Не бойся, малышка - Тарасова Ирина. Страница 56

Я не стала требовать сатисфакции, а просто ушла из университета и потом еще долго не могла ни с кем познакомиться. Только через три года я стала встречаться с Евгением Петровичем. Вернее, это он стал встречаться со мной. Я тогда работала в видеопрокате. Евгений Петрович все интересовался новинками и наконец соблазнил меня. Купил вина, фруктов, снял номер в гостинице. Начал со стихов, Маяковского читал, Есенина, наливал «Шардоне», потихоньку раздел. Целовал долго. Так долго, что я сама, не выдержав, расстегнула ему ширинку.

Женька же был поражен моим темпераментом. Он сказал, что я прекрасная любовница. Таковой я и оставалась на протяжении шести лет. Только любовницей…

«И почему я никак не удосужилась завести от него ребенка?» — задала сама себе я риторический вопрос. Риторическим он был потому, что мне действительно ни разу, ни на секундочку, не захотелось иметь от этого лысеющего и среднепреуспевающего господина малютку. А хотела я сначала выйти замуж, чтоб у моей дочки или сына был папа, который брал бы ее или его на руки, гулял и рассказывал им всякие интересности. А жене, то есть мне, приносил бы этот папа зарплату и всем нам построил дом. А я бы развела сад… Вот какие у меня были планы.

В первый год нашей с Женькой страстной любви я еще верила, что, когда его старшенькая закончит университет, а младшенькая начнет учиться в университете, вот тогда и будет нам семейное счастье и мир во всем мире. Наконец Лилечка получила какой-то банковский диплом, а Катенька, вытряхнув из папеньки кучищу денег, сунулась куда попрестижней. Все эти окончания-начинания никак не повлияли на мою судьбу. А мой любовничек мало того что не развелся, так еще и наследника родил…

В сердцах я пнула коробку из-под обуви так, что она отлетела в сторону и, шлепнувшись об стену, затихла в углу. Тима пошевелилась во сне, а я сжалась в комок, будто хотела спрятаться в углу дивана. Она затихла, а я, опять расправив плечи, взяла лист бумаги, шариковую ручку и задумалась. Я была полна решимости составить реестр потенциальных папаш моего будущего ребенка.

Почему-то первым делом на ум пришел Билл Гейтс. Но включать его в свой список я не стала. Конечно, он и умный, и до неприличия богатый, но получить доступ к его телу будет трудновато. По той же причине я отвергла Мела Гибсона, Владимира Познера, Артемия Лебедева и многих других знаменитых, талантливых и богатых людей и перешла к более реальным кандидатурам.

Когда я перебрала в уме своих бывших одноклассников, коллег, врачей, продавцов и соседей по подъезду, всех знакомых и почти незнакомых, в моем списке появилось всего три кандидата. На первом месте стоял мой бывший одноклассник, с которым мы сидели за одной партой в седьмом, восьмом и девятом классах. Звали его Кузя. После школы он удачно определился с местом учебы и теперь работал программистом в какой-то компьютерной фирме. Я знала, что он очень-очень талантливый и почти такой же одинокий, как я. Последний раз мы с ним виделись в июне. Я тогда ждала своего любовника, а тот, старый козел, позвонил и отмазался. Я сидела в кафе и была жутко злая, и тут вошел Кузя, как всегда помятый и как будто невыспавшийся. Я обрадовалась ему, как лучу света в темном царстве (помню, Кузя так и не прочитал «Грозу», и мне пришлось писать сочинения за двоих). Кузя, увидев меня, тоже расплылся в улыбке.

Целый вечер мы проболтали и даже случайно напились. Как я тогда добралась до дома, не помню. А гораздо позднее я обнаружила в сумочке Кузину визитку.

Я вскочила с места и ринулась к картонной коробке, которая все еще валялась в углу. Переворошив все ее содержимое не менее трех раз, я наконец нашла нужную мне карточку. Я воззрилась на картонный прямоугольник. Замечательно: ни телефона, ни адреса, только адрес электронной почты с окончанием на «сот». «И почему он не указал номер своего телефона?..» — задумалась я.

