Школа Стукачей - Килластор Винсет. Страница 11

Я сижу сейчас в ТБ и вспоминаю по очереди всех моих девочек, лапочек которые встретились мне на жизненном пути. Ласковых моих, наивных и нежных.

Так легче и приятней вздрочнуть, чем просто на мёртвую фотку из журнала. Креативнее надо мыслить, дорогие друзья.

А как люблю я их всех, сказок моих, каждую по своему, глупо тут ревновать. У меня большое сердце и настойчивый хуй. Хотя через пару лет, проведённых здесь, начнёт ржаветь, наверное.

Птички мои певчие! До сих пор люблю! Скучаю. А особенно по тебе, Вероника…

* * *

Вот мы едем с Вероникой в такси ко мне. В самый первый раз. Дома нет никого. Она, наверное, тоже созрела уже для «следующего шага», как они это называют. По неопытности я совсем не уверен, даст ли она сейчас, или опять возьмёт очередной тайм-аут. Украдкой кошусь на её изумительные загорелые коленки.

Какая умопомрачительная форма может быть у женских коленочек! Вроде бы функциональные устройства — суставы, а какой дизайн! Формы! Какой дар небесный. Весь мир не стоит того, чтобы просто лечь щекой на её коленочки сейчас и улететь в вечность.

Совсем ещё недавно устроил Веронику в ресепшн фирмы, где работаю уже год. У меня с шефом добрые, почти родственные отношения. Я его главный эксперт по коррупции. Европейцам, видишь ли, воспитание не позволяет давать взятки. Для этого и есть такие студентики с горящим взором, как я.

А мне лишь бы работа была не в напряг. И потом таким вот агентам по особым поручениям многие шалости спускают с рук. А я не могу без шалостей. Шалуном уродился, шалуном и в землю сыру положат.

Вероника мне безумно нравится с первого дня первого курса.

С того самого момента как в первый раз в аудиторию зашла. Сразила. Сразу и навсегда. На всю жизнь.

Она явно создана не для таких как я. Богиня с Олимпа. Богиня красоты.

И только сейчас, к середине второго курса, когда я зарабатываю больше всех в потоке, я, наконец, набираюсь духу за ней приударить.

Бабло придаёт уверенности. Как и размер хуя. Не так давно удалось неумело выебать зрелую женщину. Её муж давно уже сидел в тюрьме, и она использовала меня в качестве инструмента. Я и не возражал особо. Даже когда в пылу она звала меня «Милый Андрюша».

Зовите, как грится, хоть геной, хоть крокодилом, только ногами не бейте.

Вот эта добрая женщина и похвалила мои размеры. Дала путёвку в половую жизнь.

Поэтому сейчас на бабло надеюсь, а в тайне все же делаю ставку на него, сердечного.

Действую не оставляя этой напуганной лани ни одного шанса.

Сперва устраиваю её на работу. Сто баксов. Не за хуй. Факсы отправляет. Не плохо для Ташкента заката перестройки. Родители её — на седьмом небе. (Вот доча, смотри, какой хороший, серьёзный парень, не шушера дискотечная!).

На работе тоже стараюсь создать ей все условия. Я так люблю Веронику, что боюсь в её присутствии дышать. А это, говорят, для сердца очень вредно. Каждый вечер отвожу королевну домой на такси – «Чтобы мама не беспокоилась, я ей обещание дал!». Откармливаю в уютных корейских кабачках. Закидываю подарками.

Подбираюсь к её юбочке не спеша, ползком, хотя иногда хочется прыгнуть и рвать её зубами. У вас было такое? Чтобы просто вот так болтаете с ней болтаете, о погоде, о цветах, и вдруг понимаете, что сейчас наброситесь на неё и начнёте терзать, прямо тут же, рядом с лазерным принтером? И вы мчите уже в туалет, чтоб, от греха подальше, побыстрей передёрнуть затвор?

Голова шла от тебя кругом, слышишь, Вероника!

И не скажу, что обделён был тогда женским вниманием. Совсем наоборот.

На тот момент живу у длинноногой, на две головы выше меня ростом Алёны, бывшей чемпионки Узбекистана по софтболу. Легко быть чемпионкой, если в Узбекистане всего четыре софтбольные команды! Спортсменки очень сексуальные, преданные, но страшно скучные существа. Гламур в чистом виде.

Выглядит она действительно как модель.

