Берег любви - Гончар Олесь. Страница 22

- Рано нам про "куру" думать,- сказал после молчания.- Пам, Андрон, держаться да держаться. Дороге еще не конец.

- Изъездилось колесо.

- Скрипучее колесо дольше ходит...

И они снова умолкли. Инна сидела но шелохнувшись, будто боялась спугнуть обуревавшие стариков думы. Мать, видно, нутром почуяла, что тут, под грушей, что-то неладно. Подошла, подсела к этим двоим. Ведь брат ничего не сказал ей о себе - не успел или нарочно утаил, чтобы сразу, с порога, не омрачить встречи. И сестра, и все веселились, считали - и на этот раз отпуск, а он, выходит...

списанный, забортный.

- Не кручинься,- с напускной бодростью сказал Чередниченко товарищу.Это как раз такой момент, когда нельзя голову терять! Кураевка примет тебя, по бросит на произвол судьбы... Что-нибудь подыщем.

- Чем же я могу вам пригодиться? - затоптав сигарету, вздохнул Ягнич. Узлы вязать? Это вам вроде пи к чему...

- И парусов нет,- вздохнул и Чередниченко,- растаял кураевский флот. Это когда-то было: жагель поставит или старухину юбку на "дубке" натянет и айда с кавунами v губернию на базар... Помнишь, как деда Швачку буря загнала с кавунами и со старухой аж в Туретчину? Пешком через два месяца возвратился - пи байды, ни кавунов, только бабу за руку привел... А теперь и кавуиы контейнерами подбирают прямо с бахчи... - И снова к Ягничу: - Па комбайн тебя тоже нс посадишь. Мог бы еще косой махать по обочинам, но это у пас только раз в году практикуется - на праздник первого снопа. К "фрегату" бы, который делает нам дождь, так его поворачивать не нужно, он сам себя поворачивает...

- Выходит, только и гожусь на чучело гороховое.

Обескураженный сидел и Чередниченко. Получается, что Ягничева проблема - и для него проблема тоже...

- Говорил я тебо когда-то, Андрон: не связывайся ты с тем "Орионом"...

- "Ориона", Савва, не трогай,-строго оборвал Ягпич, и но тону, которым это было сказано, Чередниченко понял, что касаться этой темы не следует можно обжечься.

- А ежели сторожем на полевой стан? - улыбаясь, предложил он.- Ты только не гневайся. Мы тут люди свои, а сторож - это тоже, брат, фигура, не какое-то там чучело.

- Братца моего, видать, все-таки больше к морю тяпет,- только теперь, не удержавшись, встряла в разговор и хозяйка дома.

- А что? Это мысль! У нас же и море свое! - сразу оживился Чередниченко.- И кураевская наша "рыбтюлька", может, еще не все сети пропила. Правда, у нас в прудах и каналах рыбы сегодня, пожалуй, больше, чем в Черном... Там только медузы, будто шляпы, плавают.

- А он, похоже, и по медузам будет скучать,- с тонким женским участьем заметила Иннина мать.

- Скучать не дадим. Да и он не из скучливых. Верно, Андрон? Знаю твою натуру. А вообще, хороший морской узел завязали они тебе на память. И когда? На закате жизни! Хотя могли бы и повременить, не торопиться с этим: казачина ты еще любо посмотреть...

- Медики списали.

- Стало быть, дело дрянь,- нахмурился Чередниченко,- с медиками не очень повоюешь. Выходит, и в самом доле вроде бы кура... - Помолчав, продолжил: - Ну, так как же? Берданку через плечо и на пост? Воров пока не слышно, но все ж таки сторож нам нужен, для порядку хотя бы. Работа в самый раз: днем подремывай себе в тони, отсыпайся после всех своих орионских вахт, а ночью в космос посматривай, звезды считай!..

Оба подняли головы вверх, поглядели сквозь ветки на звезды.

- Подумаю,- сказал Ягнич погодя,- Может, и придется... Может, в самом деле буду считать эти кураевские зве:!ды, пока все не пересчитаю.

* * *

Так встал здесь па якорь старый морячина.

