Приди, весна - Лэндис Джил Мари. Страница 39

– Бесполезно, – прошептал Бак, переводя дыхание.

– Еще! Не останавливайтесь, – закричала она.

Он опустил голову и сделал еще одну попытку, затем откинулся назад с лицом, белым как снег.

Бейби закашлялась и стала ловить ртом воздух. Бак на мгновение замер, потом снова поднял девочку на руки и стал качать ее, повторяя:

– Вот так, маленькая. Давай, моя сладкая. Давай.

Взгляд его, выражавший невероятное облегчение, смешанное с надеждой, переворачивал душу. Бейби судорожно глотала воздух, потом тихонько заплакала. Наконец глаза ее открылись, взгляд сфокусировался на Баке, она потянулась, пытаясь обнять его за шею.

Бак посадил ребенка на плечо и крепко прижал к себе, спрятав лицо в меховой опушке ее мокрого пальто. Анника смотрела на него, стоявшего на коленях в снегу с ребенком на руках, и по лицу у нее безудержно текли слезы. По тому, как задрожали у Бака плечи, она поняла, что он тоже плачет.

Прошло несколько секунд. Бак поднял голову. Держа одной рукой Бейби, другой он схватил руку Анники и крепко сжал ее. Анника, дрожа от холода, облегчения, пережитого ужаса, вырвала у него руку и, обняв их обоих, зарыдала. Немного успокоившись, она опустила руки, смущенная собственной несдержанностью, но уверенная, что Бак простит ей этот порыв, вполне в данных обстоятельствах оправданный. Как и Бейби, ее била дрожь, с которой она не могла справиться. К счастью, Бак уже снова был в состоянии мыслить здраво, и он тут же перешел к решительным действиям.

– Мы должны раздеть ее. – Поставив девочку на снег, он обратился к Аннике, прося помочь ему.

Вдвоем они сняли с девочки всю мокрую одежду, и Анника, сложив ее, сунула себе под накидку, а драгоценные ботинки рассовала по карманам, чтобы не дай Бог не потерять их.

Бак снял со спины сумку и открыл ее. Потом Анника подержала сумку, а он усадил туда Бейби. Собственно говоря, это была даже не сумка, а мешок из оленьей кожи с двумя дырками для ног.

– Держите ее, – Бак протянул Аннике мешок с ребенком, сам снял куртку, затем повесил мешок на грудь, снова надел куртку и плотно запахнул ее, закрыв полами ребенка. Ему пришлось придерживать полы обеими руками, чтобы они не расходились.

Бросив быстрый взгляд на Аннику, он сказал:

– Вам придется идти в мокрой одежде, но мы будем двигаться как можно быстрее. Если я обгоню вас, идите вдоль потока к хижине. Я уложу Бейби и сразу же вернусь за вами.

У Анники так стучали зубы, что она даже не смогла ответить и лишь кивнула. Бак положил руку ей на плечо, и в глазах у него снова блеснули слезы.

– Не знаю, как благодарить вас.

Анника вздрогнула, прижав к себе мокрые вещи Бейби.

– Д… д… давайте двигаться.

Она попыталась не отставать от него, но ноги у нее дрожали, и скоро он намного обогнал ее. Мысль о том, что он может не вернуться за ней, не приходила Аннике в голову. Она размышляла над тем, много ли потребуется времени, чтобы человек замерз до смерти. Судя по тому, как она себя чувствовала, она пришла к выводу, что не так уж и много. Мокрые волосы прилипли к голове и шее. Одежда была мокрой насквозь. Анника с трудом пробиралась по снегу, стараясь ступать по их прежним следам, но ноги в мокрых кожаных ботинках так замерзли, что она постоянно скользила и оступалась.

Двигаться быстрее она была не в силах. Она сделала попытку ускорить шаг, но очень скоро запыхалась, задохнулась и стала хватать ртом разреженный горный воздух. Легкие у нее болели, мышцы были напряжены, как натянутая тетива лука. Все тело била крупная дрожь, и она едва могла держаться на ногах.

Бака на тропе не было видно. Анника старалась не думать о холоде, старалась не обращать внимания на то, что ее одежда постепенно затвердевает. Ее перчатки из мягкой кожи уже задубели так, что она с трудом могла согнуть пальцы. Она заставляла себя думать о Баке, о том, как он разотрет Бейби руки и ноги, уложит ее в постель и укутает толстыми шкурами.

