Самозванцы. Дилогия (СИ) - Шидловский Дмитрий. Страница 100

– Да идите вы к черту со всеми своими «измами»! Меня интересует только независимость Польши. Вот отделимся мы – и творите в своей России что угодно. Так ведь нет, опять к нам полезете. Все вам своей земли мало.

– Да никто к вам не полезет! – Локтаев тоже начал горячиться. – Просто сам польский пролетариат поднимется и свергнет эксплуататоров.

– Это мы еще поглядим.

Собеседники замолчали. Дискуссия, которая длилась между ними без малого год, совершила новый виток и заглохла ввиду явного нежелания сторон искать согласия друг с другом.

– Холодает. – Локтаев поплотнее закутался в свою студенческую курточку и с завистью посмотрел на толстый свитер, который был надет на Янеке. – Да и на улице уже стемнело. Может, ложиться будем? Завтра чуть свет на охоту.

– Пожалуй, – согласился Янек. – Только я еще разок ружье почищу, а потом уж спать.

Он подкрутил фитиль в керосиновой лампе, висевшей над столом, снял со стены свою двустволку и принялся ее разбирать.

– Везет вам, Янек. – Локтаев, склонив голову набок, рассматривал, как парень любовно чистит свое оружие. – Один дядя вам из Петербурга деньги шлет, продукты, теплые вещи. Другой – то из Лондона ружье, то из Парижа шубу. А у меня только мама в Казани, да и та на один пенсион еле концы с концами сводит.

– Но я же, кажется, всегда делился с вами, Василий, – заметил Янек и тут же озорно подмигнул: – Вот только ружье не просите. Оно мое. К оружию у меня страсть. – Он бросил беглый взгляд на патронташ. – Вон, пять патронов со стальными сердечниками на медведя всегда с собой ношу. Авось хоть завтра встретим хозяина тайги. Очень мне хочется медведя подстрелить.

– Да пожалуйста, я на ружье не претендую. – Локтаев снял со стены свою дешевенькую двустволку и тоже принялся ее чистить. – И за шубу спасибо, что зимой мне одолжили, когда я болел. И деньгами вы мне помогаете. Это я так, про себя заметил.

Несколько минут в комнате слышались только звуки разбираемых ружейных механизмов, но потом Локтаев снова не выдержал:

– Об одном жалею. Вот сидим мы с вами в этой сибирской глуши, и жизнь мимо нас проходит. Люди борются с самодержавием, распространяют нелегальную литературу, организуют стачки против войны. А мы тут и никак не можем повлиять на ход истории.

– Это верно, – согласился Янек. – Только наше время еще придет. Ждать недолго осталось. – Он закончил чистить оружие, резким движением закрыл ружье и хищно улыбнулся, словно ждал, что вот‑вот перед ним предстанет злейший враг, которого можно будет уничтожить выстрелом из этого оружия. – Постреляем еще.

– Ну почему же именно постреляем? – Локтаев тоже закончил чистить оружие и отложил его в сторону. – Почему вы так привязаны к насилию?

– Потому что в отличие от вас я знаю, каким будет двадцатый век.

Дверь избы открылась, и на пороге возник долговязый Федор, сын хозяина соседней избы.

– Янек, выдь‑ка, – прогнусавил он. – Разговор есть.

Янек молча кивнул, повесил свое ружье и патронташ на гвоздь и последовал за Федором.

На улице было темно, и Янек с трудом увидел, как белая рубаха идущего впереди Федора скрылась за углом дома. «Что ему надо от меня?» – раздраженно подумал Янек, проходя за поленницу.

Внезапно ему стало тесно. В слабом свете, пробивающемся из окна, Янек разобрал, что его окружили семеро деревенских парней.

– Чего надо? – Не имея возможности бежать, Янек отступил к стене.

– Послушай, гимназист, – Федор сделал шаг к своей жертве, – сестра‑то моя, Фроська, от тебя брюхата.

«Вот ведь черт, – пронеслось в голове у Янека. – А я думал, что пронесет».

– Так может, и не от меня, – попробовал оправдаться Янек.

– Ах ты, сволочь, думаешь, она со многими гуляет? – Федор рванулся вперед, но его схватили за руки и удержали двое товарищей. – Она сама мне сказала, что от тебя понесла.

– И что с того?

– Что с того?! Позор на всю деревню! Да еще от иноверца! Кто же ее теперь замуж возьмет?

– И ты решил всю деревню об этом позоре известить. – Янек насмешливо обвел глазами собравшихся.

– Да деревня и так узнает. А пока мы с братьями тебя научим, как чужих девок брюхатить.

«Черт, они же здесь все родственники», – пронеслось в голове у Янека.

Но развить эту мысль ему не дали. Вырвавшись из рук товарищей, Федор ринулся на Янека. Инстинктивно тот шагнул вперед и вбок и встретил противника прямым встречным в челюсть. Явно не ожидавший этого Федор со всего маху напоролся на кулак и повалился навзничь.

– Братцы, что же это деется?! – заорал он, схватившись за челюсть. – Нехристи одолевают!

Мгновенно все вокруг пришло в движение. Не дожидаясь новых атак, Янек резко сместился влево и ударил ногой ближайшего парня, тут же рванул вперед и со всей силы двинул кулаком другому.

– Эх, православные, разойдись! – Откуда‑то сбоку надвинулся третий детина, вращая над головой оглоблю.

Янек присел, и оглобля со свистом пронеслась у него над головой. Янек отступил, и тяжеленная палка со стуком ударилась о бревенчатую стену дома. Воспользовавшись общим замешательством, Янек прыгнул вперед и с силой ударил в лицо детине. Тот покатился по земле, закрывая руками разбитый нос, но Янеку было уже не до того. Кто‑то из деревенских обхватил его сзади и принялся душить. Извернувшись, Янек ударил его в солнечное сплетение, но тут же мощный удар в голову бросил его на землю. Перед глазами поплыли круги. Деревенские тут же обступили его и принялись избивать ногами, сопя и отталкивая друг друга.

Выстрел прозвучал словно гром среди ясного неба.

– Отойди! – приказал чей‑то знакомый голос.

Избиение тут же прекратилось. Деревенские расступились.

– Студент, не лезь не в свое дело! – раздраженно крикнул Федор.

Янек приподнялся на локте. В отдалении у стены стоял Локтаев и целился в Федора из своей двустволки. На плече у него висела двустволка Янека и его ратронташ.

– Уйдите, а то перестреляю всех, – заявил Василий.

– Всех не перестреляешь, – с насмешкой бросил один из парней. – Патрон у тебя один остался, а второе ружье взять не успеешь. Сомнем.

– Не успею, – согласился Локтаев. – Но одного уложу, это точно. Ну, кто смелый, выходи.

Переглянувшись, деревенские инстинктивно отступили на один шаг. Не теряя времени, Янек поднялся на ноги и подошел к Локтаеву. Тот, не отводя оружие от противников, скинул на землю второе ружье и патронташ. Янек быстро подобрал оружие и загнал в оба ствола по патрону со стальными сердечниками.

– Ну что, сиволапые, – хищно улыбнулся он, – съели?

– Мы тебя еще достанем, – пообещал Федор, – Живым не будешь.

– Уходить отсюда надо, – тихо произнес Локтаев. – Здесь тебя точно убьют. Я с тобой пойду. Иначе тебя в лесу догонят. В участок явимся, доложим как и что. Там нам другое место ссылки определят.

– Уходим, – согласился Янек.

Птицы громко пели, радуясь солнечному дню. Янек и Локтаев шагали по лесной дороге.

– Слушай, может, привал сделаем? – предложил Локтаев.

– Минут через пятнадцать, кажется, полянка будет, – ответил Янек. – Там и отдохнем.

– Хорошо, – согласился Василий. – Как думаешь, деревенские нас преследовать не будут?

– Если бы хотели, давно бы уже догнали. Только кому охота под пули лезть? Одно дело семеро на безоружного, да с кольями, а другое дело – в перестрелку. Когда противник ответить может, тут каждый еще подумает, встревать ему или нет.

– Оно верно. Хотя на кулаках ты тоже горазд. Двое‑то так и не встали после твоих ударов. Мы когда уходили, я видел. Лежали на земле, скрючившись.

– Ну, видать, не так горазд, раз не отбился. Если бы не ты, избили бы меня, может, и до смерти. Так что спасибо.

– Пожалуйста, – безразлично передернул плечами Василий. – А все же, где ты так драться обучился? В гимназиях этому не учат. Вроде на французский бокс похоже. Угадал?

– Нет. Это японское карате.

– Не слышал.

– О нем мало еще кто слышал.

– А у кого учился?