Противостояние - Шидловский Дмитрий. Страница 82
- Слушай, Сергеев, - процедил Берия, - если ты приехал мне сказки рассказывать, поищи другое время.
- Сказки?! - Павел вскочил с места.
Лаврентий Павлович удивленно посмотрел на собеседника. Так с всесильным сталинским вельможей, а теперь еще и без пяти минут хозяином страны, уже давно никто разговаривать не смел.
- Я вам сейчас еще столько сказок нарассказываю! - перешел на яростный шепот Павел. - Можете меня считать сумасшедшим, тем более что я ничем не смогу доказать своих слов, но лучше послушайте меня и последите за этими людьми. Я так говорю потому, что события в том мире, из которого я попал сюда, пошли совсем иным путем. Если вам дорого дело социализма, да хотя бы своя жизнь, вы меня выслушаете. Да, Лаврентий Павлович, я родился не здесь и, уж не знаю как, попал в этот мир тридцать девять лет назад, восемнадцатилетним юнцом. А там было вот что...
* * *
Мелкий дождик моросил над танковым полигоном. Лето пятьдесят третьего выдалось чрезвычайно дождливым и холодным. Грохот танковых орудий летел над землей и, отражаясь от низко нависших туч, снова обрушивался вниз, на людей. Посмотрев в бинокль, как рота Т-34 форсирует искусственную водную преграду, маршал Жуков удовлетворенно произнес:
- Ну что, навострились, смотрю, твои орлы. Не то что раньше - кто в лес, кто по дрова. Молодцы.
- У вас учимся, - довольно проговорил командующий североросской народной армией генерал Цанге.
- Маленькая армия только, - быстро вставил Павел. - Мы считаем необходимым увеличить ее в несколько раз.
- Пожалуй, - кивнул Жуков. - Подождите, Павел Васильевич, может, скоро так и будет, а пока... Ладно. Действиями ваших войск на учениях я очень доволен. Так и доложу в Москве. А сейчас - спасибо за гостеприимство, мне пора вылетать.
- Я думаю, вам стоит задержаться еще на пару деньков, - улыбнулся в ответ Павел.
- Мне надо лететь, - отрицательно покачал головой Жуков.
- А я так не думаю, Георгий Константинович. - Лицо Павла стало жестким.
- Как это понимать?! - рявкнул Жуков. Цанге сделал шаг в сторону. Через мгновение около советского маршала выросло два офицера народной армии Северороссии, держащих руки на кобурах с пистолетами.
- Вас проводят на одну из моих загородных резиденций, - произнес Павел. - Там вы, в безопасности, сможете отдохнуть пару дней. После этого полетите в Москву.
- Сволочь! - с чувством выругался маршал.
Когда Жукова увели, Павел подошел к телефону правительственной связи и, дождавшись, когда на том конце ответили, произнес:
- Объект под контролем, Лаврентий Павлович. Можно начинать.
* * *
Мелкий дождь брызгал на оконное стекло веранды лужской резиденции президента. Вытянувшись в удобном модерновом кресле и глядя на стену мокрой зелени за окном, Алексей процедил:
- Ну, не хочу я, Петр Петрович. Надоело. Пусть Василий баллотируется.
Глава Североросского Союза промышленников Петр Путилов неспешно прохаживался за его спиной с рюмкой коньяка.
- Леонтьев не соберет столько голосов, сколько вы. На прошлых выборах за вас голосовало около восьмидесяти процентов избирателей. Если бы выборы были сегодня, вы бы взяли не меньше семидесяти пяти процентов голосов. Леонтьев - это потеря, как минимум, десяти процентов. Сохранение независимости западной Северороссии, послевоенное возрождение, успешное преодоление кризиса сорок девятого года народ связывает именно с вами. Почему вы отказываетесь? Сейчас вам только пятьдесят семь. Самый расцвет для политика. Я понимаю еще, когда человек отказывается от борьбы за власть. Но отказываться от самой власти... для меня это непостижимо.
- Да не хочу я этой власти, - поморщился Алексей.
Он резко встал, подошел к сервировочному столику, подхватил рюмочку и отхлебнул ароматного французского коньяка. Посмаковав, с удовольствием сглотнул тонкую струйку пьянящего напитка.
- Вы поймите, - продолжил он, - во власти как таковой для меня нет ничего привлекательного. Я занял этот пост, чтобы выполнить определенную программу. Я ее осуществил даже лучше, чем ожидал. Страна именно такая, какой я хотел ее видеть, когда летел сюда в сорок четвертом, - кроме территориальной целостности, конечно. Но это вопрос будущих десятилетий. Главное, что западная Северороссия пошла тем курсом, которым я хотел ее направить. Всё, позвольте мне заняться собой и семьей. Я уже год как дед, а внука вижу реже раза в месяц. Чем я занимаюсь? Снижением акцизов, колебаниями котировок на нефть, торговыми квотами США. Оставьте, я уже наигрался. У меня еще лет десять-пятнадцать активной жизни. Я хочу создать что-нибудь для себя... Да я просто хочу тренироваться в спортзале, как привык, три раза в неделю, а не как сейчас, урывками.
- Всё вы правильно говорите, Алексей Викторович, - проговорил Путилов, - но все же поймите, как много держится на вашей личности. Вы гарант стабильности в государстве. Не скрою, за период между двумя войнами республиканская форма правления во многом дискредитировала себя в глазах населения. Глава государства, избираемый на четыре года, является представителем определенной политической партии. Что греха таить, он защищает интересы определенной группировки крупного бизнеса и не может выражать интересов целой нации. Правительства, действовавшие с двадцать второго по тридцать восьмой год, запомнились прежде всего коррупцией. Вы знаете, как распределялись тогда государственные субвенции, квоты и госзаказ. Самое обидное, что это стало известно широкой публике.
- Шила в мешке не утаишь, - пожал плечами Алексей. - А еще говорят: все тайное рано или поздно становится явным. Чтобы о тебе не говорили как о воре, надо просто не воровать. Другого способа я не знаю. Ну, а Оладьин? Он-то уж в коррупции не замешан.
- Да как вам сказать... - проговорил Путилов и тут же спохватился. Что верно, то верно, в народе он получил славу борца с мздоимством и человека, достигшего больших успехов в борьбе с преступностью. Но, понимаете ли, эта его амбиция на великую Северороссию, участие в войне на стороне Гитлера. Конечно, народ благодарен ему за оборону страны в тридцать девятом - сороковом. Но ведь потом он вовлек нас в агрессивную войну, которая привела к поражению, к потере части территорий, чуть не стоила нам государственной независимости. Нет, курс Оладьина чрезвычайно непопулярен сейчас. А вот ваша личность...