Анника остановилась, чтобы прикрыть глаза от слепящего блеска снега, отражающего яркие солнечные лучи. Закрыв глаза, она подставила лицо солнцу. Оно светило так ярко, что слепило даже сквозь закрытые веки. Перед глазами у Анники мелькали красные и золотые точки, вспыхивая белым. Но это огненное сияние не могло согреть ее.

Со стороны хижины раздался пронзительный свист. Анника открыла глаза. Бак уже шел за ней.

Она с трудом сделала еще несколько шагов, остановилась, поискала его глазами и снова попыталась идти. Сильный звон в ушах испугал ее, и она снова остановилась и закрыла глаза. Голова у нее закружилась, и, пытаясь сохранить равновесие, она сделала шаг вперед. Нога наткнулась на камень, скрытый под снегом. Анника оступилась и, увлекаемая собственным весом, упала лицом вперед. Перед тем как удариться о землю, она успела увидеть большой камень, выступающий из снега. Анника сама услышала звук удара, когда стукнулась головой об этот камень. Перед глазами мелькнула яркая вспышка, потом все погрузилось в черноту.

Бак переступил порог хижины и ногой закрыл за собой дверь. За ним тянулся кровавый след. Анника лежала у него на руках. Она была без сознания, волосы местами стали красными от крови. На первый взгляд рана была неопасной, но ее нужно было зашить. Бак положил Аннику на кровать рядом с Бейби, которая, наплакавшись, уснула. Он пощупал ребенку лоб – лоб был теплым и сухим – и переключил внимание на Аннику. Ее рана все еще кровоточила. Бак на минуточку отошел от нее, нашел чистое кухонное полотенце и, оторвав от него кусок, перевязал рану.

Потом принялся снимать с нее мокрую одежду. Сначала снял накидку и принялся расстегивать шерстяной жакет. Провозившись какое-то время с маленькими круглыми пуговицами, он выругался и, взявшись за края жакета, рванул ткань, так что пуговицы отлетели. Будет ей потом чем заняться, промелькнула у него мысль.

Приподняв Аннику за плечи, он стянул с нее жакет и бросил его на пол поверх накидки. Юбку оказалось снять легче. Кучка одежды на полу росла. Наконец было снято и нижнее белье, и Бак быстро набросил на Аннику одеяла и меха.

Облегающие перчатки никак не снимались. Бак вытащил свой нож, осторожно просунул его под перчатки, разрезал их и только тогда стащил с пальцев, как кожуру с плода.

Взяв ее руки в свои, он стал согревать их. Пальцы на руках и на ногах не были обморожены, что само по себе было чудом. Но Бака это не удивило: похоже, сегодняшний день был днем чудес.

Тело Анники все еще сотрясала дрожь. Бак заварил чай из целебных трав. Пока чай настаивался, он подошел к комоду в ногах кровати и нашел в нем коробку из-под сигар, в которой хранились его швейные принадлежности. Сверху лежал моток черных шелковых ниток. Бак вынул его и отложил в сторону. Потом достал кусочек ткани, в который были завернуты иголки, и выбрал самую тонкую.

Он надеялся, что Анника не придет в себя, пока он будет зашивать рану, но на всякий случай налил стакан виски и поставил рядом с кроватью. Потом вымыл руки и принес тазик с мыльной водой, чтобы смыть с волос кровь.

Спустя некоторое время все было готово. Отрезав нитку нужной длины, он намочил ее в виски в надежде, что огненная жидкость не только продезинфицирует ее, но и сделает кожу нечувствительной, когда он будет зашивать рану. Иголку он тоже продезинфицировал в виски.

Твердой рукой он вдел нитку в малюсенькое ушко иголки. Глубоко вздохнув, повернул голову Анники и принялся осторожно зашивать глубокий порез, тянущийся к углу глаза.

Столовая была главной комнатой в доме Розы Сторм. Бывшая владелица ресторанчика даже одну чашку чая и одно печенье подавала, сервировав стол по всем правилам. Овальный стол в центре комнаты всегда был накрыт белой накрахмаленной скатертью с изящной белой вышивкой. Ваза с фруктами или сухими цветами оживляла убранство стола красками природной палитры. В стеклянном держателе с гравировкой стояли запасные серебряные ложки, хотя Роза всегда тщательно следила за тем, чтобы перед любым пришедшим к чаю или ленчу гостем лежал полный комплект приборов.