В моих безумных фантазиях - Маклейн Джулиана. Страница 23

От этих мыслей в ней все дрожало и пульсировало, и Ребекка понимала, что, даже если ее попросят отдать за шиллинг всю свою усадьбу и стадо овец в придачу Девону, она уже не сможет повернуть назад. Она готова отвечать согласием на каждую его просьбу, и через час он постучит в ее дверь. Ей только остается надеяться, что за этим последует предложение. Но девушка все больше понимала, что ведет опасную игру. Предупреждения Летиции не были пустыми словами.

Вздохнув, она повернула дверную ручку, обдумывая свое дальнейшее поведение. Должна ли она надеть ночную сорочку или оставаться в вечернем платье, когда он придет? Она не могла представить, как открывает дверь в халате. Это лишь добавит к возмутительному списку грешных поступков, совершенных ею этим вечером, еще один. Она решила, что если хочет исправиться, то должна просто протянуть ему дневник в дверную щель и тут же захлопнуть ее. Тихо переступив порог, Ребекка вошла в темную спальню, но оставила дверь приоткрытой, пока шла зажечь лампу на тумбочке возле кровати. Она нашла спички и зажгла одну, потом сняла стеклянный колпак и поднесла пламя к фитилю. Комната осветилась, она вернула колпак на место и посмотрела в направлении большого ящика, где находился чемодан, в котором она прятала свой дневник.

— Вы забыли, куда положили его? — спросил мужской голос, заставив ее охнуть и быстро обернуться к кровати.

Он лежал там, непринужденно вытянувшись, заложив ногу за ногу, с руками, положенными сзади под голову. Он снял свой смокинг и бросил его на спинку кровати.

Она положила руку на бешено бьющееся сердце:

— Господи! Почему вы так напугали меня? И как вы попали сюда?

— Я знаю каждый секретный проход в этом доме как свои пять, пальцев.

— Здесь есть секретные проходы?

Он указал на портрет своего предка в натуральную величину на стене. Он был слегка отворен.

— Я вошел через него.

Она с любопытством оглядела его, затем поторопилась закрыть дверь спальни, прежде чем кто-то пройдет мимо и обнаружит его лежащим на ее кровати как бог удовольствий.

— Говорите тише, — попросила девушка. — И вы обещали подождать час.

— Мне стало скучно.

— Вы были назойливы и даже больше, желая увидеть тот дневник.

Она закрыла дверь и посмотрела на него. Он приподнялся, опираясь на локоть.

— Вы заклеймили меня. Но позвольте мне еще раз услышать из ваших уст «назойливый».

Его дразнящий тон вызвал у нее возбужденную дрожь. Господи, она была обречена.

— Назойливый. Теперь, пожалуйста, уходите из моей кровати.

Он с сожалением вздохнул, затем свесил ноги на пол, но продолжал сидеть, сжимая руками края матраса.

— Известно ли вам, что вы самая возбуждающая женщина из всех, кого я когда-либо встречал?

— Более возбуждающая, чем леди Летиция? — смело спросила Ребекка.

Его глаза потемнели от желания.

— Гораздо больше.

Именно это ей и хотелось услышать, но сейчас было не время говорить о другой женщине.

— Я вежливо попросила вас встать, — напомнила она ему, пытаясь вести себя прилично, хотя уже сожгла все мосты за собой.

Девон улыбнулся, затем встал и широко развел руки:

— Вот. Ну и как?

— Лучше. Теперь идите туда. — Девушка указала на камин на другой стороне комнаты.

— Вы не доверяете мне?

— Откровенно говоря, нет.

Девон тихо рассмеялся и лениво двинулся к камину, а девушка пошла к комоду.

— Здесь довольно сыро, — заметил он. — Вы позволите мне разжечь камин для вас?

— Благодарю.

Она встала на колени и проникла за подкладку своего чемодана за дневником, затем поднялась на ноги и обернулась, наблюдая, как он разложил дрова и зажег спичку. Он наклонился, широкоплечий, с узкой талией, мускулистыми, ягодицами под туго натянутыми официальными черными брюками.

Прижимая к боку дневник, она неожиданно поняла, почему Лидия так нуждалась в том, чтобы писать о своем возлюбленном и своей страсти на каждой странице этого дневника. Ребекка не хотела забыть о том, что чувствовала в каждый момент чтения.

