Записки средневековой домохозяйки - Ковалевская Елена. Страница 23

Слуга побагровел, однако принял из рук девушки кочергу и больше ни слова не говоря, направился обратно.

Меган закрыла дверь, а я потрясенная села обратно. Завтрак, начавшийся в приподнятом настроении и разговорах, дальше пошел в молчании. В полной тишине бежали минуты (Меган, стараясь мне не мешать, быстренько доедала), а я с ужасом начала понимать, что же натворила.

Если вы читаете данный текст не на СамИздате, значит, его выложили на данном сайте без разрешения автора. Если вы купили данный текст, то знайте — это черновик — и его можно бесплатно прочесть на странице автора на СамИздате. Любое копирование текстов со страницы без разрешения автора запрещено.

Зачем я разозлила Кларенса еще сильней? Неужели я так расхрабрилась оттого, что узнала, что поеду не одна?! Или может быть, понадеялась, что в доме герцога он мне ничего не сможет сделать?! Так это смотря насколько сильно, он будет разъярен…

Поняв, что сделанного уже не вернешь, и слова не вернуть назад, я решила хоть как-нибудь исправить положение.

— Меган, можешь сначала доесть, а уберешь после! — отставив чашку и отложив недоеденную булочку с маслом, я порывисто встала и, накинув шаль на плечи, направилась к двери.

После завтрака, едва супругу передадут кочергу, он взбесится, будто его осы всем гнездом покусали, и рванет ко мне в комнату. Пусть меня там не будет, иначе все закончится плачевно, то есть очередным избиением. Уж лучше я прикроюсь визитом к герцогу, чем буду сидеть и ждать, пока супруг заявится в невменяемом состоянии.

Так я рассуждала, спеша на встречу к Коненталю.

А дальше все полетело кувырком. Едва я уселась на стул, а, напротив, через стол расположился его светлость, как в двери влетел взбешенный Кларенс. Его лицо было красным от гнева, а жилы на шее вздулись. Казалось, вот-вот, и его хватит апоплексический удар. Он потрясал над головой той самой кочергой. Я до смерти перепугалась, увидев супруга настолько разъяренным.

Метнувшись за стол к его светлости и, упав на колени, я в поисках защиты прижалась к ручке его кресла. Кларенс кинулся за мной следом и, не совсем понимая, что творит, замахнулся кочергой. Однако на пути у него находилась вовсе не я, сжавшаяся у ног в плотный комочек, а герцог, в последний момент тот все же успел перехватить руку племянника.

— Ты что творишь?! — его громкий голос несколько привел Кларенса в чувство, однако этого оказалось недостаточно.

— Эта!.. Эта!.. — попытался что-то объяснить супруг, но безуспешно — гнев не позволял ему сделать этого. — Су-у-ука!.. Она!..

Маркиза колотило от злости! А мне стало до жути страшно.

— Она!.. Дрянь!.. Она… Убью суку! — орал супруг, похоже, в голове у него что-то перемкнуло.

На крики в кабинет заглянул лакей. Заметив его, я стала звать на помощь:

— Спасите!..

Двери распахнулись, в кабинет ворвались уже два лакея и начали оттаскивать Кларенса от его светлости. Естественно тот попытался сопротивляться, но справится с двумя дюжими мужиками не смог.

— Выведите маркиза на улицу, пусть охладится! — приказал Коненталь, оправляя одежду.

И лишь когда Кларенса, по-прежнему изрыгающего проклятья в мой адрес, вытащили на улицу, я покинула свое убежище.

Меня до сих пор трясло от страха. На глаза навернулись слезы. Я уселась на самый краешек дивана, что стоял у дальней стены, и попыталась хоть как-то успокоиться. Мысли судорожно метались в голове. Господи, ну зачем я нахамила камердинеру?! Теперь Кларенс не успокоится, пока не отомстит мне. Нужно как-то обезопасить себя… Но как?

Тем временем его светлость, несколько отдышавшись, подошел к столику и, плеснув в стакан бренди, направился ко мне. Усевшись рядом, герцог подал стакан, но руки у меня так дрожали, что ему пришлось помогать.

Лишь сделав пару глотков и выждав, пока обжигающая жидкость упадет в желудок, я судорожно вздохнула. А еще нужно как-то объяснить герцогу, что произошло вчера… Но как? Сказать правду? Тогда совсем окажусь виноватой. Ведь это я воспротивилась воле супруга, это я разозлила его и я… Боже, насколько же бесправна женщина в этом мире!

