Приди, весна - Лэндис Джил Мари. Страница 40

Роза была такой гостеприимной хозяйкой, что Зак Эллиот, сидя за ее столом, чувствовал себя так же свободно, как если бы он ел банку консервированной фасоли за своим письменным столом в тюрьме в Бастид-Хиле. Он не стеснялся попросить себе добавки, и не один раз, а два, три, а то и четыре, говоря в оправдание, что, возможно, ему долго не придется наслаждаться домашней готовкой.

Сидевший в конце стола Кейс с гордостью посмотрел на жену, которая внесла и поставила на стол тарелку с печеньем и разными итальянскими деликатесами. Она предложила угощение Заку, который, казалось, уже готов был пустить над ним слюну, потом обошла стол и остановилась рядом с мужем.

– Налить тебе кофе?

Он оглянулся на нее через плечо.

– Да, пожалуйста. – Он прекрасно знал, что хочет он кофе или нет, не имеет особого значения – Роза все равно намерена обновить кофейный сервиз из тончайшего фарфора, расписанный розовыми и красными розочками. Чайный и кофейный сервизы неделю назад прислала из Бостона ей в подарок Аналиса.

Роза налила мужу кофе, замерла на минуту, любуясь кофейником и качая головой от восхищения, потом подошла к Заку и повторила всю процедуру.

Налив и себе чашку и взяв с блюда, которое держал Зак, не желавший выпускать его из рук, песочное печенье, она села за стол и взглянула на мужа.

– Расскажи Заку о письме от отца.

Зак умудрился засунуть в рот пышное печенье целиком, потом повернулся к Кейсу.

– Калеб написал, что они с матерью едва ли могут что-то сделать до тех пор, пока мы не найдем Аннику, но ее бывший жених Ричард Текстон хочет приехать и присоединиться к поискам.

– Я говорил тебе, что, если ты отправишь им телеграмму, сюда – ты и глазом не успеешь моргнуть – понаедет куча родственников. – На лице Зака была написана безнадежность.

– Я должен был сообщить им, – объяснил Кейс. – После того, как шайеннский «Лидер», взяв у меня интервью, опубликовал большой материал, посвященный Аннике и ее похищению, я испугался, что они его прочитают. – Он взглянул на Розу. – Жаль, что я не смог рассказать им обо всем лично. Уверен, мать с ума сходит от беспокойства.

Роза попыталась представить свою утонченную, царственно элегантную свекровь сходящей с ума от беспокойства.

– Не думаю, что она впала в истерику. Скорее наоборот, она ведет себя выдержаннее всех. Она из тех женщин, которые сначала всегда думают, что можно сделать в создавшейся ситуации.

– Может быть, – Кейс покачал головой. – Но она наверняка вспоминает то, что приключилось когда-то с ней самой.

Зак сделал большой глоток кофе и попытался поставить изящную и чересчур хрупкую для мужских рук чашечку на блюдце, не уронив ее.

– То, что твою мать изнасиловали когда-то, не означает, что то же самое должно произойти и с твоей сестрой.

При этих словах лицо Кейса на мгновение болезненно сморщилось.

– Если он это сделает, я убью его.

– Никогда не говори так за этим столом, – упрекнула его Роза. – И в этом доме тоже. Ты хочешь, чтобы ребенок услышал тебя?

Зак повернулся и посмотрел на ее живот.

– Черт побери, Роза. Он же еще не родился.

Роза взглянула через стоявшее в центре стола украшение на Кейса.

– Но у него уже есть уши.

– А Анника знает о том, что когда-то случилось с ее матерью?

Кейс покачал головой.

– Насколько мне известно, нет. Когда я выяснил правду о своем зачатии, Калеб с Аналисой сказали, что предоставляют мне самому решать, говорить об этом Аннике или нет. Я так же, как и они, посчитал, что будет лучше, если она ничего не узнает. – Он поспешил сменить тему. – Тетя Рут, как пишет Калеб, целыми днями раскладывает свои звездные таблицы и уверяет их всех, что для Анники все складывается благополучно. – Он взял ложку, повертел ее в руках и снова положил. – Знаешь, иной раз я забываю, как стара Рут. Возможно, она впадает в старческий маразм.

Зак сгорбился на стуле.

– Она уже была такая, когда ты еще пешком под стол ходил.

