О чем поет ночная птица - Витич Райдо. Страница 25

Мужчина играл с ним, водил за нос, это Руслан четко ощутил и так же ясно понял — есть какая-то тайна, что-то, что действительно может иметь опасность для обоих. Или только для него?

— Надеюсь, твои неприятности не коснуться Виты.

— Какие у меня неприятности? Разве что капризный клиент попадется. Или дотошный, как ты. В пинкертонов все играешь, разведка? Бог в помощь, только мы причем?

— Время Андрей. В таких вещах всегда время важно, потому что надо успеть вывести своих из-под удара.

— Удачи.

Глаза чистые и бесхитростные.

Зеленин прекрасно понимал его: только идиот может сходу открываться незнакомому и в общем-то странному мужчине. И готов был пожать руку вторично, если бы речь не шла о Вите, если бы он нутром не чуял холодок тревоги за нее — верный признак опасности.

— Леонид вернется, присмотрит за Витой, а мы съездим к вам, возьмем ее вещи, и твои. Здесь поживете.

— Нет, дядя, у нас своя жилплощадь имеется.

— В ней пока мои люди поживут.

— Это те, что с утра блиц — опрос по соседям устроили? — хмыкнул. Глаза блеснули: шалил бы ты на другой территории. И поморщился. — Мутный ты. Чего ходишь, чего хочешь? Да и плевать мне на это. Только Витальку не тронь, забудь, понял? Жил и дальше живи: броди, крути, выдумывай. На здоровье. Нас не трогай, а то ведь и я ребят найду.

— Зачем? Они у тебя уже есть.

— Ну, — пожал плечами: а чего прешь напролом тогда? Оно тебе надо? — Из-за дурочки в неприятности лезть? Зачем? — поморщился, изображая искренне непонимание.

Зеленину неприятно стало: «дурочка» — резануло. Как обвинение, как лишнее напоминание, плюха.

— Она давно такая?

— Всегда.

— Давно ее знаешь?

"Отвянь", — предложил взглядом.

Руслан бы рад был, да не может, как никогда и никому не смог бы объяснить — почему.

И скорее почувствовал, чем понял, что еще один вопрос и Андрей встанет, попрощается и уведет Виту. И не тот, ни другой не станут устраивать бои при ней, не станут травмировать лишний раз, просто один надавит на изученные «кнопочки», а второй вынужден будет отступить. Она уйдет с «братом», а тот приложит все усилия, чтобы «сестра» больше никогда не встретилась с Русом.

Выбора не оставалось.

— Цветы Вите подарить хочу. Ты не против? Прихватишь?

Мужчина немного растерялся и неопределенно повел плечами: да мне-то?

Зеленин достал телефон и набрал номер Легковесова:

— Здравствуй Валентин. Прими заказ: семь тюльпанов, можно без обертки, но быстро. Экзотики не надо: просто и со вкусом.

И отключил связь.

— Десять — пятнадцать минут подождешь? — спросил Андрея. Тот нехотя кивнул и поднялся. — За Витой? Давай, а я на стол накрою, как раз Леня проявится. Завтрака не обещаю — время уже обедать пора.

— Сыт, — буркнул Шустриков. Зеленин глянул на него, как рублем одарил.

— Ты. А Вита до сих пор не кушала.

Андрей ушел, ничего не ответив, а Руслан спешно покидал из холодильника на стол, что рука взяла и двинулся за ним, осторожно, стараясь не шуметь, прокрался на второй этаж и замер у входа, прислушиваясь.

Ревновал ли он — сказать не мог. Было что-то неприятное, царапающее душу, как кожу заросли шиповника, но знать наверняка, было ли что у Андрея с Витой, Руслан не хотел, потому что был уверен — больше ничего не будет. И все же не хотел оставлять их вместе, все же понимал, что перед ним соперник. Как и Андрей. Об том не говорят — не та ситуация, не те люди, и все же взгляды, неуловимые жесты, интонации дают понять: ни один не собирается уступать, отходить, и до последнего будет «щупать» и «крутить» оппонента. Все плюсы, могут стать минусами, все минусы — плюсами — идет единоборство.

Свои позиции Зеленин оценивал как довольно шаткие. Он не только встретил призрака, он сам был для нее призраком. Андрей же занял в ее жизни и сознании четкое и ясное положение, пользовался непререкаемым авторитетом.

Что Рус? Исчезни из поля зрения Виты на ночь, день — не заметит, а, встретив — не вспомнит, а брат, как бы не путалась, не отстранялась, не забывалась — оставался братом, помнился.