Когда-нибудь видели, как толстенький коротышка-папик выкатывает из машины, а за ним эдакая Синди Кроуфорд выщёлкивает каблучком? Это мы с Алёной и есть. Сколько раз попадал из-за неё в передряги по кабакам не счесть. Насмерть пиздили за неё регулярно.

Сильно будоражит пьяные тестостероновые головы кричащая Алёнкина внешность. Любит сучка кабаки, музыку, пляски на столах и барных стойках. Ужас.

Ещё Алёну заводит, если не заплатишь за такси или швырнёшь официанта в ресторане. Ебётся потом как в последний раз! Скажите, доктор, это в пределах нормы или как?

Не особенно нравился мне этот весёлый образ жизни, но какая-то подспудная грань моей нелогичной, амбивалентной натуры все это гавно страстно приветствовала. Иногда приятно было кинуть таксиста или халдея, или даже получить за неё пиздюлей в полубандитском ташкентском кабаке времён перестройки и нового мышления для нашей страны и всего мира.

Кроме открыточно-обложечной, но далёкой от творческого мышления Алёнки, регулярно успеваю поёбывать и Дану, институтскую подружку с соседнего французского факультета. Вы столько раз скользили безразлично по ней взглядом, типа — мышка серая. А гляньте-ка внимательно, ещё раз. Это же горячая иранская кровь, помноженная на всю сокровищницу мировой литературы. Тургеневская девушка. Интелехэнтка.

Здесь у нас уже тантрический какой-то секс, мантрический, аюрведический, если вам угодно. Во всем символика. Все должно быть при свечах и с балдахинами непременно. И с долгими играми по укладыванию в койку.

Зато с ней после секса хоть поболтать можно. О Данииле Хармсе и Нике Кэйве. Мариенгофа можно весь вечерь вслух читать. Знает всех троих! Подозреваю, гораздо больше чем я сам. Умничка. Не знаю, как такие модели работают в качестве жены, думаю, сложно с умной бабой, но дружить с элементами секса — лучше варианта пока не придумали.

Один раз обкурил Данку дурью, в виде эксперимента с сознанием эрудированной институтки, так пиздец сразу и пожалел об этом! Накрылась вся ебля медным тазом в тот грустный осенний вечер.

Понесла моя девочка какую-то пургу о подспудных гомосексуальных тенденциях в раннем творчестве Антуана Сент-Экзюпери. Смеялась надо мной, потом плакала. Ужас, одним словом. Но вспоминать прикольно.

Ебу их, милых кошечек, почти каждый день. Иной раз обоих умудряюсь вместить в мой сжатый деловой график.

Переизбыток секса заставляет меня тогда жрать не прожаренный шашлык из печени каждый день. По двенадцать палочек в обед.

Чтоб подольше стоял хуй, и больше выходило палочек в койке. Процесс самоутверждения требует исключительно количества, а не качества.

Но при всем этом мечтаю я только о Веронике. И желаю больше всего на свете только её — Веронику с красивыми, природными тенями под огромными, в пол-лица глазами. Веронику с нежной, как бархат, почти прозрачной кожей. С маленькой, но правильно круглой и такой соразмерной грудью… С бёдрами такими что…

— Внимание осуждённых-производственников.

Внимание осуждённых-производственников. По промышленной зоне объявляется съём с работы. Бригадирам бригад построить бригады и вывести на пункт съёма. Повторяю. По промышленной зоне объявляется съём с работы!

Ну вот. Блин. Back to reality. Суровая реальность бытия. Пока милая Веронича! Целую и до завтра! Пока-пока!

Сейчас будет уан мэн шоу на съёме. Успеть бы питульку выкурить. Лишь бы сегодня нормально раскрылся парашют! Тяжело жить, балансируя на тонкой проволоке под потолком.

— Турпищев Чекканбай!

— Здесь!

— Ашуралиев Рихсибек!

— Здесь!

Скоро я эти карточки наизусть выучу. Не глядя начну производственников «разводить». Некоторые карточки уже узнаю. Не по фотке, а именно по цвету, потёртости, форме карточки. Одному мне видный крап.

Вот эта вот, ага, эта — об чо спорим что «Убейдуллаев Седловай»?

Видали? То-то же! Амаяк Акопян я, а не нарядчик.

Все пошла последняя бригада. Семнадцать-двадцать пять, обслуживает второй конвер сборки галош. Пора и мне на исходную.