Естественно поступить так я не могла, ведь не самоубийца же! Значит, нужно будет что-нибудь соврать. Только что? Как все объяснить, но так чтобы при этом меня не уличили во лжи?!

Лишь только после пары глотков для храбрости, я рискнула попробовать выкрутиться:

— Вчера я не смогла… — начала я, но сбилась. — Я не… — и снова замолчала. А потом внезапно осененная догадкой, продолжила совершенно в ином ключе. — Это я во всем виновата! Я знаю, что должна была… Я не смогла… Я, правда старалась, как вы мне говорили…

— Выпей еще, — герцог сунул мне под нос стакан и, по-прежнему помогая, заставил проглотить остатки.

Я благодарно кивнула и допила, а герцог, все это время сидевший рядом, даже заботливо забрал его из рук и поставил на столик, стоявший возле дивана.

В голове практически сразу начало шуметь, а я, подстегиваемая винными парами и желанием сбежать от Кларенса как можно скорее, попыталась изложить события так, чтобы те оправдывали меня.

— Это я во всем виновата, — со вздохом повторила я. — Вчера, после поздравлений и вашего прекрасного подарка, милорд повлек меня в спальню. Памятуя, о чем вы мне говорили всю неделю, обдумав все и поняв, что вы абсолютно правы, я… я решила уговорить Кларенса оставить меня рядом с собой. Помня о ваших наставлениях, которые вы сказали еще в самый первый день, я была полна решимости стать маркизу настоящей женой… Но… — тут я на всякий случай всхлипнула, словно мне ужасно трудно об этом говорить, — Я не смогла…

Герцог по отечески похлопал меня по сложенным на коленях ладоням.

— Ну, ну, девочка… Рассказывай…

Я нервно сглотнула. Ложь вроде бы выходила весьма правдоподобной, и я рискнула врать дальше, но так, чтобы при этом ничего не было понятно:

— Сначала все было хорошо… Маркиз… Он… Потом он стал чрезвычайно груб, порвал то красивое платье, что вы специально заказали к приему… Я испугалась… Стала просить… Но… Он начал… Я схватилась за кровать, а она…Ох! Я не могу… — решив подбавить правдоподобности, попыталась заплакать и даже выдавила пару слезинок, но на этом дело встало. Пришлось делать вид, что я пытаюсь сдерживаться. — Я перепугалась, отбежала к камину… Маркиз наступал… Он… Я так испугалась… — и неожиданно для самой себя (похоже бренди оказалось чрезвычайно крепким) я рухнула на колени у ног его светлости и, взмолившись, сжала его руки в своих. — Поверьте мне! Умоляю, поверьте! Я только защищалась! Мне было жутко страшно! — а потом подумала, что помирать, так пьяной и с музыкой, и стала врать уже напропалую: — Кларенс, он как зверь! Он страшный!…

Герцог с сомнением смотрел на меня.

— Сегодня, когда я побоялась спуститься в столовую и когда ваш камердинер сказал, что вы ждете меня у себя… Слуга маркиза явился ко мне и… Я честно сказала ему!… Поверьте, я сказала ему, что буду говорить с вами после завтрака!.. Сказала, что вы ждете меня!.. А мне не поверили… Мне сказали, чтобы я немедленно шла к маркизу или меня доставят силой… Но я знала, что вы ждете меня! И пошла к вам! И вы видите, что произошло! Вы сами были тому свидетелем!.. — и, спрятав лицо в ладонях старика, запричитала: — Я боюсь его! Я так боюсь…

Герцог сначала нерешительно, а потом все более уверенно принялся гладить меня по голове, словно маленькую девочку утешал. А я поплакала еще немного (вернее поизображала что плачу, потому что от бренди меня развозило все сильней), а потом, подняв на старика раскрасневшееся лицо, произнесла:

— Это все так ужасно…

— Я постараюсь переубедить Кларенса, — начал было тот, но я с испугом, прервала его.

— Нет! Нет! Прошу, ваша светлость! Смиренно прошу, только не это! Я боюсь его! Я опасаюсь ему перечить!… Не надо!

— Аннель, вы за мужем, — попытался втолковать мне герцог, — и это на всю жизнь. Так что чем раньше меж вами все наладится, тем…