И тут кое-что стало всплывать в моей памяти… Мормоны, снега и непродажные полицейские. Коттеджи, не совсем нормальные доллары и свобода без границ. Кто-то что-то говорил про эмиграцию. То ли Валька, то ли Нинка болтали, что вид на жительство в Канаду за просто так надыбать можно… Нет, не Валька и не Нинка… Это Кузя весь вечер вливал мне в уши сказочные истории о заграничной жизни! — озарило меня. Это он говорил, что сдал то ли минимумы, то ли максимумы, получил какой-то сертификат от «Майкрософта» и… И вдруг меня как молнией ударило — я вспомнила весь тот пивной вечер.

Мы с Кузей сидели за шатким столиком, заказывали и пили, пили и заказывали. Когда мы оприходовали, наверное, по сотой банке пива, Кузя неожиданно стал звать меня замуж. «Блин! — выругалась я с двухмесячным запозданием. — Упустила свою канадскую птицу счастья. А все из-за моей тупиковой многолетней связи».

В тот вечер одумавшийся любовник мне все же позвонил… Но что было дальше — как я ни силилась, не могла вспомнить. Вероятнее всего, я дала полный отлуп лопоухому Кузе. По крайней мере, проснулась я на следующий день у себя дома, совершенно голая, с жуткой головной болью, а громадный Женькин носовой платок со следами губной помады лежал рядом с моим ортопедическим матрасом.

Вздохнув, я вычеркнула Кузю из списка потенциальных женихов и взглянула на вторую строчку. Под номером два значился Влад. Владислав Николаевич Сыров. Моя первая, самая сильная и наивная любовь. Кто влюблялся в студенчестве, знает, что это за напасть…

Хоть мы и учились с Владом на одном курсе, влюбилась я в него не сразу. Да и он довольно долго приглядывался. Начфак всегда считался «невестиным» факультетом, на двадцать девчонок в среднем — один парень. А у нас в группе было целых три! Влад был одним из трех представителей этого малочисленного мужского контингента.

Любовь накрыла нас одновременно. Для меня и для Влада все случилось спонтанно, но я думаю, что это был заранее продуманный план моей подруги, которая, как настоящая подруга, видела, что я маюсь в девках.

Нинка пригласила нас с Валькой на свой день рождения. Нас двоих и трех парней. Салаты, пиво, музыка, видик. Поели, выпили. Парни пытались острить, мы дружно хихикали. По традиции после выпивки должны были быть танцы, но Нинка этого не любила (считала, что ноги у нее слишком толстые, хотя, на мой взгляд, вполне обычные ноги). Тем не менее вместо дискотеки Нинка включила видео с Блейком, знаменитым эстетствующим порнографом. Нинка у нас всегда была самая продвинутая и тут продумала все до мелочей.

Нам было по семнадцать-восемнадцать, гормоны — через край. Влад сидел рядом со мной. Его рука очень быстро оказалась на моей талии, заелозила по бедрам, и совсем через короткий промежуток времени мы уже целовались. А еще через полчаса оказались в постели.

Есть мужчины, которые считают, что переспать с женщиной — как банку пива выпить (или стакан водки, или бокал вина — в зависимости от личных вкусовых пристрастий). Влад относился ко мне, как к мороженому. Он осторожно лакомился мною (по крайней мере, так он говорил).

Влад любил смотреть на меня. Как я двигаюсь, как улыбаюсь, как жестикулирую… Он всегда осторожно, словно боясь повредить меня, прикасался ко мне. А потом нежно целовал. У него были мягкие, теплые губы и жесткие, холодные пальцы. Пламень и лед. Эти вкрадчивые контрастные ласки доводили меня до исступления. И только тогда, когда я буквально плавилась от желания, он входил в меня и… Увы, он был спринтером: раз-два — и готово. Он мог бы выиграть приз на самый скоростной секс. Но я вовсе не была строгим судьей с секундомером. Я любила его…

Когда я узнала, что он перекинулся к Элке, то чуть не умерла от горя. Валялась в депрессии и только и делала, что ревела. А потом Валька сказала, что он треплет мое имя по всем углам. Что, мол, я холодная дура и извращенка — мол, люблю трах в экстриме. Да, мы занимались сексом и в парке, и на верхних этажах высоток, и даже в телефонной будке. Но не потому, что так хотелось мне, а потому что нам просто было негде. Это он затаскивал меня во все чуть притемненные места. И какое там мороженое, лед и пламень?! Ни ласк, ни поцелуев. Ширинку расстегнул, прижался к моей попке, раз-два — и доволен. Я еще никак, а он уже глаза закатил.