Заклятие Горца - Монинг Карен Мари. Страница 38

Нет — когда его зеркало в очередной раз откроют, он увидит только ненавистное лицо Луки. И ублюдок поступит с ним так же, как поступил с ним ранее, не рассказав ни слова о матери и сестрах. Он никогда больше не услышит ни слова о Джессике, независимо от того, как сильно будет умолять, он останется в неизвестности, чтобы воображать худшие из всех возможностей каждый день, всю оставшуюся часть его вечного существования.

Каждый проклятый вариант был хуже, чем предыдущий, и как мечом рассекал его внутренности.

Кейон резко упал на пол у стены, сжав руки в кулаки и стиснув зубы.

Ожидание. Ожидание.

— Ага, вот и ты! — воскликнула Джесси радостно, завернув за угол. — Наконец!

На расстоянии дюжины ярдов, в самом конце, последняя в последнем ряду со словами «Неизвестное происхождение», написанными красным цветом поперек нее и с несколькими дюжинами маленьких штампов «Хрупкое», стояла высокая фанерная коробка.

Она с тревогой поглядела на свои часы. Ей потребовалась вечность, чтобы найти его. Она боялась, что в любой момент «Каменное лицо» ворвется, снимая с петель дверь позади нее, притащив за собой половину службы безопасности Эдинбургского Аэропорта.

Сначала, когда она распахнула те двухстворчатые двери, она ожидала найти маленький склад, а не склад промышленных размеров, который был протяженностью с футбольное поле, со стеллажами сорока футов высотой, которые упирались в потолок, и каждый ряд был заполнен пронумерованными ящиками и отсортированными пакетами.

Она впустую потратила драгоценное время на поиск среди проходов с пронумерованными вещами, перед тем как прийти к выводу, что непронумерованные вещи без бирок располагались, вероятней всего, в самом дальнем конце этого огромного помещения, потому что сотрудники знали, что никто не заберет их в ближайшее время.

Ящик, должно быть, только что прибыл, так как лежал сверху в конце ряда. Подбежав к нему, она произнесла заклинание вызова.

— Lialthbreechebree, Кейон МакКелтар, drachmese-sidh!

Ничего не произошло.

Она повторила скандирование, ожидая увидеть сверкающий свет из щелей в ящике, чтобы открыть его.

Снова ничего.

Приблизившись к нему, она затаила дыхание перед тем, как прижать ухо к деревянным доскам.

— Кейон? — окликнула она. Она осторожно взглянула через плечо. Несмотря на необъятность склада и ее очевидное одиночество в пределах этого места, она, тем не менее, не теряла бдительность. Распрямив плечи, она выбрала среднюю между восклицанием и криком интонацию. — Кейон!

И снова прижалась ухом к доскам. Что это за приглушенный рев? Она мгновение прислушивалась. И уверенно пошла на голос. Да, это был другой ящик.

Она размахнулась и ударила кулаками по нему.

— Кейон, я — здесь! Ты слышишь меня? Ответь! Подтверди, что ты точно здесь! Мы должны поспешить. Я не знаю, как много у нас времени прежде, чем они найдут нас Lialth bree che bree, Кейон МакКелтар, drachme se-sidh!

Полная тишина.

Как раз в то самое время, когда она уже начала думать, что что-то, должно быть, пошло не так, или она выбрала не тот ящик, или что-то еще, яркий свет вспыхнул из трещин, склад показался еще более огромным, чем был, и она услышала шелест внутренней упаковки.

Мощный кулак разломал древесину в полудюйме от ее левого уха.

Джесси, моргнув, отступила назад.

Он услышал, как она звала его.

Сначала Кейон думал, что ее голос был всего лишь плодом его замученного воображения, когда услышал нетерпеливое «Подтверди, что ты точно здесь!», и он громко засмеялся. Это была его колючая Джессика; они были в Шотландии, и она снова освобождала его.

Проталкиваясь сквозь массу упаковок и оберток, он вырвался из зеркала, превратив свое тело в таран.

Он разбил кулаком древесину, затем пинал и наносил удары по упаковке, выплескивая всю накопившуюся во время заключения ярость и бессильный гнев, которые мучили его в течение двух бесконечных дней.

Он уничтожил переднюю часть ящика, разорвав ее на клочки голыми руками.

