Архоны Звёзд - Бэрд Элисон. Страница 7

— Я сказал только, что она не может просто ждать явления Дамиона, а должна, как богиня, искать своего возлюбленного. Она сама знает где, — объяснил он.

Ответом Йомара на это было цветистое сквернословие, но толку от него было мало: в отсутствии принцессы ему пришлось взять бразды правления в Зимбуре — в качестве временной меры. Ему еще приходилось и самому сидеть на троне: украшенный золотом и каменьями трон Солнца, который почитатели Валдура построили сотни лет назад как соперничающий с Лунным троном Трины Лиа на Арайнии. Халазар и его предшественники представляли себе, что завоюют царство принцессы, как солнце затмит луну. Йомар в этом большом золоченом кресле видел символ всего, чего терпеть не мог: тирании, привилегий и надменной гордости. Но ради ответственности за родную землю он принял эту мантию почета.

Его прославляли героем Великого Восстания, и он был признан обеими расами, поскольку была в нем и мохарская, и зимбурийская кровь. И пока что все шло гладко. Зимбура оправлялась от ран, и королева Марьяна сообщала, что у них в Шуркане тоже все в порядке и что она сейчас может восстановить трон Лотоса. Но на севере оставшиеся приверженцы Халазара признали своим вождем нового Аватара, Мандрагора. У них была своя армия, и они распоряжались Армадой Зимбуры, которая все еще бороздила моря вне досягаемости Йомара. И еще были кометы — остатки кометного дождя от возмущения далекого ледяного облака в пустоте, вызванного Азарахом. Все население Меры считало кометы вестниками зла — поверье, несомненно, вызванное воспоминаниями о первой Катастрофе. Никакие слова Йомара не могли унять растущий ужас населения перед этими «знаками» в небесах. Он знал, что их страхи, пусть питаемые суевериями, основаны на факте.

Он ощущал себя очень одиноким. Дамион погиб, Талира, страж Эйлии, вернулась на свою далекую планету, Кира-кия, чтобы посоветоваться со старейшинами своего народа, дракон Аурон с другими лоананами вел битву где-то далеко в космосе, а Лорелин, устав от отсутствия сколько-нибудь важного дела, решила в конце концов примкнуть к лоананам.

— Ты здесь нужен, Йо, — сказала она ему, серьезно глядя голубыми глазами. — И Эйлия здесь нужна. А я нет.

Мнеты нужна, хотел он ей сказать. Но, как всегда, не смог найти слов, и она улетела в небо на спине дракона.

Он вышел из бастиона и спустился по каменной лестнице в свою личную приемную. Там его ждали Киран Йарисс и Йегоси — главный евнух. Последний низко поклонился, но Киран только лениво махнул рукой:

— Приветствую тебя, сын Йемозы, царь зимбурийский!

— Я вам не царь, — буркнул Йомар, падая на диван. — Сколько раз тебе говорить? Пусть народ выберет себе правителя.

— Народ выбирает тебя. Люди хотят, чтобы ты занял трон, Йомар.

— А я не хочу. Налей себе вина.

Последние слова он произнес холодно: Киран уже приканчивал стоящую на столе бутылку. Но Йомар был благодарен молодому зимбурийцу за фамильярность. Это было приятное разнообразие после благоговения и почестей, которые он получал от всех в замке. А Киран сам сыграл важную роль в свержении Халазара, с серьезным риском для себя. Это он нашел в пустыне Йомара, Лорелин и их друзей-повстанцев; он был у них разведчиком, а в последние дни правления Халазара помог поднять население на открытый бунт. Он привел разгневанную толпу на арену, где Йомар бился за свою жизнь, освободил его и потом вместе с ним штурмовал Йануван.

— Раз мы заговорили о тронах, как там Йари? — спросил Йомар, желая сменить тему.

Киран взял к себе сына тирана, когда мать мальчика сбежала к своей родне, оставив ребенка, которого боялась не меньше, чем своего венценосного мужа. Поскольку Киран участвовал в свержении царя, он считал себя обязанным в компенсацию предложить мальчику новый дом.

— Приспосабливается, скажем так, — ответил молодой зимбуриец, прикладываясь к бокалу. — На самом деле отца он видел очень мало, и оплакивает его не слишком усердно. Йари знает, что никому не должен говорить, что он сын Халазара, и дома на это тоже не особо напирать. Мои собственные дети на него насядут — в буквальном смысле, — если он попробует.

