Где ты теперь? - Кларк Мэри Хиггинс. Страница 39

— Каролин, я должен тебя предупредить. Перед домом полно журналистов с фотокамерами. Машину я подогнал к входу. Мы можем добежать до нее. Думаю, нас не станут преследовать.

Так все и вышло. Как только мы вышли из здания, нас ослепили фотовспышки. Кто-то попытался сунуть мне под нос микрофон.

— Мисс Маккензи, как вы думаете, ваш брат...

Ник схватил меня за руку, и мы бросились бегом к его машине. Он поехал по Иорк-авеню до Семьдесят второй улицы, затем свернул, путая следы.

— Думаю, теперь мы оторвались, — сказал он.

Я не согласилась, но и не возразила. Моим единственным утешением служила мысль, что мама в надежном месте, где журналистам до нее не добраться.

«У Нири» — ирландский паб на Пятьдесят седьмой улице, всего в квартале от Саттон-плейс. Для многих из нас, живущих в этом районе, он стал вторым домом. Атмосфера в пабе теплая, еда хорошая, а если зайти туда вечером, то велики шансы, что половина клиентов в зале окажутся твоими знакомыми.

Если я и нуждалась в моральной поддержке — бог свидетель, так оно и было, — то Джимми Нири ее оказал. Увидев меня, он сразу пошел ко мне через весь зал.

— Каролин, просто позор, что они приписывают Маку, — сказал он, опуская теплую ладонь мне на плечо.— Твой брат был святой. Погоди, правда обязательно выплывет.

Он повернулся и узнал Ника.

— Привет, парень. Помнишь, как ты побился со мной об заклад, когда вы с Маком сюда заходили, что спагетти твоего отца — лучший гарнир к моему тушеному мясу?

— Мы так это и не проверили, — ответил Ник, — А теперь мой отец живет во Флориде, он на пенсии.

— На пенсии? И ему нравится такая жизнь? — поинтересовался Джимми.

— Он ее ненавидит.

— Я бы тоже возненавидел. Скажи ему, пусть приезжает, и мы, в конце концов, выясним этот вопрос.

Джимми провел нас к угловому столику в глубине зала. Именно там Ник рассказал мне подробнее о своей поездке во Флориду.

— Я уговорил маму не показывать отцу нью-йоркские газеты, — сказал он, — Не представляю, что с ним будет, если он узнает, что меня сделали «причастным» к исчезновению Лизи.

За сэндвичами с говядиной мы по негласному взаимному соглашению придерживались нейтральных тем. Ник рассказывал об открытии своего первого ресторана, о том, какой успех ему сопутствовал. Он даже намекнул, что последние пять лет продвигался чересчур быстро.

— Наверное, слишком часто перечитывал историю успеха Дональда Трампа, — признался он, — И решил, что скользить по тонкому льду — это весело. Я сделал крупную ставку на «Вудшед». Это удачный проект в удачное время. Но если Управление по выдаче лицензий на торговлю спиртным решит его закрыть, то способы найдутся. Тогда меня ждет большая беда.

Он осторожно завел речь о Барбаре Хановер.

— Помню, как считала ее очень красивой, — сказала я.

— Она была и остается красивой, но есть в ней, Каролин, что-то расчетливое. Она словно спрашивает у самой себя: «А что будет лучше для Барбары?» Трудно объяснить. Когда мы все закончили учебу, я решил учиться дальше, чтобы получить диплом магистра делового администрирования, Мак пропал, а что касается Брюса, то мне было все равно, увидимся мы с ним еще раз или нет.

Мы оба выпили капучино, а потом Мак отвез меня на Саттон-плейс. В конце квартала стоял всего один телевизионный фургон. Ник бегом доставил меня к лифту и, пока лифтер не закрыл дверь, сказал:

— Каролин, ни я, ни Мак ни в чем не виноваты. Держись за эту мысль.

На этот раз обойдясь без поцелуя на прощание, Ник ушел. Я поднялась к себе. На автоответчике мигал сигнал. Я услышала голос детектива Барротта.

— Мисс Маккензи, в восемь сорок вечера вам еще раз позвонили с мобильного телефона Лизи Эндрюс. Сообщения ваш брат не оставил.

Лукас Ривз не делал себе выходных. Субботу и воскресенье он провел в своем офисе, работая с техниками. Десять лет назад Чарльз Маккензи-старший нанял его, чтобы найти пропавшего сына, но он не справился с работой, даже слегка не приоткрыл завесу тайны, что же произошло с Маком, и это чувство неудачи так и не покинуло Ривза.

