Враги - Шидловский Дмитрий. Страница 56

- Большая птица взяли. Веди к майору.

Через несколько часов связанный и обезоруженный Озалс был доставлен в бывший штаб РККА, на входе в который дежурили теперь солдаты в форме североросской армии. Его провели в бывший кабинет командующего фронтом, где за столом, который еще вчера занимал товарищ Пряников, сидел молодой человек в форме североросского полковника.

- Здравствуйте, господин Озалс, - поднял он глаза на пленного. - Я полковник Татищев. Рад, что мы познакомились... именно при таких обстоятельствах.

- Сволочь! - выпалил Озалс. - Ничего, скоро наша возьмет. Всех вас перестреляем.

- Кстати, о расстрелах, - с угрозой произнес Алексей, придвигая к себе стопку бумаг. - Сегодня в гимназии, которую вы переоборудовали в тюрьму, никого расстрелять не успели. Но вот передо мной списки расстрелянных за последние дни. Слушай, ладно бы там были одни бывшие царские чиновники, полицейские и офицеры. Хотя, если они не подались ни к нам, ни на юг, вряд ли они хотели воевать против вас. Но врачи, учителя, адвокаты, инженеры, банковские работники, мелкие чиновники, священники! Они-то вам чем мешали? Члены их семей вам чем мешали? Самому молодому из расстрелянных тринадцать, самому старшему - восемьдесят два. Слушай, Озалс, вы вообще люди?

- Мы люди нового мира, того, который придет на смену вашему, буржуазному, прогнившему, - глядя на белогвардейца, проговорил Озалс. - Ну, буржуй, не томи, спрашивай, чего надо. Только знай: ничего я тебе не скажу.

- Да не нужны мне твои штабные секреты, - спокойно отозвался Алексей. Ваши бумаги и архив мы взяли полностью, так что здесь вопросов у меня нет. Но я понять хочу. Неужели можно бороться за счастье человечества, это самое человечество расстреливая и загоняя в концлагеря? Как это укладывается в ваших большевистских мозгах? Ведь я вижу, вы сами во все это верите. Неужели вы действительно думаете, что можно построить справедливое и счастливое общество на крови?

- Не уничтожив эксплуататоров... - начал Озалс.

- Кого эксплуатировал тринадцатилетний сын инженера Строгова, которого ты расстрелял?! - гаркнул Алексей.

- Он был уличен в антисоветской пропаганде, - спокойно отозвался чекист.

- Нет, все-таки вы не люди, - холодно констатировал Алексей.

Наработанным движением он выхватил из кобуры револьвер и выстрелил в сердце пленному. Безжизненное тело рухнуло на пол, по комнате поплыл пороховой дым. Дверь кабинета открылась, и вошел майор Пеери. Бросив брезгливый взгляд на труп чекиста, он произнес:

- Сами могли бы и не мараться.

- Извини, не удержался.

Когда труп вынесли, Алексей закрыл лицо руками и тяжело вздохнул. "Черт, - подумал он, - Озалс - не человек, а я? На эмоциях, на ненависти, на интуиции спускаю курок и уничтожаю, кого хочу. Это что, нормально? Я сам стал подобен зверю. Как? Когда? Я научился у Костина действовать интуитивно. Но тогда же во мне поселился зверь, существующий лишь ради выживания и удовлетворения своих страстей. Попробовав кровушки, этот зверь вырос и окреп. Как нравится ему ощущать сталь револьвера в моей руке, чувствовать власть над жизнью окружающих. Того и гляди он овладеет всем моим существом, превратив меня в человека куда более опасного, чем это зверье, с которым я воюю. Как и у них, моральных ограничений у меня не будет, но в отличие от них я по-настоящему опасный боец. Этого зверя я должен загнать назад в берлогу. А цена? А кто знает, как с этим бороться? Как остаться бойцом, действующим интуитивно, и - человеком? Костин знал. Где ты, мичман? Мне так нужен твой совет".

Дверь кабинета распахнулась, и на пороге возник Пеери.

- Ваше превосходительство, - прокричал он, - на подступах к городу красные.

- В ружье, - коротко скомандовал Алексей.

* * *

Оладьин мрачно посмотрел на Алексея, потом взгляд снова вернулся к папке, лежащей на столе. Наконец адмирал недовольно проговорил:

- За Вологду, конечно, спасибо. Но твоя самодеятельность...

- Во всех городах, которые мы отбиваем у красных, и в большинстве отбитых у немцев мы встречаем коммунистическое подполье, - произнес Алексей. - Контрразведка не справляется. Да это и не ее дело. Здесь мы встретились скорее с политическим течением, чем со шпионажем, диверсиями и саботажем, которые организуют в тылу врага, воюя с соседним государством. Политическая полиция империи разрушена еще в семнадцатом, так что бороться нам с большевистской заразой нечем. Вот я и сформировал из нескольких поступивших к нам на службу и переведенных в мое управление бывших жандармских офицеров следственный департамент. В Вологде он вполне показал свою эффективность.

- И ты не посоветовался ни со мной, ни с Шульцем?

- Я хотел убедиться, что это работает.

- Убедился?

- Вполне.

- И чего ты хочешь теперь?

- Использовать удачный опыт в больших масштабах.

- Что ты предлагаешь конкретно?

- Преобразовать Управление спецопераций Генштаба в Управление государственной безопасности при президенте. Это управление должно осуществлять функции политической и промышленной разведки и контрразведки. Военные этим не занимаются. Кроме того, управление должно заниматься борьбой с антигосударственными и экстремистскими элементами и организациями в стране.

- Для этого существует Министерство внутренних дел.

- Не совсем для этого. Его задача - борьба с криминалом. Те функции, о которых я сказал, ему не свойственны, и оно не готово к этой работе.

- Но может подготовиться.

- Конечно, - мягко улыбнулся Алексей, - но подумайте, господин президент, какие перспективы имеет специальная служба, имеющая развитый следственный аппарат и специальные войска и подчиняющаяся непосредственно президенту. Как я вам уже говорил, вскоре весь мир пойдет по этому пути. Я знаю, как они будут работать. Я уже начал формирование подобной службы. Сейчас, пока еще идет война, общество спокойно проглотит создание такой структуры, без криков о подавлении гражданских свобод. Давайте не будем упускать такого замечательного шанса и доведем дело до конца.

Адмирал откинулся в кресле. Его пальцы нервно забарабанили по крышке стола. В комнате воцарилось молчание. Алексей спокойно смотрел на него, давая возможность обдумать услышанное. Наконец, тяжело вздохнув, адмирал произнес: