Голодные Игры: Восставшие из пепла (СИ) - "Gromova_Asya". Страница 39
В комнате Тренировочного Центра меня встречает пепельноволосая девушка. Она, молча, указывает на кровать, новую мебель и телевизор, видимо обращая мое внимание на то, что безгласный персонал позаботился об их замене.
– Спасибо, – говорю я, – Где наша сопровождающая – Эффи?
Девушка достает некое устройство, на котором, спустя минуту, мерцает послание, написанное корявым подчерком:
«Мисс Бряк по срочному делу вызвана в приемную Президента. А Мистер Эбернети вызвался ее сопрождающим».
– Она не оставляла каких-либо указаний?
Она вновь берется за тонкий карандаш.
«Только отдых. Она просила передать Вам это».
Девушка протягивает мне книгу. Удивительно, Эффи заставляет меня читать? На обложке изображена смеющаяся девчушка, в руках которой покоится причудливый цветок: набухающие зеленоватые почки, вогнутые, четырехгранные лепестки желтого цвета, торчащие в разные стороны, словно иглы, пестики. Я улыбаюсь – рисунок вызывает только положительные эмоции.
– Что это за цветок?
Девушка виновато улыбается и уже через мгновение в ее руках пляшет тонкий карандаш.
«Рута».
Все меняется в одно мгновение. Я чувствую запах этого благоухающего цветка, и он заставляет почувствовать всю боль зияющей дыры внутри меня. Я возвращаюсь на арену в тот момент, когда понимаю, что потеряла Руту. Он наступил для меня тогда, когда она просит:
«Постарайся победить, Китнисс».
Точно так же, как и Прим когда-то. Именно это делало смерть маленькой обезьянки невосполнимой. Она была, как и Прим, как и беженцы – самой жизнью.
Я благодарю и отпускаю девушку. Поглаживаю гладкую обложку книги, словно боясь открыть её. Мне страшно окунаться в мир подобному миру Руты. Все изменилось, а ее сладкоголосый, девичий образ остается прежним. Я помню тебя, Рута.
С каждой новой шершавой страницей главная героиня меняет свое имя и становится прежней курчавоволосой обезьянкой, с мелодичным голосом и детским, давно небьющимся, сердцем. Я переживаю ее смерть с каждой новой главой, в которой девочка, подобно Руте, жует мяту, взбирается на деревья, греется в руках матери.
Но приходит Страшный День, и её мама покидает этот мир, унося самые желанные и хорошие мгновения жизни маленькой девочки в другой мир. В этот миг Рута взрослеет: не рывками или мелкими перебежками, а резко, всего за несколько часов. Она ставит на ноги брата, когда отец полностью отдается алкогольному забвению.
Маленькая Рута-обезьянка работает на шахтах, прикидываясь худощавым мальчишкой. И когда ее тайна открывается, ее избивают на площади на глазах у всех. Я чувствую, как к губе скатывается слеза – будь я на месте тех трусливых людей, защитила бы маленькое тельце избитой девочки.
Нечестно. Это все так нечестно. Когда умирала Прим или Рута, никто не мог встать на их защиту. Никто не мог занять их место, хотя клянусь, будь у меня возможность, я бы отдала свою жизнь лишь бы проворная обезьянка и вдумчивый утенок остались бы живы.
Когда теперь умрет девочка с янтарно-карими глазами никто и никогда не станет на ее защиту. А все потому, что есть преступление, которого она не совершала. Есть кодекс мести, которому все беспрекословно следуют, забывая о человечности, забывая о сострадании и любви…
– Китнисс.
В дверном проеме стоит ошарашенная Эффи. Я быстрым движением руки вытираю слезы, и будто улыбаясь, приглашаю её войти.
– Я только хотела пригласить тебя к ужину.
К ужину? За окном чернеют сумерки. Я и не заметила, как за чтением пролетел практически весь вечер.
– С тобой все в порядке? – обеспокоенно спрашивает Эффи.
– Да, я просто. Я не слышала, как вы приехали…
– Около часа назад. Пит заперся у себя, – она качает седовласой головой, – После разговора с Президентом он сам не свой.
Могу его понять. Наверняка, злоба и ненависть к Койн плещется в нем ничуть не меньше, чем во мне.
– Мы ждем тебя, – выходя, говорит Бряк.
