Двойной любовник - Деверо Джуд. Страница 12

Она с трудом воспринимала рассказ Ната старику о происшедшем. Почему она насквозь мокрая и ее одежда воняет рыбой до небес. И отчего лицо опухло, а веки набрякли невыплаканными слезами.

По мере повествования глаза Мейера округлялись все заметнее. Потом он развел руками:

— Как мужчина я теперь мало на что гожусь. Но у меня есть еще плечо, на котором могут поплакать красивые девушки.

Джессика не заставила себя долго ждать и буквально упала на грудь старого Монтгомери, разрываясь от рыданий.

— Я ему ничего не сделала, — горько сетовала она. — Я его никогда раньше и не видела, какое он имеет право меня целовать?

— Эх, но ведь он тот самый Мститель, — увещевал ее Сэйер, поглаживая по спине, не обращая внимания на крепкий рыбный дух. — Большинство девушек вело бы себя, как Эбигейль.

— Эбигейль идиотка, — возразила Джессика, чуть отстраняясь от него.

— Верно, — улыбнулся Сэйер. — Но чертовски аппетитная. Для поцелуев годится в самый раз.

— Но я… Я хочу сказать… — И Джессика опять расплакалась. — Я не нравлюсь парням, а они мне.

— Нет, ты им нравишься. Они тебя просто боятся. Едва ли кто из них может сделать половину того, что делаешь ты. Они видят, как ты капитанствуешь на своей дырявой лоханке, вытягиваешь и буксируешь якоря и… — Сэйер улыбнулся, — держишь в узде юного Натаниела, и они знают… ты больше мужчина, чем они.

— Мужчина? — ахнула Джессика. — Они считают меня мужчиной?

Старший Монтгомери притянул Джесс к себе, погрузив руки в ее ниспадавшие до талии волосы.

— Ничуть не бывало. Они все знают, что самая красивая девушка, которую они в жизни видели, это ты.

— Но не такая красивая, как Эбигейль, — ответила Джессика, украдкой заглядывая в лицо Сэйеру краешком глаза.

— Эбигейль хороша сейчас, когда ей шестнадцать. Потом ее красота исчезнет. Ты же, моя дорогая, будешь красивой и в сто лет.

— Хотела бы я, чтобы мне стукнуло уже сто лет. Как я завтра на людей смотреть буду? Он поскреб пальцами подбородок:

— Ты не сделала ничего плохого. Все правильно. Думай об этом так: пока все смотрели на тебя, жена Бена сумела вытащить чай из дома.

— Но Питман все равно предъявит обвинение Бену. Сохранившее и в пожилом возрасте остатки красоты, лицо Сэйера стало жестким.

— Да, мой зять только и делает, что обвиняет людей. Может, Александр…

— Александр! — Джессика выпрямилась и села. — Вы вырастили двух таких славных сыновей. А третий оказался таким… таким…

— Я сам себе задаю этот вопрос, — задумчиво ответил старший Монтгомери, потом посмотрел на Джессику. — Ты покумекай лучше, что этот Мститель для Бена сделал. А ты была, так сказать, частью картины. Так и думай. — Он улыбнулся:

— И в следующий раз, как увидишь Мстителя, беги, и подальше.

— В следующий раз! У него не хватит смелости появиться снова. Питман заставит своих солдат перетряхнуть всю округу. Он и носа не покажет.

Сэйер спихнул ее с постели:

— Теперь иди и приведи себя в порядок. Право дело, Джессики, тебе стоит хотя бы иногда носить платье.

Она улыбнулась Сэйеру, чувствуя себя много лучше.

— Так точно, капитан. — Джесс наклонилась и поцеловала его в щеку. — Спасибо вам. — И вышла из комнаты.

Сэйер выждал несколько секунд и рявкнул:

— Натаниел! — В ту же секунду тот материализовался, держа за руку младшего брата Самуэля. — Я хочу, чтобы ты выяснил все о Мстителе. Все, что сможешь.

— Ничегошеньки я не могу. Элеонора на меня этого младенца оставила. А он еще толком ни на что не годен, даже на дерево залезть. — Нат недовольно выпятил нижнюю губу без малого на пару дюймов.

Сэйер нахмурился, размышляя.

— Пошарь вон в том сундуке и принеси мне моток лески, бронзовое кольцо и мой нож. Когда мои мальчишки были маленькими, а Лили еще молоденькой, она ходила в море со мной. Я тогда сделал ей мешок, вроде индейского, чтобы носить ребят на спине. Давай-ка поглядим. Может, сумеем сделать такую же штуковину и для Сэмуеля. Думаю, ты-то сможешь залезть на дерево с этим здоровяком на спине?

