Князья тьмы. Пенталогия - Вэнс Джек Холбрук. Страница 89
«Что, если мы не найдем знакомое созвездие?»
«Даже в таком случае вы можете найти дорогу домой. Для этого придется лететь перпендикулярно плоскости галактической эклиптики, на север или на юг, то есть вверх или вниз, до тех пор, пока вы не сможете обозревать всю Галактику, как звездную карту, и найти на этой карте ориентиры. Такой поиск занимает много времени, требует больших затрат энергии и угрожает перегрузкой даже двигателю Джарнелла. Если во время такого поиска что-нибудь сломается, мы действительно потеряемся навсегда и будем висеть в пространстве, любуясь на Млечный путь, сияющий, как роскошный водоворот бесчисленных огней, пока не кончится энергия в аккумуляторах — и тогда мы умрем». Герсен пожал плечами: «Я еще никогда не терялся в космосе». Приподняв бокал, он снова с подозрением взглянул на вино, поставил бокал обратно на столик, сходил в кубрик и принес новую бутылку: «Расскажите мне о Тамбере».
Алюсс-Ифигения говорила два часа — Герсен устроился в углу дивана с бокалом вина. Ему было приятно смотреть на нее и слушать: хотя бы на какое-то время треволнения повседневного существования забылись, и он блуждал мыслями где-то далеко... Девушка упомянула Аглабат, город за стеной из бурого камня, и Герсен очнулся. Расслабляться было опасно. Время, проведенное на станции Менял, не пошло ему на пользу. Он слишком легко поддавался влиянию, становился рассеянным... Тем не менее, мало-помалу он снова успокоился, потягивая вино и слушая рассказ Алюсс-Ифигении.
Тамбер — чудесный мир. Никто не помнил, когда первые люди прибыли на эту планету: история терялась во мгле прошлого. На Тамбере было несколько различных континентов, субконтинентов и полуостровов, а также огромный тропический архипелаг. Алюсс-Ифигения родилась в Драсцане, столице княжества Жантийи на западном берегу наименьшего из континентов. К востоку находился Вадрус, где правил Сион Трамбл, а еще дальше — Миск. Остальная территория континента, за исключением нескольких вечно враждующих государств на восточном берегу, одичала, и ее населяли только варвары. Сходные условия преобладали и на других континентах. Алюсс-Ифигения назвала десятка два тамберских народов — каждый отличался особым характером. Некоторые племена были замечательными музыкантами и устраивали великолепные процессии, поражавшие воображение. Другие поклонялись идолам, совершали ритуальные убийства и подчинялись ограм. В горах водились дерзкие разбойники — предводители их кланов величали себя «лордами» и жили в неприступных замках. Повсюду встречались чародеи и колдуны, способные творить самые удивительные чудеса, а одной таинственной страной на севере крупнейшего континента правили демоны и бесы. Флора и фауна Тамбера, высокоразвитая, многообразная и радующая взор, была нередко опасна: на корабли нападали морские чудовища, в тундрах рыскали чешуйчатые волки, а в горах к северу от Миска на всех наводил ужас кошмарный дназд.
Технология и современный образ жизни на Тамбере были неизвестны. Даже элитные «смуглые стрелки» Кокора Хеккуса были вооружены только палашами и кинжалами, а рыцари Миска пользовались мечами и арбалетами. Миск и Вадрус нередко воевали, причем правители Жантийи, как правило, выступали на стороне Вадруса. Сион Трамбл был человеком героической доблести, но ему не удавалось сломить сопротивление «смуглых стрелков». В кровавой битве он отразил нападение варваров из Скар-Сакау, в результате вымещавших неутолимую злобу на обитателях Миска, где они грабили селения, уничтожали пограничные укрепления и устраивали опустошительные пожары.