Девушку соблазняла мысль начать вести собственный дневник. С таким человеком, как ее герой, это будет настоящий шедевр. Конечно, только для ее глаз.

Девон поднял кочергу и пошевелил дрова в камине, раздувая пламя, искры от которого с треском устремлялись в черную трубу, затем выпрямился и потер руки. Он повернулся к ней лицом и указал на тетрадь, которую она держала прижатой к боку:

— Это тот самый дневник?

Только теперь она поняла, что он собирается читать его здесь.

— Да.

— Могу я взглянуть на него?

Ее сердце бешено забилось, когда она протянула тетрадь ночному гостю. Почему-то, когда они договаривались об этом раньше, она вообразила, что он возьмет дневник с собой в свою комнату и там прочитает его в одиночестве, потому что это было глубоко личное произведение.

Он прошел по толстому овальному ковру и взял дневник у нее из рук, не отрывая глаз от ее лица, затем повернулся и направился к камину, где было светлее.

Он открыл тетрадь и прочитал первую страницу.

Ребекка не сходила со своего места у комода, лишенная дара речи и словно парализованная. Как будто делилась содержимым своего собственного дневника, так как никто до сих пор не читал это сокровище, которое она прятала с первого дня, как обнаружила его.

Несколько минут Девон стоял перед камином, затем медленно опустился в плетеное кресло и продолжил чтение.

Ребекка сняла серьги и ожерелье и положила их на тумбочку, затем тихо присела на кровать, пытаясь сохранять спокойствие, пока наблюдала Девона за чтением.

Некоторое время спустя он закрыл тетрадь и взглянул на нее:

— Это и в самом деле познавательное чтение, Ребекка. Думаю, пора остановиться.

— Вы не чувствовали вины за то, что читали чьи-то чужие мысли? — спросила девушка. — Поначалу я испытывала именно эти чувства.

— Нет, не то. — Девон поднялся и подошел к ней. — Могу я спросить вас кое о чем?

— Пожалуйста.

— Когда вы читаете этот дневник, вы воображаете, что делаете все то, что и Лидия?

Господи, помоги и спаси, ей хотелось, чтобы он знал. Она всегда хотела, чтобы он знал.

— Да.

— Вы когда-нибудь представляли это со мной?

— Всегда с вами.

Его голубые глаза потеплели, затем он протянул ей дневник:

— Почитайте что-нибудь для меня.

Она медленно взяла тетрадь у него из рук.

— Не уверена, что смогу.

— Но почему?

— Потому что боюсь, что не смогу произнести некоторые из слов, которые использует Лидия.

— Вы произнесли весьма выразительные слова в галерее, помните?

— Да, но это случилось, когда я была… — Она колебалась.

— Физически возбуждены?

— Да. — Она ощутила страстный трепет низко в животе.

Полено упало на решетку камина, и она повернулась на шум, странным образом зачарованная танцующим пламенем.

— Почему бы вам не обратиться к вашей любимой записи? — спросил он.

Сидя на краю постели, она взглянула на Девона. «Я не должна позволить этому продолжаться, — подумала Ребекка. — Мне нужно попросить его уйти». Но несмотря на все страхи, она ничего не могла поделать, кроме как поддаться его воле, потому что хотела его. Ей отчаянно хотелось, чтобы все произошло.

Она открыла дневник, пролистала его страницы с самого начала и начала громко читать:

— «Дорогой дневник, сегодня был мой день рождения, и Джесс подарил мне прекрасный белый камень, который мальчиком нашел на побережье. Он сказал, что хранил его все эти годы только для меня, хотя мы встретились полгода назад. Пока я живу, я никогда, никогда не расстанусь с ним, мой дневник.

Но это не все, что случилось сегодня, я была очень, очень безнравственна, и если бы мама и отец узнали, что я делала, они определенно выгнали бы меня из дома.

Сегодня вечером, когда они улеглись спать, я заперла дверь моей спальни и стала ждать, когда Джесс взберется ко мне. Мы не могли произнести ни слова, опасаясь, что нас могут услышать, но нам не нужны были слова, так глубоко мы были связаны друг с другом».