Дракон Фаунил - Худ Дэниел. Страница 8

– Отлично. Ступайте за ней. Встретимся у городских ворот.

– Еще два слова, эдил. Не следует ли вам прихватить с собой искательницу теней?

– Э, непременно! – Кессиас на миг умолк, как‑то странно поглядывая на Лайама. – Матушке Джеф не понравится, что ее выволакивают из теплой постельки в такую рань, но ничего не поделаешь. Я схожу за ней.

Они вышли вместе. Эдил сразу свернул в переулок, ведущий к главной площади Саузварка, а Лайам зашагал к конюшне, в которой он держал своего скакуна.

Заседлать и вывести Даймонда было делом минуты. Лайам уже вскочил в седло и только тут вспомнил, что обещал сегодня быть у леди Неквер, а дело могло затянуться. Он подозвал мальчишку‑конюха, сунул ему мелкую монету и, назвав адрес, велел передать хозяйке дома свои извинения. Немытый парнишка, глупо хихикнув, помчался исполнять поручение.

Покачав головой, Лайам пришпорил коня и направил его к городским воротам.

Он уже понял, что Кессиас – не тот человек, какому под силу разыскать убийцу Тарквина. Ну, разве что дело окажется совсем уж простым. А Лайам сильно опасался, что простым оно не окажется. Эдил вполне мог держаться на высоте, когда требовалось урезонить подгулявших матросов, утихомирить горластых торговок или поставить стражу в патруль, но Лайам сомневался, что Кессиас с той же сноровкой сумеет вытряхнуть показания из мертвого старика.

«Вот досада!» – подумал Лайам. Грубоватый и прямодушный эдил ему нравился, но выше своей головы он прыгнуть, конечно, не мог.

Саузварк не имел крепостных стен; крутые склоны холма, на котором стоял город, и грозные Клыки, прикрывающие его со стороны моря, всегда считались достаточно надежной защитой. Потому и ворот в прямом смысле этого слова здесь тоже не наблюдалось. Начало тракта, идущего на восток и проходящего мимо бухты Тарквина, отмечала пара замшелых колонн, высеченных из серого камня. Их‑то и называли городскими воротами.

Лайам прибыл на место встречи раньше, чем Кессиас. Он остановил коня возле каменного столба и принялся рассеянно наблюдать за крестьянскими телегами и всадниками, время от времени проезжавшими мимо него.

Дожидаться пришлось дольше, чем бы того хотелось. Лайам уже всерьез стал прикидывать, не стоит ли ему еще раз пуститься на розыски запропавшего стража порядка, когда эдил окликнул его:

– Эй, Ренфорд! Не спите, приятель!

Эдил успел накинуть поверх домашней туники рыцарский плащ – серый, льняной, с вышитыми на нем тремя рыжими лисами – официальным гербом герцога. Тем не менее кобыла Кессиаса смотрелась довольно невзрачно – особенно рядом с фыркающим чалым Лайама. Справа и слева от эдила располагались двое конных стражников с копьями, и у каждого на плече – прямо на коже доспехов – был закреплен знак с тем же гербом: три лисы на сером поле. За стражниками на бельмастом косматом пони восседала старуха, скверно, но довольно опрятно одетая – с лицом, похожим на вялое печеное яблоко.

– Матушка Джеф, – пояснил Кессиас, заметив взгляд Лайама. – Матушка, вот человек, обнаруживший труп.

Старуха фыркнула и пробормотала себе под нос:

– Дурень застал старика, когда тот вошел в транс. Он ведь колдун, это все знают.

Голос старухи был тихим и очень гнусавым, но Лайам все‑таки разобрал, что она говорит.

– Конечно, это, может, и транс, матушка, – вежливо сказал он, – но что‑то я не слыхал, чтобы маги входили в транс с ножами в груди.

Старуха снова фыркнула – на этот раз с явным негодованием. Лайам вопросительно взглянул на эдила. Тот, похоже, не мог решить, смеяться ему или гневаться. В конце концов чувство долга возобладало.

– Как бы там ни было, поспешим.

Эдил пришпорил свою кобылу. Та недовольно всхрапнула и затрусила по склону к долине. Стражники двинулись следом за ней.

3

– Никаких духов, – негромко объявила старуха, вернувшись в прихожую, где дожидались Лайам и эдил.

