На тревожных перекрестках - Записки чекиста - Ваупшасов Станислав Алексеевич. Страница 84

В январе 1943 года наш отряд продолжал наносить удары по коммуникациям германской армии. Активно действовали и соседи. 8-го числа партизаны отряда имени Фрунзе проникли в деревню Горки, без единого выстрела сняли часовых, заняли помещение полицейского участка, обезоружили дежурных и ворвались в казарму. Все полицейские без сопротивления подняли руки вверх и пожелали перейти к партизанам. Командир отряда Арестович принял перебежчиков, но предупредил, что спрос с них будет особый и что они в боях должны кровью смыть с себя позор измены. Подразделения Второй Минской бригады разгромили гарнизон оккупантов в селе Дражно. Эти операции породили упорные слухи о том, будто в Гресских лесах высадился мощный десант советских войск с пушками и легкими танками. Переполох среди захватчиков усугублялся печальными известиями с Восточного фронта, теперь они могли поверить во что угодно.

11 и 12 января над партизанскими лесами появилось несколько эскадрилий с черными крестами на плоскостях. Фашистские летчики долго вели разведку и сбрасывали бомбы. Только на территорию нашего лагеря попало 15 фугасных бомб, но они не причинили нам никакого вреда. После объявления воздушной тревоги все население лагеря укрывалось в заранее вырытых щелях.

Разведка всех четырех наших отрядов стала доносить, что немцы опоясывают партизанскую зону силами около двух пехотных дивизий. На сравнительно небольшой территории сосредоточилось 25 тысяч гитлеровцев с бронемашинами, танками, артиллерией, минометами и огнеметами. На каждого из блокированных партизан приходилось по десять и более врагов, но вооруженные патриоты были горды, что отвлекают на себя такие войсковые части и столько техники: значит, сумели досадить фашистам и достойно поддержать наше наступление на фронте!

Каратели заняли севернее и северо-восточнее нашей базы многие населенные пункты на западном берегу Птичи, в том числе крупное село Поречье. Южнее и юго-западнее фашисты вошли во все деревни на шоссейных дорогах Осиповичи Бобовня и Минск - Слуцк. Таким образом, наши отряды оказались в кольце вражеских войск, вышедших на исходные позиции, и теперь надо было ожидать их удара по партизанским базам.

Спецотряд "Непобедимый" хорошо подготовился к предстоящей блокировке. У нас имелось необходимое количество боеприпасов и продовольствия, весь личный состав мог разместиться в предоставленных крестьянами санях, лошадей подобрали выносливых и здоровых, фуража хватало. Несколько хуже обстояло дело с обмундированием. Противник и сам имел мало зимней одежды, так что мы не могли воспользоваться его запасами, а местное население тоже было не в состоянии обеспечить нас тулупами, валенками, шапками, потому что их поотбирали оккупанты. Но зато всех бойцов командование отряда сумело одеть в новенькие белые маскировочные халаты фабричной работы, а разведчикам выдать полушубки, сброшенные с самолета незадолго до карательной экспедиции.

Кольцо гитлеровцев сжималось. Разведка сообщила, что три близлежащие дороги, пересекающие лес Княжий ключ: Поречье - Поликарповка, Жилин Брод Щитковичи и Шищицы - Шацк - наводнены эсэсовцами. Повсюду патрули, засады, секреты.

В наш лагерь прибыли командиры отрядов имени Калинина и имени Чапаева Сорока и Мотевосян со своими начальниками штабов Андреем Дубининым и Иваном Пивоваровым. Они рассказали, что руководство Второй Минской бригады предоставило двум своим отрядам право самостоятельного выхода из блокированного района.

- Давайте выходить вместе,- предложили Сорока и Мотевосян.- По-соседски уж...

- Не возражаю,- ответил я.- Только дождемся сообщений от нашего третьего соседа, Арестовича.

- А долго ждать? - спросил Сорока и поежился.

- Нет. У меня же конные разведчики.

И в самом деле - еще не закончили мы совещаться, как прибыл командир взвода конной разведки младший лейтенант Ларченко со своими орлами.

- Разрешите доложить...- закричал комвзвода по своей неистребимой строевой привычке.

- Да тише ты! - перебил я его.- Садись к столу и говори нормально.

- Виноват, товарищ майор,- понизил голос лихой разведчик.- Отряд имени Фрунзе ушел с базы, лагерь сожжен и разгромлен, мы нарвались на патрулей.