Йегоси, терпеливо гадавший своей очереди заговорить, вышел вперед:

— Если тебе будет угодно, Заим, то в город прибыл эмиссар из Маурайнии и просит о встрече с тобой…

— Мне не угодно, — буркнул Йомар. — Но передай, что я его скоро приму.

Йегоси поклонился и повернулся, будто собираясь уходить, но остановился.

— Народ спрашивает, когда Найа вернется к ним, Заим.

— Ее зовут не Найа, а Эйлия. Она не богиня, и никогда себя богиней не называла. А насчет когда вернется — скажи им, что я не знаю.

Йегоси неловко переступил с ноги на ногу.

— Мне не поверят. Скажут, что я не говорил с тобой, что я их обманываю. Ты — пророк, которому верят, и они скажут: «Он должен знать, когда она вернется». — Он снова замялся. — Я не молод, господин Заим, и видел, как свергнуты были три царя в этой земле. Последним был Халазар. Сегодня люди поклоняются властителю, завтра они его ненавидят. Я не угрожаю, господин, я только хочу остеречь тебя. Я еще много лет буду видеть твое правление.

— Но я должен играть с толпой и угождать ей? Вот именно поэтому не хочу я быть вашим царем.

Йомар со значением поглядел на Кирана Йарисса.

— Йегоси, ты зря себя тревожишь, — сказал Киран и потрепал евнуха по плечу. — Я заранее знаю, что ты скажешь. Но наш Заим — никакой не тиран, и ничего не сделает такого, чтобы народ против него восстал. На самом деле ты за свое благоденствие беспокоишься. Ты знаешь, что Йомар лучше всех правителей, что у нас до сих пор были, и что ты будешь наслаждаться уютом и спокойствием в этих стенах столько, сколько он будет править. И он будет, вот увидишь. Под его правлением ты доживешь до почтенной старости.

Йегоси снова поклонился:

— Ты более чем добр. Знал бы я больше о Заиме и его Трине Лиа, я не боялся бы их. Но я не понимаю… ты слышал, что однажды Эйлия появилась перед нашим двором, как призрак, и обратилась к Халазару?

— Да, хотя и сомневался в верности описания, потому что сам там не был и этого не видел, — ответил Киран.

— Я тоже там не был, господин, но я был в соседней комнате. Я ее не видел, пророчества ее не слышал: крики придворных заглушили почти все, что она говорила, а сам я бежал и спрятался под столом и не смел шевельнуться, пока не стихло смятение. Но я слышал, как она говорила о смерти и разрушениях…

Йомар потер висок и застонал:

— Она только говорила, что Халазарнавлечет их на свой и ее народы, если начнет войну.

— Теперь я понимаю. И большинство зимбурийцев тоже поняли. Но есть еще другие, действующие в ложном убеждении, что она желает нам вреда, и эти обратились к принцу Морлину. Мне бы не хотелось увидеть, как за ними пойдут другие. Ее быстрое возвращение могло бы дать уверенность, что этого не будет.

Он поклонился в последний раз, ниже обычного, чуть не коснувшись лысиной пола, и вышел.

Снаружи донесся крик толпы, и Йомар встал и снова вышел на балкон. Он глянул вверх, закрыв глаза ладонью от солнца, наполовину ожидая, что какая-то комета устремилась к земле. Но увидел вместо того дракона, сверкающего золотой чешуей, на спуске к крепости. Он успокоился: это был имперский дракон, а эти создания на стороне Эйлии и императора. Не мародер, а эмиссар добра. Приглядевшись, Йомар разглядел на его спине всадника, облаченного в доспехи, сверкающие серебром. Паладин.

В вихре, поднятом крыльями, огромный зверь опустился на бастион. Йомар шагнул вперед поприветствовать всадника. Короткий его плащ развевало ветром. Человек в доспехах легко спрыгнул с дракона, сорвал с себя шлем, обнажив вихрь белокурых волос. Сердце Йомара радостно забилось, он бросился вперед и заключил паладина в медвежьи объятия со всеми его доспехами.

— Лорелин, это ты! Я все гадал, когда ты вернешься.

Она улыбнулась в ответ.

— Ох, Йомар, как хорошо тебя видеть! Столько о тебе ходит рассказов… но что это за история, будто Эйлия уехала отсюда?