказать…

— Полно! Я же говорю, он сам расскажет. Мы будем у него дома часа через полтора.

— А где у него дом?

— В Швейцарских Альпах. Басов очень любит горы. Там и устроил себе жилище. Может быть, хозяина придется немного подождать. Он говорил, что должен отлучиться ненадолго.

Попав под перекрестный огонь фланговых пулеметов, красноармейцы остановились и начали отступать. Янек обнажил саблю и что было сил закричал: