На грани полуночи (ЛП) - Маккена Шеннон. Страница 14

Остерман снял с себя корону магистра и тщательно пригладил густые блестящие темные волосы.

– Я уже заплатил тебе целое состояние.

– Макклауд очень опасен. Бывший спецназовец. Один брат бывший федерал, другой – частный сыщик. Эти мужики очень расстроятся. Мне, вероятно, придется переехать. А это недешево.

Мысль, что Гордон исчезнет навсегда из его жизни, искушала Остермана.

– Сколько ты хочешь?

Гордон назвал сумму. Остерман потрясенно уставился на него.

– Ты всегда можешь позвонить кому-нибудь еще, – насмешливо продолжал Гордон. – Не стесняйся. С радостью умою руки. Потому что ты меня достал, Крис.

– Это слишком много, – раздражительно заявил Остерман, делая мысленные расчеты, ликвидируя активы, переводя это, конвертируя то.

– Твой резервный фонд должен это покрыть. И большим мальчикам из «Хеликс Груп» не придется напрягать свои симпатичные маленькие головки, верно? Мы будем держать это в секрете. – Он кивком указал на Кейтлин. – Хочешь, чтобы я убрал ее отсюда?

– Да. Мне надоело на нее смотреть. Смешаю дозу героина и фентанила [16]. Сделаю укол, а потом ты ее унесешь. Не дай ей задохнуться в багажнике машины. Это будет выглядеть подозрительно для судмедэкспертов.

– Прежде чем она умрет, пройдет какое-то время, – предупредил Гордон. – Не боишься, что она окажется в отделении скорой помощи?

– Уже не важно. – Остерман отрегулировал рычаг. – У нее будет такое сильное повреждение мозга, что она даже имени своего не вспомнит.

Гордон тихо присвистнул:

– Какое равнодушие.

Внезапная тишина показалась Остерману подозрительной, пока он вводил шприц. Он повернулся и увидел, как Гордон заглядывает под рубашку Кэйтлин.

– Почему ты это делаешь? – рявкнул он. – Это отвратительно.

– А почему люди что-то делают? Почему собака лижет свои яйца? Потому что может, Крис. Потому что может.

Остерман вздрогнул от отвращения.

– Ты животное.

– Так брось мне кусок мяса. – Он опустил руку ниже, чтобы поласкать промежность Кейтлин, и, шипя от отвращения, отдернул ее.

– Фу! Она обмочилась. Я подгоню фургон к грузовой двери. У тебя остались еще похоронные мешки? Не хочу, чтобы она намочила мой грузовик.

– Почти не осталось. Очень трудно достать их в большом количестве, – ответил Остерман.

– Да, жизнь трудная штука. Разве это не очередной из твоих раздражающих пассивно-агрессивных способов попросить меня достать тебе еще несколько мешков?

На этом за ними захлопнулась дверь. Включенная видеокамера записывала реакцию объекта на «Х-Cog NG-4». Руки напряжены, пятки стучат по полу. Лицо искажено гримасой бесконечного, молчаливого крика.

Глава 5

Бах! Бах! Дверцы кухонного шкафа резко захлопнулись и вновь распахнулись. Шон c благоговейным ужасом смотрел, как его старший брат штурмует слабо освещенную кухню в старом отцовском доме.

– Не понимаю, почему ты так на меня разозлился, – жалобно промямлил Шон. – Я не сделал ничего плохого. – Он замолчал на секунду. – Пока что.

Дэви зарычал. Раздался скрип, и он уставился на открытый ящик, ручка которого была наполовину оторвана.

Резиновые кольца, гвозди и всякие обломки с грохотом рассыпались по кухонному полу. Дэви оторвал ручку до конца.

– Ха, – пробормотал он. – Не будь я так зол, было бы забавно.

Солнце уже давно скрылось за Эндикоттским обрывом, а они еще не удосужились зажечь керосиновые лампы. На самом деле, учитывая нынешнее настроение Дэви, пожалуй, лучше их вовсе не зажигать.

Комнату поглотили тени. За западным окном творилось световое шоу: цвета менялись от огненно-розового к сиреневому, а от него – к глубокому кобальтово-синему. На небе светила звезда. Ладно, планета Венера, если он верно помнит отцовские лекции по астрономии.

Но Дэви не наслаждался закатом. Он штурмовал шкаф, отодрав еще одну ручку.

