Созвездие Видений - Грушко Елена Арсеньевна. Страница 29
Чего же оди боятся, спрашивала себя Дива, из последних сил увертываясь от жадных рук и зловонных ртов. Чего они могут бояться?
Людей?..
Стоило ей так подумать, как красные пятна стали ярче, безумные сбились с бега и начали озираться, тяжело переводя дух, но тут же и возобновили погоню.
Чего они боятся, чего?.. И вдруг словно ударило: карсов!
Карсов они должны бояться!
И, не давая себе ни мгновения передышки, она напрягла память, стараясь как можно отчетливее представить весь кошмар вчерашнего вечера: когти, царапающие стекла, зубастые морды, смертоносные серпы на нижних лапах, вспарывающие тела жертв, кровь, кровь, кровь!
И словно бы кровавый дождь окропил тупо-белую сеть, преследующую Диву… что дождь! — кровавый ливень, кровавая волна нахлынула. Нечеловеческий вой забился под с водами станции, разрывая слух Дивы.
Она стояла неподвижно, глядя широко открытыми глазами на мечущихся безумных, а взбудораженный мозг уже против, воли ее гнал и гнал импульсы смертельного ужаса — полчища, сонмы, тьмы карсов!
Безумные лезли на статуи, шныряли в ниши и с воплями вываливались оттуда, отбиваясь от незримого врага, скрючивались, защищая животы от невидимых когтей, разжимали на горле хватку несуществующих зубов, хрипели, задыхались… и через несколько минут затихли в нелепых позах на полу станции, уставясь в потолок выпученными, стекленеющими глазами.
Не веря в спасение, Дива прислонилась к стене, и это ледяное прикосновение к горящему телу отчасти вернуло ей силы. Кое-как оттолкнувшись от стены, она пошла на подгибающихся ногах к лестнице, стараясь не глядеть на неподвижные тела безумных, но все-таки не удержалась, посмотрела — и с криком бросилась вверх по эскалатору.
А за спиной, чудилось, все ближе и ближе шуршанье, возня, писк не отстающих карсов, а за спиной тускло светящиеся мертвые глаза безумных, которых она все-таки убила… убила страхом.
Фэлкон действительно оказался в том ангаре, куда Колос привел Сокола. И при виде только вчера обретенного и тут же потерянного друга тот ощутил такое облегчение, словно встали рядом с ним плечом к плечу сразу обе эскадрильи «Рода», от Невра, Стриба, Словена до Айну, Родона и Смысла. И если Фэлкон помыслить не мог об Ирин и подвигах Великих Экспедиций, то тем более» не снилось там все, что досталось испытать ему!
Узнав об исчезновении Дивы, Фэлкон встревожился. Да и лицо Колоса вытянулось, едва он услышал название станции, на которой отстала Дива.
— О карсах, говоришь, кричали? — спросил он задумчиво.
— Что ей карсы! — отмахнулся Фэлкон. — Карсы ей не опасны!
Изумление зажглось в глазах Колоса зелеными, огоньками, а Фэлкон продолжал:
— Куда хуже, если она попалась пестикам. «Пестики… пестики…» — впустую защелкала память.
— Пестики? — переспросил Сокол, холодея от самого звучания этого пустого слова.
— У нас так дебилов называют.
— Да, это их территория, — озабоченно кивнул Колос. — И приемчики их. Говорят, они нарочно поднимают панику и хватают отставших девчонок. Одна такая потом… после них… утопилась.
— Утопишься, наверное! — с отвращением сплюнул Фэлкон и осекся, увидев потемневшее лицо Сокола. — Да погоди ты! — воскликнул он. — Может, она вообще уже дома, ждет тебя! Спокойно, погоди ты! — твердил Фэлкон уже на бегу, потому что Сокол сорвался с места, едва до него дошло, что Дива и впрямь вполне может уже оказаться дома!
Они выбежали из ангара и бросились — вперед, перегоняя друг друга, когда сзади внезапно затрещало, ударило светом, и через миг их догнал Колос верхом на каком-то гусенично-колесном сооружении с одной фарой и рогами рукояток, называвшемся, как вспомнил Сокол, мотолет.
— Куда? — крикнул. Колос из-под щитка черно-золотой каски, не иначе, принадлежавшей раньше одному из летучих. — На патруль наскочите! Садитесь, живо!
