Эта песня мне знакома - Кларк Мэри Хиггинс. Страница 17

Пэт работала секретаршей в картинной галерее Ричарда Уокера уже шесть месяцев. Когда она искала работу, галерея показалась ей как нельзя более подходящим местом для женщины, у которой двое детей-младшеклассников. Рабочий день у нее официально длился с девяти до трех, но подразумевалось, что в тех случаях, когда вечером намечалась презентация новой выставки, она должна вернуться в галерею. За все время ее работы здесь такое случилось всего однажды, да и то народу почти не было.

Причина была в том, что дела у них шли из рук вон плохо и выручка не покрывала даже накладных расходов.

«Если бы не его мамочка, Ричард давным-давно бы прогорел», — подумала Пэт, глядя, как он без устали переходит от одной картины к другой и поправляет их.

Да, сегодня он прямо сам не свой. За последние несколько дней Пэт неоднократно слышала, как он делал ставки. Небось просадил кучу денег. Конечно, когда в поместье у твоего брата находят труп, кто угодно начнет сходить с ума. Вчера Ричард смотрел по телевизору прямую трансляцию похорон Сьюзен Олторп. Он ведь тоже ее знал. Разумеется, это было давно, но все равно смотреть, как несут гроб с ее телом, ему, наверное, было нелегко.

Утром она поинтересовалась у Уокера, как его сводный брат переносит всю эту шумиху.

— Я не видел Питера, — ответил тот. — Позвонил ему и сказал, что мысленно с ним. А ведь он едва успел вернуться из свадебного путешествия. Ему сейчас, должно быть, несладко.

В галерее было так тихо, что, когда зазвонил телефон, Пэт вздрогнула.

«Я так с ума сойду с этой работой», — подумала она и сняла трубку.

— Картинная галерея Ричарда Уокера. Здравствуйте.

Она вскинула голову и увидела, как Ричард бросился к ней и замахал руками. «Меня нет. Меня нет», — беззвучно шевелились его губы.

— Свяжите меня с Уокером.

Это был приказ, а не просьба.

— К сожалению, он сейчас на деловой встрече и, скорее всего, сегодня уже не вернется.

— Дайте мне номер его мобильного.

— На время деловых встреч он отключает мобильный телефон, — заученно оттарабанила Пэт. — Оставьте свое имя и телефон, и я…

На другом конце провода с грохотом швырнули трубку, так что Пэт едва не выронила свою. Уокер стоял у ее стола; на лбу у него выступили капельки пота, руки дрожали. Не дожидаясь вопросов, Пэт сообщила ему:

— Он не назвался, но вот что я вам скажу, Ричард: он явно был в бешенстве. — Ей стало его жалко, и она отважилась дать ему непрошеный совет: — Ричард, у вашей матушки денег куры не клюют. На вашем месте я попросила бы у нее то, что вам нужно. Этот малый явно не шутит. И самый последний совет. Прекратите играть на скачках.

Два часа спустя Ричард Уокер сидел в гостиной в доме своей матери в поместье Кэррингтонов.

— Ты должна мне помочь, — умолял он. — Если я не заплачу, меня убьют. Ты ведь знаешь. Это в последний раз, клянусь.

Элейн Кэррингтон смотрела на сына, и во взгляде у нее явственно читалось бешенство.

— Ричард, ты и так высосал из меня все, что мог. Я получаю от имения миллион долларов в год. В прошлом году ты со своей игрой на скачках и галереей вытянул из меня почти половину этих денег.

— Мама, прошу тебя.

Элейн отвела взгляд.

«Он знает, что я не могу не дать ему денег, — подумала она. — И знает, где я могу раздобыть любую сумму, если у меня не будет другого выхода».

17

Отставной посол Чарльз Олторп постучал в дверь спальни своей жены. Накануне, вернувшись домой с похорон, она сразу легла в постель. Он пока не знал, слышала ли она уже, что Мария Вальдес, бывшая горничная Кэррингтонов, отказалась от первоначальной версии событий, которую изложила сразу после исчезновения Сьюзен.

Глэдис полулежала в постели. Хотя время шло к полудню, она совершенно определенно не пыталась встать. Поднос с почти нетронутым завтраком стоял на прикроватной тумбочке. Работал телевизор, но звук был приглушен настолько, что слышно было лишь невнятное бормотание.

Глядя на эту истаявшую женщину, которая давным-давно уже стала ему чужой, Олторп вдруг почувствовал переполняющий его прилив нежности. В траурном зале повсюду были фотографии, запечатлевшие различные мгновения почти девятнадцати лет жизни Сьюзен. Он слишком часто был в разъездах. На слишком многих фотографиях, в особенности сделанных в последние годы, Глэдис и Сьюзен были только вдвоем.

Он кивнул в сторону телевизора.

— Ты, видимо, уже слышала про Марию Вальдес.

— Мне позвонил Николас Греко, а потом я увидела это по Си-эн-эн. Он сказал, что ее показания могут стать ключевой уликой против Питера Кэррингтона. Эх, как бы мне хотелось присутствовать в зале суда, когда его будут уводить в наручниках.

— Очень надеюсь, что ты там будешь, дорогая. Обещаю, что я там точно буду.

Глэдис Олторп покачала головой.

— Чарльз, ты прекрасно знаешь, что я умираю, но теперь это уже неважно. Теперь, когда я знаю, где Сьюзен и что я скоро буду с ней, я должна кое в чем тебе признаться. Я всегда считала, что это Питер погубил Сьюзен, но мне все время не давало покоя одно сомнение. Ты слышал, как она ушла из дома в тот вечер? Ты пошел за ней? Ты был очень зол на нее. Вы поругались, потому что она узнала, что ты увлекся Элейн? Сьюзен всегда старалась защитить меня.

— Элейн была моей ошибкой, и к тому времени, когда она вышла за отца Питера, между нами все было кончено, — решительно заявил Чарльз. — Когда мы с ней познакомились, она была разведена и свободна. Это правда.

— Она, может, и была свободна, но ты-то нет, Чарльз.

— Глэдис, тебе не кажется, что сейчас обсуждать это несколько поздно?

— Ты так мне и не ответил. Из-за чего вы с ней поссорились в ту ночь?

— Попытайся отдохнуть, Глэдис, — сказал Чарльз Олторп и, развернувшись, вышел из комнаты.

18

Впервые за все время адвокаты остались на ланч. Джейн Барр проворно приготовила поднос с сэндвичами, сварила свежий кофе. Новость о том, что Мария Вальдес отступилась от своих прежних показаний, ошеломила ее.

«Это все Элейн виновата, — думала она. — Если бы она не уволила нас, это я разбирала бы в то утро грязное белье. Уж я-то точно знала бы, что было в корзине, а чего не было и что отправилось в прачечную, а что нет. Как эта Вальдес могла отказаться от своих слов? Интересно, кто ей заплатил?

Очень жаль, что меня не было дома, когда этот детектив, Николас Греко, приезжал поговорить с Гэри. Он с тех пор просто сам не свой. Боится, вдруг он навредил Питеру, сказав Греко, что тот был потрясен, когда узнал, что сумочки Сьюзен в машине не оказалось».

Тогда она спрашивала у мужа, чем это может повредить, но теперь ее саму мучил тот же вопрос. Может, эта мелочь и в самом деле имела какое-то значение. Но она знала Питера Кэррингтона: он был не из тех, кто способен причинить кому-то зло.

Они с Гэри были на панихиде у Сьюзен.

«Такая милая была девушка и такая хорошенькая, — думала Джейн, вынимая из буфета чашки с тарелками. — Я любила смотреть, как она прихорашивается перед выходом из дома, когда мы с Гэри обслуживали приемы у миссис Олторп».

После поминальной службы, перед тем как катафалк и машины с родными выехали в сторону кладбища, Олторпы задержались, чтобы выслушать слова соболезнования от своих друзей. Почему Гэри поторопился скрыться, вместо того чтобы подойти к ним, недоумевала Джейн. Сьюзен всегда была к нему очень добра. В последний год ее жизни он с полдюжины раз отвозил ее на всякие вечеринки и привозил домой, когда посол не хотел, чтобы она или ее друзья сами вели машину по темноте. Впрочем, она-то знала, что ее муж не из тех, кто открыто демонстрирует свои чувства, и вообще, наверное, он счел, что не по чину ему подходить к Олторпам, когда вокруг столько высокопоставленного народу.

Пока Джейн готовила ланч, Гэри пылесосил коридор на втором этаже. Спустился он как раз вовремя: она уже собиралась за ним идти.