Когда речь зашла, где ему располагаться на ночлег, Инна предложила свою чистенькую девичью светлицу, но гость решительно отказался. И вообще от хаты отказался, хоть она пустовала - комбайнеры в степи, к тому ж, кроме кроватей, была еще тахта на пружинах. Не нужно ему и тахты - много-де курит, по ночам часто встает. Попросил для себя раскладушку, сам пристроил ее под грушей, так-то, говорит, будет лучше. "Ну, летом куда ни шло, а когда наступит осень?" - хотела было спросить сестра, но вовремя удержалась из опасения причинить брату еще одну боль.

Сестру Ягнич сильно огорчил своей невеселой новостью. Она привыкла уже к тому, что брат у нее только гость: навестит, пробудет денек-другой, отдохнет - и до свидания. Думалось, что так будет всегда, а вишь, как обернулось... Конечно, она рада ему, родная ведь кровь, да и семья у нее дружная, пригреют человека, не обидят, но как он сам-то будет чувствовать себя здесь? Вместо хаты старой теперь новая, без него возводилась. Подворье, правда, отцовское и груша тоже, по крайней мере, полгруши принадлежит брату по праву. Да только утешит ли его это?

С его-то самолюбивым характером?! Подумает еще, что всем он тут в обузу, прибавит хлопот, одним своим присутствием нарушит привычную и размеренную жизнь дома.

Устроившись под грушей, гость сразу же лег и, утомленный с дороги, казалось, быстро уснул на своей раскладушке. Однако, когда Инна, убирая со стола, в последний раз пробегала мимо груши, орионоц окликнул ее:

- Инка!

- Что вам... - Она замялась, не зная, как его назвать поделикатнее. Дядя Андрон было бы слишком по-детски, по-прежнему дядька Андрон - звучало бы грубовато, потому что кое-кто из девчат в медучилище, когда о комнибудь из хлопцев хотел высказаться пренебрежительно, употреблял именно это словцо: "увалень, недотепа, есть в нем что-то дядьковское"... И хотя Инна сама ни о ком так не говорила, слово "дядька" для нее никогда не звучало бранно, но сейчас ей все-таки хотелось отыскать что-нибудь более почтительное. И потому обратилась к нему но имени и отчеству, как обращалась в школе к учителям: - Что вы хотели, Андрон Гурьевич?

- Об одной вещи хочу тебя спросить.

- Спрашивайте,- Она чуточку испугалась: о чем бы это?

Гость молчал, будто и сам в последний миг заколебался, спрашивать или нет. Потом всо же решился:

- Что это такое... питекантроп?

Она чуть было не рассмеялась. Так это было неожиданно, и такое смешное слово! Питекантроп!

- Если не ошибаюсь, такое название имеет ископаемый человек или даже получеловек... А, собственно, зачем вам это?

- Да просто так.

- Л все-таки? Ничего ведь не бывает просто так. Есть же какая-то причина?

- Нет-нет, просто. Как раз без причины, взяло да и втемяшилось.- И жестом руки он сразу же отпустил ее, иди, мол, себе...

Она отошла на несколько шагов, а потом вдруг возвратилась:

- Вы не грустите.

- С чего ты взяла?

- Да так. Расслабьтесь, выспитесь хорошенько, это восстановит силы.

- Для чего?

- Как - для чего? Для жизни!

- А разве жизни такое старье нужно?

- Вот этого я от вас не ожидала.- Она откровенно рассердилась.- Как вы можете говорить так? В любом возрасте человек, ежели он настоящий, драгоценность...

Мне ли вам объяснять это? Вы всегда были для нас, молодых, символом чего-то настоящего, даже героического.

И остаетесь им, человеком, который несет в себе "Орион"!..

А вы - нужен ли... Чтобы не слышала больше такого.

Спите!

Повернулась и ушла.

Слово, как известно, бывает и губительным и целительным, бывает сказанным некстати, это же пришло к Ягничу в самую нужную минуту! "Человек, который несет в себе "Орион"!.." С необычайной обостренной ясностью почувствовал, что он действительно что-то значит, что здесь он не лишний, что хотя бы для этой вот родни не утратил он какой-то своей цены, может, действительно чем-то ей нужен? А это ужо немало. Достаточно, оказывается, быть нужным хотя бы одной людской душе, чтобы твое присутствие на земле уже было оправданно...

Сделал для себя такое маленькое открытие и тихо порадовался ему. Даже улыбнулся: ай да племяннушка!..

Девчонка, а вот как проучила тебя, лысого. Вот тебе и Инка!