– Дерьмо, – пробормотал он. – Чертовски хрупкий и прогнивший кусок дерьма.

Он швырнул ручку в противоположную стену.

Ручка с треском угодила в картину. Шон поморщился, когда разбилось стекло.

Это тревожило. Как правило, Дэви сохранял почти патологический контроль над своими эмоциями, за известным исключением его страсти к жене, Марго. В обычный день требовался эмоциональный эквивалент катастрофы вроде землетрясения, чтобы заставить его выйти из себя.

Дэви продолжал копаться в шкафах.

– Я знаю, где-то здесь есть бутылка виски. Если ты ее не выпил или не перепрятал.

– Нет. Я бы не выпил ее, даже если бы ты приставил пистолет к моей голове. Может, черт возьми, успокоишься? Ты заставляешь меня нервничать.

– Я заставляю тебя нервничать? – Дэви пнул вращающуюся дверцу. Всего удар, и одна сторона одиноко повисла на раме, петли искривились. – Я, тот, кто внес залог и вытащил из тюрьмы твою задницу, заставляю тебя нервничать?

– Технически ты за меня залог не вносил, – заметил Шон. – Формально меня никто не арестовывал! Я не…

– Нет, ты просто ради развлечения тусовался в комнате для допросов, болтая о технических аспектах строения бомб для машин с местными судебными исполнителями. Каждый из которых считает, что ты преступник. У многих из них, как и у Рорка, есть личные мотивы смертельно тебя ненавидеть…

– Я не виноват! – возразил Шон.

– Ты используешь это оправдание с тех пор, как научился говорить!

– Ну, иногда оно действует. И ты за меня залог не вносил, – упрямо повторил Шон. -Никаких денег в чужие руки не переходило. И вы, парни, мое алиби на всю прошлую ночь, значит, нет никаких оснований для…

– Неужели? Какое везение, верно? А знаешь, как все это выглядит? Ты такой чертовски нестабильный, что братьям приходится следить за тобой, чтобы убедиться, что ты не навредишь себе, когда идешь напиваться и развлекаться со шлюхами.

– Эй! Это уже просто грубость! Те девчонки не шлюхи! Им просто нравится повеселиться! Они были очень милыми, симпатичны, э-э… сексуально эмансипированными…

– Ой, да заткнись ты, – разозлился Дэви. – Представь себе, что случилось бы, если бы мы не поехали за тобой. «Вы можете рассказать нам, где были утром восемнадцатого августа, мистер Макклауд?» «Э-э, ну, в общем, офицер, у меня был пьяный секс с двумя девочками, которых я встретил в баре «Дыра», но я не помню их имен. У них были классные попки. И они великолепно делали минет».

– Я помню их имена! – Шон на секунду задумался, а затем добавил: – Но только имена.

Дэви фыркнул, как обезумевший жеребец, и пнул стену.

– Вам не нужно все время ходить за мной, парни, – заявил Шон. – Обычно я приличный, уважаемый гражданин. Только в августе…

– Восемнадцатого, да. Пошевели мозгами, если помнишь, что происходит. На пользу ли тебе вспоминать, что сегодня годовщина дня, когда загорелся грузовик твоего брата-близнеца?

Шон сидел, затаив дыхание.

– Может, и нет, – признал он.

Дэви стукнул обоими кулаками по столешнице. На полках нервно загрохотали банки.

– Где, черт возьми, мое виски?

С разочарованным вздохом Шон встал, заметил бутылку, стоящую у всех на виду, на холодильнике, и вручил ее брату.

Выдернув пробку, Дэви налил виски в стакан. Осушив его, он упал на стул, скрипнувший под его весом.

Наступила глубокая тишина. По части молчания Дэви был мастером. А вот Шон, как правило, не был. Ему нравились движение, динамизм, шум. Но сегодня он чувствовал себя достаточно уставшим, чтобы безучастно вглядываться в темноту.

Он тщательно подбирал слова, когда наконец-то решил нарушить молчание.

– Ты уже высказался по поводу моих глупых выходок в прошлом, – сказал он. – У меня нет желания снова и снова все это выслушивать.

– Ну уж нет! – Дэви налил себе еще виски. – С тех пор ты наделал много новых глупостей. В последний раз, когда ты находился в ста ярдах от Лив Эндикотт, тебя посадили в тюрьму. Не припоминаешь сей забавный случай?