- Потерь нет?

- Все целы и невредимы, товарищ командир!

- Ладно. Спасибо, Коля, ступай.

Все стало ясно: Арестович решил пробиваться из окружения своими силами. Мы задумали увести до рассвета наши отряды на север, в Вороничские болота, а если представится возможным, то на песчаные острова близ деревни Вороничи. Фашистское кольцо не было сплошным, и при умелых действиях можно было проскользнуть мимо вражеских постов.

Сорока и Мотевосян отослали своих начальников штабов с приказанием выводить отряды из лагерей. Наш лагерь тоже поднялся и молча, без спешки и шума погрузился в сани. Ночь выдалась морозная, с глубоким снегом и звездным небом. Бойцы зарывались в солому, мерзли, но не жаловались. Все понимали, что переживают ответственный момент. Умение уходить от вражеских ударов ценится в партизанской тактике не меньше, чем умение наносить удары.

Мы выступили, в пути к нам примкнули отряды имени Калинина и имени Чапаева. Дорога в застывшем снежном лесу была не из приятных, температура опускалась, как и в прошлую зиму, до 30 градусов. К пяти утра прибыли на остров, лежащий среди замерзших, непроходимых в летнюю пору Вороничских болот. Мороз усиливался, бойцы страдали от холода, а костров разжигать не разрешалось: кругом каратели. Залегли в снегу, организовали круговую оборону, лошадей, не распрягая, отвели в самое безопасное место. Выслали разведку по наиболее угрожающим направлениям. Раздали сухой паек.

В три часа дня разведчики сообщили, что с севера приближается около 200 эсэсовцев в белых маскхалатах, а от деревни Вороничи по полотну узкоколейки идет батальонная колонна с обозом. Автоматчики противника открыли огонь и побежали, стремясь отрезать нам пути отхода. Одновременно заговорила вражеская артиллерия, снаряды стали рваться вблизи острова, пробивая ледяной покров болота и вздымая тучи снега, льда и грязи. Еще немного - и фашистские корректировщики пристреляются по нашим отрядам.

Сорока, Мотевосян и я приняли решение уйти с острова и вернуться в Гресские леса, на свои базы. Каратели там наверняка уже побывали, нас не обнаружили и ушли. Жить подолгу в глухом лесу они не умели, не хотели и боялись. Оцепят район, прочешут и считают, что местность от партизан очищена. Наших маневров они попросту не в состоянии были предугадать, хозяевами положения всегда оставались патриоты, а оккупантам выпадала незавидная роль осажденного гарнизона.

Однако выходить из блокады - задача далеко не легкая. Нервы у людей чрезвычайно напряжены, обстановка ежеминутно меняется, связь между подразделениями неустойчивая, стрельба идет во всех направлениях, и в такой атмосфере всякое может случиться.

Наш отряд должен был прорываться первым. Навстречу противнику мы выслали группу автоматчиков из 25 человек во главе с командиром взвода Павлом Шешко. Основные силы пошли через болото к лесу. Вдали виднелась пылающая деревня Вороничи, над головой свистели пули. Отряд благополучно проскочил узкоколейку и деревню Нисподянку, рассеял немногочисленные дозоры фашистов и занял оборону, дожидаясь партизан Сороки и Мотевосяна. Но их почему-то не было. С острова доносилась ожесточенная стрельба, там рвались мины и снаряды. Не присоединился к нам и Шешко с автоматчиками. Кроме того, я нигде не видел начальника штаба Лунькова.

- Где Лось? - спросил я у своего адъютанта Николая Малева.

- Вернулся на остров. Там осталась часть хозяйственного взвода.

Но оказалось, что весь хозвзвод находится с нами, а Лунькова нет. Моя тревога росла.

- Иван Максимович,- обратился я к замполиту,- как твое мнение - будем их всех тут дожидаться или пойдем?

- Пойдем в лагерь,- посоветовал Гром.- Там все-таки надежней: траншеи, мины, сектора обстрелов...

Так мы и сделали. Лагерь наш каратели пока не навещали. Отряд занял оборону, я выслал конных разведчиков под командой Меньшикова в сторону Вороничей, чтобы они проследили за дальнейшими действиями эсэсовцев. Вторую разведывательную группу во главе с Ларченко отправил на базу отрядов Сороки и Мотевосяна - узнать, не вернулись ли наши соседи к себе.