Герсен слушал и диву давался. Оказывается, романтические легенды о Тамбере ничего не преувеличивали — скорее, даже преуменьшали сказочный характер планеты. Когда он высказался по этому поводу, Алюсс-Ифигения пожала плечами: «Конечно, Тамбер — мир романтических свершений. В замках тамберских лордов — величественные хоромы, где поют барды, в садах возводят павильоны, где под музыку лютнистов танцуют прекрасные девы, но под башнями цитаделей — темницы и пыточные камеры. Рыцари в блестящих латах и с разноцветными хоругвями выглядят великолепно, а потом, в снегах степей Скава, кочевники-скодолаки отрубают им ноги, и они лежат, беспомощные, пока волки не разрывают их на куски. Ведьмы варят зелья, колдуны тревожат города дымом пророческих снов и насылают на врагов гибельную порчу... Двести лет тому назад настала эпоха великих героев. Тайлер Трамбл завоевал Вадрус и построил город Карай, где теперь правит Сион Трамбл. Джадаск Дуско основал Миск, страну скотоводов, и Аглабат, селение рыбаков. Через десять лет он сформировал первый отряд «смуглых стрелков», и с тех пор войны не прекращались». Девушка вздохнула: «В Драсцане жизнь относительно спокойна — у нас четыре древних колледжа и сотни библиотек. Жантийи — мирная древняя страна, но Миск и Вадрус почему-то неспособны жить в мире. Сион Трамбл хочет сделать меня своей королевой — принесет ли это Вадрусу мир и благоденствие? Или Сион будет вечно драться со скодолаками, тадушко-ойями и «морскими богатырями»? И, как назло, во все вмешивается Кокор Хеккус — теперь он станет совершенно неумолим...»
Герсен молчал.
Алюсс-Ифигения продолжала: «На станции Менял я много читала — о Земле, о Кортеже Ригеля, об Алоизии. Теперь я знаю, как вы живете. Сперва я не понимала, почему Хеккус так долго остается в Аглабате, почему он вооружает своих «смуглых стрелков» мечами и луками, если у него есть возможность привезти тысячи лучеметов. Но никакой тайны тут нет. Его снедает жажда эмоций — так, как других людей снедает голод. Он не может жить без ликования и ужаса, без ненависти и вожделений. В Захребетном краю Миска он находит то, в чем нуждается. Но в один прекрасный день он перейдет все границы, и Сион Трамбл его убьет». Девушка печально рассмеялась: «Или в один ужасный день Сион Трамбл отважится на какую-нибудь безрассудную эскападу, и Кокор Хеккус отрубит ему голову — что было бы достойно сожаления».
Герсен хмыкнул: «Вы очень привязаны к этому, как его... Сиону Трамблу?»
«Да. Он добрый, щедрый, храбрый. У него в мыслях не было бы кого-нибудь ограбить — даже Менял».
Герсен кисло усмехнулся: «Значит, я отношусь скорее к категории Кокора Хеккуса... Как насчет остальной планеты, что там делается?»
«Везде разные обычаи, разные порядки. В Бирзуле правитель Годмус содержит гарем из десяти тысяч наложниц. Каждый день он вербует десять девственниц и выгоняет десять отслуживших срок наложниц — или, если у него плохое настроение, топит уволенных женщин. В Каластанге по городу носят Божественное Око на пунцовом алтаре длиной сорок шагов и такой же высоты. В Латкаре знать выращивает и обучает особую породу борзых рабов — посмотреть на их состязания собираются толпы латтов. Тадушко-ойи строят свои жилища на самых высоких и неприступных утесах и сбрасывают с них инвалидов и дряхлых стариков. Тадушко-ойи — самые бешеные бойцы на Тамбере; они поклялись снести стены Аглабата. Рано или поздно это произойдет, потому что «смуглые стрелки» не могут с ними справиться».
«Вы когда-нибудь встречались с Кокором Хеккусом лицом к лицу?»
«Да».
«Как он выглядит?»
«Дайте мне бумагу и перо — я вам покажу».
Герсен принес ей бумагу и перо. Она нанесла несколько разрозненных меток, после чего начала быстро рисовать. Линия за линией, участок за участком на бумаге появилось лицо — умное, проницательное, с широко открытыми, пытливыми глазами. Волосы были густыми, темными, блестящими, нос — коротким и прямым, рот — небольшим, даже слишком маленьким. Алюсс-Ифигения сделала также эскиз фигуры Хеккуса, изобразив человека несколько выше среднего роста, широкоплечего, узкого в талии, с длинными ногами. Телосложением он походил и на Билли Карзини, и на Зеймана Отваля, но его лицо ничем не напоминало хищную костлявую физиономию Отваля, а лицо Билли Карзини Герсен не успел толком рассмотреть на тускло освещенной посадочной площадке запредельного космопорта.
Наблюдая за Герсеном, разглядывавшим ее рисунок, Алюсс-Ифигения поежилась: «Я не понимаю жестокость. Почему люди убивают, ненавидят? Я вас боюсь почти так же, как боюсь Хеккуса».