– Пешком под стол? – Роза нахмурилась.

– Потом объясню. – Кейс улыбнулся. Наблюдая за женой, которая смеялась над чем-то вместе с Заком, он вспомнил, как волновался, не слишком ли огорчит Розу известие о похищении Анники. Но она восприняла новость гораздо спокойнее, чем он сам, и даже настойчиво уверяла его, что с Анникой ничего не случится. «Кто сделает ей что плохое? Твоя сестра очень красива, и она леди. Уверена, что мужчина, похитивший ее, уже сожалеет о своей ошибке», – твердила она.

– Как стадо? – Зак сменил тему разговора.

– Потерял несколько голов во второй буран, но бизоны все целы. Они в загоне недалеко от дома, так что работники могут подбрасывать им сена, когда ложится слишком глубокий снег.

Кейс надеялся, что не потеряет за зиму ни одного бизона. Имея всего двадцать две головы, он не мог позволить себе лишиться ни одного животного. Маленькое стадо отощавших бизонов, собранное им за два года, постепенно начинало увеличиваться. На вопрос, зачем он держит больших лохматых животных, Кейс обычно отвечал, что хочет показать их своим детям. На самом же деле, наблюдая за пасущимися бизонами, он испытывал ощущение огромного покоя. Они были зримым напоминанием о не столь далеком прошлом, когда его предки бродили по великим равнинам и эти гигантские животные составляли основу их жизни, обеспечивая всем необходимым.

– Думаю, ты услышишь об Аннике в ближайшие дни, – предсказал Зак.

Кейс с сомнением посмотрел на него.

– Только если прекратятся снежные бури. Я слышал, что во время последнего снегопада поезд был вынужден остановиться на линии. – Он перевел взгляд на Розу. – Кстати, не забыть бы написать Ричарду Текстону. Нет смысла ему ехать в такую даль, раз сейчас он все равно ничего не сможет сделать.

Зак нахмурился.

– Нам сейчас только и не хватало этакого вот салаги, не знающего, из какого конца ружья стрелять.

– Салаки? – удивилась Роза.

– Потом объясню, – вздохнул Кейс.

Зак встал из-за стола и кивнул Розе.

– Ну, Рози, буду я собираться назад в город, пока не слишком похолодало. Спасибо за угощение.

Роза с Кейсом тоже встали, чтобы проводить Зака до двери.

– Приходите еще, синьор Зак.

Зак похлопал по карману рубашки, в который насовал печенья.

– Приду, не сомневайся.

– Бак?

Голос у Анники был хриплый, едва громче шепота, но крупный мужчина, сидевший у стола, положив голову на руки, услышал и немедленно подошел к кровати. Встав на колени, он взял ее за руку.

– Как вы?

Голова у нее раскалывалась от боли, горло тоже болело так, что она с трудом могла глотать.

– Не очень хорошо. – Она вспомнила все, что произошло, и в глазах появился страх. – Как Бейби?

– У нее жар, но она жива. Перед тем как заснуть, она просила пуговицы.

Анника осознала, что лежит на кровати Бака, и, повернув голову, увидела девочку, спавшую рядом. Она протянула руку и пощупала ей лоб. Лоб был горячим и сухим. Она хотела было сесть, но обнаружила, что лежит под тяжелыми шкурами и одеялами совершенно голая.

– Где моя одежда?

Бак, покраснев, отвернулся.

– Вы промокли насквозь. Она сушится у огня.

Немного приподнявшись, Анника увидела свои вещи, развешанные перед очагом на спинках стульев и на бочках-стульях. Она попыталась перебороть смущение и держаться уверенно, как поступила бы в такой деликатной ситуации ее мать. Не обращая внимания на мужчину, стоявшего на коленях рядом с кроватью и державшего ее за руку, она спросила:

– Вы не дадите мне мою ночную рубашку, если она высохла?

Ей показалось, что на губах у него мелькнула улыбка.

– Конечно. – Он выпустил ее руку и достал рубашку. – Помощь не нужна?

Искоса посмотрев в его сторону, она покачала головой и тут же об этом пожалела, потому что боль возобновилась с новой силой. Бак протянул ей рубашку и, отвернувшись, стал что-то переставлять на кухонной полке. По скрипу веревок и шуршанию одеял он понял, что она одевается. Он замер, уставясь на чашку, которую крепко сжимал в руках.