– Эффи, – окликаю я свою сопровождающую, – Спасибо за книгу, я действительно не встречала ничего лучше этого.
– Книгу? – ее брови взмывают вверх, – Ненавижу книги, по-моему, куда удобнее для чтения использовать технику.
– А новая девушка из персонала: с короткими пепельными волосами – ты знаешь её?
– Китнисс, мне кажется, ты переутомилась. Я не знаю никого, кто бы мог подходить под это описание. Возможно, ты обозналась?
– Несомненно, – вру я, – Я выйду к ужину.
Эффи Бряк одаривает меня слабой улыбкой и скрывается за стеклянной дверью. Как цокот ее каблучков стихает, я, наконец, прихожу в себя. Нет никакой пепельноволосой. Эту книгу передал мне тот, кто хотел связаться со мной. Рута. Несомненно, кто-то хотел показать мне, что не является врагом, а наоборот, готов поддержать.
Я с ужасом унимаю дрожь в руках. Кто-то смог добраться до меня. Кто-то из повстанцев. Они рядом, они готовы постоять за свою правоту, готовы сражаться на стороне Сойки-пересмешницы. Глупая, обезумевшая улыбка соскальзывает с моего лица.
Они желали сказать мне что-то, но вот, что именно?
Перелистываю страницу за страницей, в надежде, что найду выделенные, заветные строчки. Четыреста страниц пролетают под пальцами, не давая мне ни единой зацепки или подсказки. Что-то не так. Они не могли рисковать жизнями, просто поделившись со мной обычной, пусть даже настолько трогательной книжкой.
А может, я просто выдумала все это? Вновь подкармливаю свою ослабленную веру пустыми надеждами? Все, что мне нужно было небольшое недоумение, которое Эффи Бряк вызвала у меня. Возможно, эта девушка, под предлогом анонимности, поделилась своим любимым чтивом, отдавая дань памяти погибшей обезьянке Руте?
Все кончено. Едва ли радикалы доберутся до гнезда Сойки, Койн не позволит тому свершиться. Вздох обреченности слетает с моих губ и книга с грохотом падает на пол.
Пальцы нащупывают твердое покрытие книги и я поднимаю ее, вновь и вновь убивая в себе чувство уверенности. Слишком много надежд возложено на мои плечи. Слишком много неоправданных поступков ждут от символа восстаний. Могу ли я подарить утратившим веру людям чувство уверенности в завтрашнем дне?
Но нет.
Что-то не так.
Край одной из страниц загнулся и выглядывал острым концом листка. Когда я открываю книгу на форзаце, сердце предательски уходит к пяткам.
Открытка. На обложке, кроваво-алым выведены рифленые линии. Это летящая сойка-пересмешница. Она парит над обломками и пожарищем, горящего города.
Я переворачиваю открытку другой стороной и чувствую, как слезы непроизвольно скатываются со щек одна за другой.
«Революция начинается с нас – мы все еще верим тебе, Кискисс»
Это намного сильнее, чем договор скрепленный печатью Капитолия. Намного сильнее, чем слова скрепленные рукопожатием. Это признание. Признание, скрепленное биением чужих сердец. Признание, сопровождаемое верой и надеждой. Признание, отданное Сойке-пересмешнице.
Это нерушимый пакт доверия. Это принятие чужого, капитолийского человека в семью тех, кто прежде не видывал подобной роскоши. Это наше воссоединение – Альянс тех, кто все еще готов идти до конца.
___________________________________________________________
Дорогие мои Читатели. Эта глава предпоследняя перед моим отъездом. Не уверена,что смогу оставить какие-нибудь слова благодарности после: уже сижу на чемоданах. Поэтому, просьба от меня как от писателя: если вы хоть раз заглядывали в этому тему, интересовались продолжением или просто следили за жизнью героев вместе со мной, мне было бы очень интересно узнать какая глава для Вас была самой любимой, почему именно она запомнилась.
Эти, так скажем, “опусы” будут главным моим толчком к последующим главам - я буду знать чего хотите Вы, и как связать это с тем, что выходит из-под клавиш моей клавиатуры:).
Последние две главы вышли по двадцать вордовским страниц, и это все потому. что на это меня вдохновляли вы все. Я ее плохо отредактировала, по-скольку, уже собираюсь “отчаливать” .