Теперь ему предстояло более важное дело — не только узнать о судьбе Мака, но и найти истинного убийцу и, возможно, спасти жизнь Лизи Эндрюс.

В понедельник, в восемь утра, Лукас уже был на своем рабочем месте на Парк-авеню. Три его постоянных помощника получили приказ прийти пораньше. К восьми тридцати все расположились вокруг стола Лукаса.

— У меня есть предчувствие, а в прошлом оно редко меня подводило, — начал он, — поэтому я собираюсь действовать исходя из предположения, что Мак невиновен в этих преступлениях, а виновен тот, кто его неплохо знал. Я имею в виду, настолько неплохо, что был в курсе звонков в День матери, а еще ему известен номер незарегистрированного телефона на Саттон-плейс.

Ривз обвел взглядом помощников одного за другим.

— И начнем мы с того, что сосредоточимся на окружении Мака. Я имею в виду, прежде всего двух его соседей по квартире, Ника Демарко и Брюса Гэлбрейта. Мы раскопаем все, что можно насчет супружеской четы, смотрителей дома, Лил и Гаса Крамер. Потом мы переключимся на других друзей Мака по университету, тех, кто ходил с ним в ночной клуб в вечер исчезновения первой девушки. За выходные наши техники собрали все газетные статьи и журнальные публикации, связанные с пропажей других трех девушек. Мы увеличили лица на тех фотографиях, даже самые трудноразличимые. Внимательно вглядитесь в эти лица. Отпечатайте их у себя в памяти.

Лукас пришел на работу так рано, что сам готовил себе кофе. Теперь он сделал глоток, сморщился и продолжил:

— Журналисты разбили лагерь на Саттон-плейс. Один из вас должен находиться поблизости круглые сутки. Заранее приготовьте мобильный телефон и используйте его в качестве фотокамеры. Кто-то другой должен также подежурить на улице в час открытия клуба «Вудшед» и делать снимки не только входящих и выходящих из заведения, но и всех тех, кто слоняется неподалеку. На этой неделе в Сохо открывается парочка новых клубов. Будьте на открытии вместе с папарацци.

— Лукас, это невозможно, — запротестовал старший помощник Джек Роджерс.— Нам втроем не справиться, не можем же мы разорваться.

— А вас никто и не просит, — огрызнулся Ривз непривычно звонким голосом, — Достаньте список парней, которых мы привлекаем к работе в случае необходимости. В наше распоряжение должны поступить не менее тридцати отставных полицейских.

Роджерс кивнул.

— Хорошо.

Ривз заговорил тише:

— Интуиция мне подсказывает, что наш преступник любит привлекать внимание. Возможно, он захочет побыть среди зевак во время журналистской суеты. Все снимки, которые вам удастся сделать, необходимо увеличить в нашей лаборатории. Мне все равно, сколько их будет, хотя я могу предположить, речь идет о сотнях. Возможно, один из них совпадет с каким-то фото, сделанным в связи с предыдущими исчезновениями. Повторяю, мы пока исходим из предположения, что Мак Маккензи невиновен.

Он посмотрел на Роджерса.

— Не хочешь высказаться, Джек?

— Так и быть, Лукас, я скажу. Если ты прав, мы, вероятно, найдем фотографию парня, который побывал и там и тут. Он может быть толстым, он может быть худым, он может быть лысым, он может носить хвостик. Возможно, его родная мать не узнает, но это будет Чарльз Маккензи-младший.

Детектив Боб Гейлор начал поиски Зака Уинтерса в воскресенье, сразу после совещания в отделе. Зака не оказалось в ночлежке на Мотт-стрит, иногда служившей ему домом. И на улицах его никто не видел с самого утра субботы, когда бродягу увез к себе Грегг Эндрюс. В субботу днем Уинтерса допрашивали в офисе, а потом отпустили на все четыре стороны, но он не вернулся ни в ночлежку, ни в привычные места обитания.

— Зак сюда приходит, по крайней мере, через день, — призналась Гейлору симпатичная тридцатилетняя волонтерка Джоан Коулман, работавшая на кухне ночлежки, — Все зависит от погоды, конечно. Он облюбовал клубный район в Сохо. Хвастается, что там лучше подают.