Когда он полностью выбрался из обломков, то увидел, что Джессика, побледнев, отступает от секции со стеллажами, уставившись на него.

— O, Христос, женщина, — шипел он. В два счета покрыв расстояние между ними, он приподнял своей большой рукой ее подбородок и накрыл ее рот требовательным поцелуем. Одним, вторым, третьим. Потом отодвинулся и ослепительно улыбнулся ей. — Я думал, что ты мертва. Я не мог вырваться оттуда и думал о тысяче вещей, которые сделал неправильно, представляя миллион возможных вариантов твоей смерти. Поцелуй меня, Джессика. Докажи мне, что ты жива.

Джесси ошеломленно моргала, глядя на Кейона.

«Поцелуй меня, Джессика, — его слова, повисли в воздухе. — Докажи мне, что ты жива».

Когда он, выбираясь, крушил ящик, она на миг искренне подумала, что он сошел с ума, такой нечеловеческой жестокостью горели его глаза. Потом он обратил на нее свой взгляд, который опалил ее до самых костей, проникая через одежду и кожу. И прежде чем он сказал хоть слово, она знала, что эта ярость была вызвана опасением за нее.

Она была ошеломлена и втайне взволнована, так как она отказывалась признаваться в этом даже себе. Все то время, что она сидела в аэропорту, пробуя найти способ добраться до него, она подавляла в себе постоянно растущую панику, и не только потому, что он был ее единственным шансом на спасение. Каким-то образом это стало для нее очень личным. Тысячи забот изводили ее. Заботы о нем: Где он был? Как он себя чувствует? Что, если зеркало неосторожно разбили? Тогда он умрет? Или застрянет там навсегда?

Что, если Лука каким-то образом добрался до него? Как ей найти его? Ей нужно будет выследить этого страшного парня — Луку и украсть Кейона назад?

Что, если она никогда снова не увидит высокого, смуглого, варварски неистового сексуального Горца?

Это — просто гормоны. Химическая реакция, обостренная опасностью, ничего более.

Независимо от того, чем это было, но его реакция разжигала фантазию, она даже не подозревала, что произойдет, когда она найдет его. Он вышел из зеркала не просто, чтобы спасти ее, он вышел, чтобы предъявить свои права на нее, прижать ее к своему стальному, крепкому, сильному телу, и ловко завладеть ею с помощью своего бархатного языка. Это стало самым главным аргументом того, что он был жив, и она была жива. Они живы и могут вместе бороться с трудностями нового дня.

Она поняла: должно быть, так чувствовали себя женщины во все времена, каждый раз, когда их мужчины возвращались с поля боя на своих собственных ногах, не перекинутыми через круп лошади, или лежащими, как многие, в телеге.

Отчаянно нуждаясь в каждом кусочке жизненной силы и страсти, которые он сможет предложить.

Или, по крайней мере, в нескольких страстных поцелуях. Безусловно, в нескольких поцелуях не было никакого вреда…

Знаменитые последние слова, подумает она позже.

Она потянулась к нему, чтобы вернуть поцелуй. Он не нуждался в дальнейшем поощрении. Глаза цвета виски, сверкали жаждой, он зарылся пальцами в ее волосы и наклонился к ее рту.

В миг, когда их губы встретились, между ними пробежал электрический разряд, и они оба вздрогнули.

В фильмах она видела сумасшедшую страсть, но никогда не испытывала этого на собственном опыте. Теперь у нее был такой опыт.

Ее рюкзак соскользнул с плеч, она прижималась к нему, стараясь стать ближе. Он отступал и снова нажимал своим толстым, твердым членом в ее живот. Она пробовала взобраться по его телу, но из-за ее импровизированной попытки восхождения он потерял равновесие. Он переступил, и они, наткнувшись на металлические полки, отскочили от них.

Уклоняясь, они споткнулись об обломки ящика в проходе и, не удержавшись, упали на бетонный пол.

И все же не прервали поцелуя.

Сжимая ее лицо в ладонях, он подчинял ее горячим, глубоким скольжением своего языка. Захватив зубами ее нижнюю губу, он нежно потянул ее, сопровождая совсем не нежным посасыванием перед тем, как возобновить свои мягкие, эротичные скольжения в глубинах ее рта.