На тревожных перекрестках - Записки чекиста - Ваупшасов Станислав Алексеевич. Страница 85

Через сорок минут прискакал Меньшиков и доложил, что немцы из Вороничей двигаются двумя колоннами: одна идет на лагерь соседей, другая направляется к нам. Вторая группа разведчиков столкнулась с боевым охранением карателей, Ларченко и Денисевич убили троих, но потеряли в стычке коней. Лошадь Вали Васильевой осталась цела и вынесла свою хозяйку из перестрелки.

Каратели атаковали пустые лагеря отрядов имени Калинина и имени Чапаева, а затем навалились обеими колоннами на нас. Передовая цепь эсэсовцев угодила на наше минное поле. К взрывам мин добавился плотный огонь стрелкового оружия. Оставив на подступах к лагерю несколько десятков убитых, неприятель отошел. Но то было временное отступление. Фашисты превосходили силы нашего отряда не менее чем втрое. Перегруппировавшись, они вновь насядут на нас со всех сторон.

Я посовещался с Громом и Кусковым. Необходим новый, неожиданный маневр. На севере неприятель всполошился, с запада и востока - линии занятых им деревень. Мы решили уходить на юг, прорываться через Варшавское шоссе и железнодорожную магистраль на участке Старые Дороги - Слуцк. Южнее находится Полесье, Любаньский район, где фашисты нас не ждут.

На территории лагеря уже начали рваться вражеские мины, было видно, как противник накапливался на исходных рубежах для последнего штурма наших позиций. По моей команде отряд быстро вышел из траншей, погрузился в сани, и колонна, скрытая от наступающих могучим корабельным лесом, выступила на юг. Долго еще мы слышали, как враг обстреливает наш лагерь перед атакой.

Близ дороги Осиповичи - Бобовня адъютант Малев сообщил, что впереди показалась группа неизвестных, спрашивают пароль. Я соскочил с саней и пошел вместе с Малевым по глубокому снегу. Колонна остановилась, бойцы приготовились к схватке.

С 24 января был установлен общий пароль для трех отрядов, помимо него существовал особый пароль внутри спецотряда. Когда я поравнялся с головой колонны, из леса вновь раздался требовательный окрик:

- Пароль!

Начальник конной разведки Ларченко спросил незнакомцев:

- Какой пароль? Межотрядный или отрядный? Тогда из леса глухо проговорили:

- Какой отряд? Кто командир?

- Не говорить! - приказал я, но кто-то из молодых бойцов уже крикнул: "Градов".

- Пусть подойдет к нам,- предложили из леса.

Я послал к ним взвод автоматчиков во главе с Виктором Масловым. Наши бойцы подошли ближе и увидели, что имеют дело с власовцами из карательной дивизии.

- Назад! - крикнули власовцы.

- Убирайтесь сами! - ответил Маслов.

Обе группы отошли, не завязывая боя. Перестрелка нам была ни к чему, она только задержала бы отряд, а те, вероятно, просто испугались своей малочисленности. Но когда мы переехали дорогу и удалились от места встречи с власовцами на километр, оттуда раздались три выстрела и над лесом взвились красные ракеты.

- Спохватились,- высказался Гром.- Подкрепления просят.

Отряд прошел деревню Поликарповку, где нам сообщили, что час назад здесь была разведка отряда имени Фрунзе. Значит, Арестович раньше нас решил податься на юг из блокированных районов. Сзади раздались пулеметные и автоматные очереди, послышался вой мин - это каратели настигали нас.

- В деревню Шантаровщина! - приказал я Меньшикову.

Он ускакал вперед. Бойцы легли в сани, отпустили вожжи, и лошади понеслись. Рядом с колонной стали рваться мины, но быстрые кони выносили нас из-под обстрела.

Вблизи от Шантаровщины мы встретились с отрядом имени Фрунзе. Партизаны стояли здесь лагерем, отдыхая перед новым походом.

- Ты куда, майор? - поинтересовался Арестович. Я сказал.

- Да что ты! - воскликнул Арестович.- В Шантаровщине броневики и танки. Я думаю перебраться в Гресский лес.

- Не советую. Мы только что оттуда, идем в Полесье. Давай с нами, Иван Васильевич. Сорока и Мотевосян где-то в Вороничских болотах. Уходя на юг, мы отвлекаем большие силы карателей на себя и облегчаем положение друзей. А в Полесье уйдем временно, переждем карательную экспедицию и опять вернемся поближе к Минску.