Они ждали ее уже около часа. Все это время ведьма бродила по дому, что‑то бормоча себе под нос, а ее блестящие птичьи глазки беспокойно сновали вокруг. Она несколько раз высовывалась в прихожую, и каждый раз Лайаму становилось не по себе.

После того как Кессиас убедился, что Тарквин действительно мертв, он кивнул матушке Джеф, и та тут же принялась за работу, а Кессиас вытолкал Лайама за дверь.

– Пока ведьма проверяет, есть ли здесь духи, ее нельзя беспокоить, – прошептал эдил.

– А как она это делает? – так же шепотом спросил Лайам, движимый любопытством.

Эдил пожал плечами:

– По правде говоря – понятия не имею. Но если дух Тарквина здесь, если он гневается или жаждет мести, она это почувствует и, может быть, сумеет кое‑что у него выяснить.

Голос эдила звучал беспечно, но рука его при этом, словно бы невзначай, коснулась рукояти меча.

Лайам никогда прежде не слыхал об искательницах теней, и любопытство его все возрастало. Если ведьма сможет поговорить с духом Тарквина, возможно, тот назовет ей имя убийцы. Лайам встал, чтобы пройтись.

Двое стражников за окном чуть шевельнули копьями. Они продолжали стоять на каменной открытой террасе, несмотря на то, что с моря дул холодный, пронизывающий ветер и чахлое солнце было не в силах разбавить его теплом. Кессиас раздраженно посмотрел на своих подчиненных, но не сказал ни слова.

– Вообще никаких призраков, – продолжала ведьма. – И никаких блуждающих духов. Ни жаждущих мщения, ни каких‑либо других. А это значит, что убийцы здесь нет.

Вынеся этот приговор, ведьма неожиданно улыбнулась Лайаму, а Кессиас странно хмыкнул. Лайам озадаченно посмотрел на него, потом в мозгу его промелькнула догадка.

– Так вы решили, что все это сделал я? Вы оба думали, что это я убил мастера Танаквиля? Так или нет? Отвечайте!

Кессиас хмуро взглянул на старуху. Та ответила ехидной усмешкой.

– Я подозревал нечто такое, но…

– Но зачем бы я тогда стал вас разыскивать?! – гневно воскликнул Лайам. – Зачем бы я потащился сюда вместе с вами?

– Полегче, приятель. Не надо на меня кидаться. Многие именно так пытаются спрятать концы в воду. Я всего лишь хотел кое‑что проверить. Ведь вы – Лайам Ренфорд, верно?

– Ну и что?

Лайам просто пылал от благородного возмущения. Этот болван и впрямь посмел заподозрить его в убийстве! Да, пожалуй, он слишком поторопился с выводом, что эдил Кессиас – неплохой человек.

– По правде говоря, нам известно, Ренфорд, что вы общались со стариком. Общались более тесно, чем кто‑либо другой в Саузварке. Так кого же еще мне было подозревать? И вы бы никогда не узнали бы о моих подозрениях, если бы эта глупая баба не распустила язык!

Он снова смерил ведьму хмурым взглядом, а Лайам рассерженно отвернулся, намереваясь уйти.

Но тут кто‑то коснулся его руки. Морщинистое лицо матушки Джеф сияло.

– Не обижайся, парень. Я тоже думала, что это твоих рук дело. У тебя слишком невинный вид, – пояснила она, – а это лучшая маска для шельмы.

Лайам промолчал, но слова старухи задели его за живое. Тарквин однажды сказал ему то же самое и почти в тех же словах. Как‑то в пылу спора Лайам заявил, что всегда говорит то, что думает, на что старый кудесник расхохотался.

– Вы бы хоть бороду отрастили, что ли, Ренфорд, – сказал он. – Человеку с таким невинным лицом никто никогда не поверит.

– А теперь, эдил Кессиас, я бы хотела отправиться восвояси. Если, конечно, вы дадите мне в провожатые кого‑то из ваших перепуганных, но бравых вояк.

Кессиас встряхнул головой и велел одному из гвардейцев проводить ведьму до дома. Когда эдил вернулся в прихожую, Лайам все еще думал о словах матушки Джеф. И о том, насколько они оказались созвучны словам Тарквина.

– Старуха попала в самую точку, Лайам Ренфорд. У вас чересчур невинный вид. Это вам не на пользу.

– Что же, мне обзавестись жутким шрамом и потерять глаз, чтобы выглядеть добропорядочным человеком? – язвительно поинтересовался Лайам.