— Да хоть на небо, — гордо заявил Натаниел. — А как насчет мятных леденцов? Он от них молчит.

— Выяснишь, кто такой Мститель, и я куплю тебе все леденцы в городе.

— Это для Сэма, а не для меня, — сказал Нат. Рот его сжался в твердую линию, совсем как у сестры.

— А что хочет господин Нат для себя? — спросил Сэйер, выплетая многочисленные морские узлы вокруг бронзового кольца.

— Мой собственный ял, чтобы я мог ловить и продавать рыбу.

Сэйер улыбнулся:

— Отлично. И мы назовем его «Мститель». Так, теперь держи здесь. Ну-ка, дражайший Сэмуель, загляните в эту коробочку. Интересно, что вы там найдете? — Натаниел и Сэйер обменялись улыбками.

Джессика утерла слезы наименее грязной частью рукава и направилась через лес к своему жилищу.

Она ахнула, когда из-за деревьев вышел Джон Питман: обычно он одевался очень тщательно.

Всегда был застегнут, что называется, на все пуговицы. Он словно демонстрировал невежественным американцам, как должен выглядеть цивилизованный человек. Но сейчас он был совершенно растрепан, без плаща, в распахнутом жилете. Глаза у Питмана были дикие, и от него несло ромом.

— Госпожа Джессика, — пробубнил он заплетающимся языком, — мы с вами оба пострадали от него.

Джессика никогда не оказывалась так близко к начальнику таможни, и теперь ей это тоже совсем не улыбалось. Она изобразила некое подобие улыбки и попыталась обойти Питмана. Меньше всего она хотела бы оказаться в лесу наедине с этим пьяным обормотом, который привык, чтобы у него все в ногах валялись.

— Ах, госпожа Джессика, — почти ласково сказал Питман, заступая дорогу и уставившись на завязки ее рубашки. — Вы уже обсохли? Обсохли, и забыли, что он с вами сделал?

Она отступила на шаг и недоверчиво спросила:

— Вы забрались сюда и напились из-за того, что ищущий славы разбойник по имени Мститель не дает вам покоя?

Питман придвинулся ближе.

— А вы знаете, который теперь час? Будет, по-вашему, нормальный мужчина шататься по лесу с бутылкой в такое время, если его дома ждет тепло и любящая жена? Я прихожу сюда каждую ночь. — Он придвинулся еще ближе, так что почти касался ее, и схватил шнурок, завязывающий рубашку Джессики. — Я прихожу сюда и мечтаю о вас, госпожа Джессика, о ваших пышных бедрах, о ваших…

Глаза Джессики округлились от изумления, она оттолкнула Питмана и пустилась бежать. Он был сильно пьян и пока пытался удержать равновесие, Джессика убежала. Она неслась по лесу, не разбирая дороги, пока не добралась до дома и не захлопнула дверь, не попадая в скобы дубовой доской, служившей засовом.

В ночной рубашке и чепце в комнату вошла Элеонора. Она спросила:

— Где ты была? Мы беспокоились. Джессика не ответила. Элеонора обняла сестру:

— У тебя был трудный день, да? Мне уже все рассказали.

Джессике не хотелось вспоминать ни Мстителя, ни корыто, ни тем более прикосновение рук пьяного Питмана.

— Иди ложись, — сказала она Элеоноре. — Мне надо смыть с себя грязь, потом я тоже лягу.

Элеонора сонно кивнула и побрела обратно в постель. Обдирая себя губкой, Джессика проклинала все и вся. Потом приставила лестницу и забралась на спальную антресоль. Все Таггерты спали в одной постели. Старшие — головами на север. Младшие — головами на юг. Она поправила на детях одеяло, подоткнула его и поцеловала ближайшие к ней головки.

Натаниел приподнялся на локте:

— Почему ты бежала?

Да, Нат никогда ничего не пропускал.

— Может, завтра я тебе расскажу. Давай засыпай.

Нат лежал на спине между двумя братьями.

— Я найду его для тебя, Джесс. Я разыщу Мстителя, и ты его повесишь. Джессика улыбнулась.

— Точно, на бельевой веревке миссис Коффин. Спи, Натаниел. — Продолжая улыбаться, Джессика легла на свое место рядом с Элеонорой и маленьким Сэмуелем.

Джессика с остервенением вонзила лопату в каменистый прибрежный грунт, вывернула наружу ракушку венерки и швырнула в корзину.