- Красиво говоришь, Станислав Алексеевич,- возразил Арестович.- А знаешь ли ты, что впереди Варшавское шоссе в сплошных засадах и железная дорога с бронепоездом?

- Не так страшен черт, как его малюют,- ответил я популярной в те годы пословицей.- Что партизану хуже: охраняемая патрулями дорога или наступающий эсэсовский полк?

- Все хуже,- сказал Арестович.- Пожалуй, я все-таки с тобой!

В сумерках к нашим отрядам приблизились фашисты, открыли огонь, пустили осветительные ракеты. Мы отошли по снежной целине в лес, враг не рискнул двигаться за нами, и я смог дать отдых бойцам спецотряда, порядком измотавшимся за прошедшие сутки. В дополнение ко всему выбились из сил наши трудолюбивые лошади.

Оба отряда остановились на привал в трех километрах южнее деревни Щитковичи, где стоял штаб карателей. Несмотря на тридцатиградусный мороз, костров не жгли, заняли круговую оборону и выслали разведку в окрестности.

Отдых получился весьма условный: в снегу среди обледенелых деревьев, в угрожающей близости от неприятеля. Всю ночь никто не спал. Небо озарялось осветительными ракетами, над заснеженной землей стояли зарева горящих деревень Вороничи, Шантаровщина, Селище, Козлы и других. Отовсюду раздавалась пулеметная и автоматная стрельба.

Утренние сообщения разведчиков не рассеяли тревоги: все уцелевшие населенные пункты вокруг были заняты войсками карателей, оснащенными большим количеством боевой техники.

По моему распоряжению радист Лысенко связался с Центральным штабом партизанского движения и передал информацию о положении дел. Затем он настроился на волну Всесоюзного радио и включил динамик. В морозном синем лесу раздался патетический голос диктора Левитана, читавший приказ Верховного Главнокомандующего:

- ..Взято более 200 тысяч пленных, 13 тысяч орудий и много другой техники противника... Красная Армия продвинулась вперед до 400 километров...

Наступление на фронте продолжалось, и сообщения об этом облегчали наши невзгоды, придавали им высокий воинский смысл. Замполит Гром тут же распорядился перепечатать важное известие в 20 экземплярах и раздать бойцам обоих отрядов.

Во второй половине дня прибежали разведчики Арестовича и сказали:

- Враг идет в наступление развернутым строем!

Арестович и я распорядились вывести обозы на юг, приготовиться к бою, разведку противника не трогать и пропустить через линию обороны, огня без команды не открывать, дать возможность вражеским цепям подойти поближе. Ждем фашистов полчаса, час, но атаки все нет. Среди партизан тревога и недоумение. С командного пункта я слышу разговоры:

- Что за черт! Куда они девались?

- С тыла хотят зайти.

- Хитер фашист, его не угадаешь.

Наконец двое из нашего спецотряда - сибиряк-разведчик Анатолий Чернов и боец Рахматулла Мухамедьяров, отличившийся в операции по захвату скота у Белой Лужи, подползают ко мне и говорят:

- Станислав Алексеевич! Где же каратели? А я им отвечаю:

- Очень кстати спросили. Ступайте и проверьте, что они там замышляют.

Очень скоро оба вернулись смущенные и раздосадованные. Им было неловко за разведчиков из отряда имени Фрунзе: оказывается, те приняли за немцев местных жителей, бежавших из своих деревень от расправы карателей. Ну, да то ли еще бывает на войне! Я попросил Арестовича не наказывать своих ребят: обстановка нервная, тяжелая, а проступок их не столь велик. Хуже было бы, если б они приняли за мирных граждан наступающих гитлеровцев и прозевали готовящийся штурм наших позиций.

Время приближалось к четырем. Мы решили, не дожидаясь сумерек, двинуться к Варшавскому шоссе по лесу и снежной целине, обходя населенные пункты. Среди моих бойцов не оказалось адъютанта Малева, он пропал где-то в районе Поликарповки.

Первыми вышли партизаны Арестовича, лучше знакомые с местностью. Наш отряд следовал за ними, на флангах двигалось боевое охранение под командой Усольцева и Ефременко.