Рус боялся. Рус был неуверен в том, что вообще имеет право находиться рядом, претендовать на что-то, но сам решить свои сомнения не мог, как не желал и не мог основываться на слова и чувства девушки, принимать во внимание желания и эмоции Андрея. Тут каждый был за себя и за Виту. И каждого были свои причины, свои тайные и явные чаянья, свои секреты и средства. Они не стали равны, не стали не то что друзьями — товарищами, до этого было слишком далеко. Лояльность была мимолетна и ничего не значила, как сводились к нулю сходства и общности, связи. Здесь пересекся мужской интерес и игра за Виту может стать очень грязной, без правил, хотя внешне каждый будет придерживаться определенных законов поведения, не в дань былой службе в горячей точке — для спокойствия девушки.

Они поняли друг друга, они взвесили свои возможности и начали отталкиваться от них. Первый ход был за Андреем, как имеющим преимущество, и он не преминул им воспользоваться.

— … Где ты с ним познакомилась?

— В кино.

— Виталя, почему ты пошла с ним? — ни укоризны в голосе, ни попытки надавить и возбудить вину — вкрадчивая пытливость. Он не давил — стелил.

— Он свой.

— Виталя, свой тот, что я сказал. Уговор помнишь?

Зеленин сменил позицию и теперь видел девушку и мужчину в приоткрытую дверь. Она усиленно прибиралась, переставляя вещи с места на место неторопливо, методично. Он сидел на постели, сцепив пальцы замком на коленях и не отрываясь смотрел на нее.

Она молчала, поглаживая ладонью свернутый плед, в попытке осмыслить вопрос. Не получилось:

— В парке живут два лебедя: один белый, другой черный. Мы кормили их хлебом. Они не ленились подбирать его, просто им было все равно на него. Их шеи переплетались, черное по белому, белое по черному, — произнесла, как стихи прочитала.

— Здорово. Руслан с тобой был?

— Нет. Со мной был Рус.

— Рус и есть Руслан.

— Нет, Рус — свой, а Руслана я не знаю.

— Рус — сокращенное от Руслана, как Вита, Виталя от Виталии. Руслан не свой, он чужой.

А вот и давление. Не надолго Андрея хватило.

Он не удивил — Вита изумила и порадовала. Открылась с неожиданной для Зеленина стороны: кивнула согласно и упрямо повторила:

— Руслан чужой, Рус свой.

— Они оба чужие, — зашел с другой стороны мужчина.

— Рус — свой, — тише и упорнее повторила девушку. Голова начала вниз клониться. Зеленин чуть не ворвался в спальню, испугавшись, что она сейчас опять "забудет как дышать" от волнения, но Андрей и сам понял, что ведет себя недопустимо, травмирует ее и резко сменил тему, отвлекая девушку:

— Миша нас на дачу пригласил. Ждет. Ягода поспела.

— Красная на зеленом? — вскинулась, обрадовано Вита.

— Да.

— Поедем. Кате помочь надо, ягоду собрать, прополоть грядки.

— Точно.

— А купаться будем?

— Будем.

— Когда едем?

— Хоть сейчас.

— Поехали.

Вроде невинная тема, а Руслана вздернула. Шагнул к комнате, дверь шире распахнул и встал в проеме:

— Пошлите кушать.

Вита уставилась на него, не понимая кто он, что здесь делает. В ее глазах появился даже испуг. Как быстро она его забыла — какая-то минута.

Зеленин расстроился, но еще больше уперся: барьеры не для него. Не в этом случае.

— Вита? Пойдем кушать?

Девушка растеряно моргнула, покосилась на брата и чуть отодвинулась к нему:

— Мы на дачу едем.

"Понял?" — говорил взгляд Андрея.

"Рано ликуешь" — ответил холодный Руслана: " я старше, я опытнее и со мной тебе не тягаться".

— Хорошо, едем. Но после того как, наконец, позавтракаем, хоть и в обед. Поможешь мне стол накрыть?

— Конечно, — вскочил с готовностью.

— Виталя? — позвал мужчина. Она обернулась. — На даче позавтракаем.

— Но надо помочь стол накрыть, — и юркнула в дверь, старательно огибая Руслана, так чтоб даже краем одежды его одежду не задеть. Он смотрел на Андрея, удерживая его взглядом от дальнейших ремарок, сам краем зрения отметил этот неприятный для него факт — его уже не только не помнили, его чурались. И очень надеялся, что Андрей этого не заметил.