Сокол и Фэлкон нахлобучили поданные им точно такие же каски, вскочили за спиной Колоса на длинное, узкое сиденье, покрепче уцепившись за ремни. Колос дал газ, мотолет привстал на дыбы, взрычал — и понесся со страшной скоростью, почти не касаясь земли, только на самых крутых поворотах слегка опираясь на нее.
Конечно, их, бегущих, схватили бы не более чем через десять минут, потому что ночной город оказался наводнен военной и милицейской техникой, кругом мелькали фонари патрулей, но стоило в луч света попасть черно-золотой нагло сверкающей каске, как встречные поспешно отворачивали с дороги, по счастью, не задавайсь простым недоумением, почему летучие на мотолете, а не на крыльях, — и мотолет, ни разу не остановившись и Даже не снизив скорости, домчался до дома Фэлкона. и, проскочив настеж распахнутую дверь подъезда, взметнулся на третий этаж.
Они отомкнули дверь и втащили мотолет в коридор.
— Угонят в два счета, — объяснил Колос извиняющимся тоном, и Фэлкон кивнул:
— Пусть тут живет тоже.
Сокол не слушал. Он Молча стал у окна, глядя в глухую тьму..
Дивы не было.
Он вцепился в подоконник, чтобы унять дрожь пальцев, и почему-то вспомнил, что ощущал уже вот такое же мучительное, разрывающее раздвоение: спешил спасти Зорянку, которую невры, наущенные Нецыем, хотели зарыть в основание нового поселения, а был вынужден ждать, пока не догорит изба Валуна, имита Невра, — чтобы уничтожить какую-то заразу, возникшую из подпространственного тоннеля…
И бесполезность всего, что делал он, безысходность отчаяния обрушилась на него с такой силой, что он прижался лбом к ледяному стеклу.
— Ладно тебе, — тихо сказал Фэлкон. — Сейчас мы двинем на станцию…
— Бесполезно, — перебил Колос. — Уже не проскочим.
— Почему? Только что проскочили ведь! Колос поднял левую руку и поглядел на часы.
— Ровно два. Теперь все улицы перекрыты. По магистральной сейчас пойдут машины с экспортным грузом из Комбината. И так до пяти утра.
Фэлкон беспомощно свистнул.
— Я и забыл. Да… если только по воздуху.
— И по воздуху не добраться. Там же летучие. Ну и вертолеты висят по всей магистрали.
И, словно в подтверждение его слов, вдали гулко зарокотало.
— Даже мы, истребители, в эту пору не выходим, — сказал Колос. — Мертвое время.
— О-ох, — простонал Фэлкон, с силой надвигая штору на окно, за которым вдруг разлился по улицам мертвенный свет прожекторов. — Чтоб им всем провалиться вместе со своим Комбинатом!
Из всего этого Сокол понял только одно: даже для того, чтобы попытаться найти Диву, надо ждать еще три часа.
Поглаживая подбородок, чтобы не было видно, как дрожат его губы, сел в углу дивана.
Три часа.
Три часа.
Череда картин неслась перед взором его памяти: вот Меда провожает глазами тающую имитограмму, смотрит с жалостью на Лиховида, упакованного в уродливый скафандр, а потом, торопливо приблизившись, срывает с себя влажные лохмотья. «Переведайся со мною!..»
Прощально махнув, бежит через поляну, и вот уже ноги ее взлетают над вершинами деревьев, и самые тонкие ветви не гнутся под ней…
Вот они со Звериной кружат меж деревьев, награждая друг друга сильными ударами…
Вот поднимается с травы, гори от студеной росы, смотрит смущенно: «Девок лихих гоняю. Теперь всякая хворь тебя минет…»
И вопреки всему нахлынула надежда, остудила жар, ути-Шила боль, словно сама она, Меда, Зорянка, Дива подошла, коснулась лбом — его лба, а губами — губ: «Все хорошо. Не тревожься обо мне!»
Итак, она все же дала о себе знать!
— Эй, ты что! — послышался вдруг испуганный голос, и Сокол увидел близко-близко глаза Колоса. — Что ты?!
Фэлкон поддерживал его за плечи, лицо у него тоже было встревоженное, й Сокол понял, что на миг не то уснул, не то впал в беспамятство.
— Ничего, со мной, ничего. И Дива тоже сейчас в безопасности. Мы встретимся с нею утром… там где-то такой серый забор… и здание, очень высокое, узкое, серое, зеркальные окна… — с трудом пытался он передать словами ту картину, которая вдруг мелькнула перед ним в тумане беспамятства.