Русология (СИ) - Оболенский Игорь Викторович. Страница 74

Он нахмурился.

- Между двух ОПэГэ - вдвоём с пистолетами? - гнул я. - Метко стреляете? Но шестёрка, купленный вами, - вдруг провокация? Ваш Закваскин не глуп отнюдь. Он матёрый волк с уголовным чутьём. Простите, вы заблуждаетесь, как не спец. Увидите, дилетантская эта ваша затея не принесёт удач и провалится.

Он обиделся. - Дилетантская?

Я, вскочив, убежал в WC, где блевал и давил кнопку спуска, чтоб грязь неслась в ОНО, к добытийности, как гонец, что вот-вот буду сам там... В слове ль бессмертие, как болтал Христос, что он 'Жизнь', дескать, 'вечная', завлекая нас тем, что имеется без него, пардон, и что в истине как одно из бесчисленных её свойств? Прах - в прах и вернёшься, вот что есть вечность. Сей путь нам дан с начал. Потому я, на корточках у жерла в Пролог, рвотой мчу туда! Вечность зрит меня! Для неё я свой, чаемый, посылающий весть возврата! Я в полной связи с ней, хоть пока в фальши слов. Отважусь, взмахну рукой, фальшь рассею - и в вечность... Нет, ещё рано, надо своим помочь... Встав с трудом, подбредя к умывальнику, я, смочив лицо, встретил Мутина - за своей спиной в зеркале.

- Вы?

- Да, я. Ваш охранник сегодня.

- Бросьте!

- Смех неуместен, Павел Михайлович. Вы не поняли, что и вас пасут, раз звонят вам? И... глупо шутите. Вы не знаете... Дилетант?

Дверь хлопнула; взялся клерк из тех. - Извиняюсь, кто просят. Я тут пивко пустить... Вы друг друга тут прóсите?

Мутин в зеркале вдруг пропал; тень сунула клерку в рот пистолет. - Заткнись, магот!!

Клерк пустил мочу и осел.

Мы вышли и шли по улице в полумраке мимо прохожих.

- Вновь 'магот'? Телефонный тот, - я припомнил, - звал вас Маготом.

Мутин застыл. - Не знаете обо мне... Советовать... - Он стоял и смотрел вбок. - Я был спецназом. Вам не по нраву, и вы - советовать? Я мудила? только б стрелялки? Друг ваш всё правильно: в брюхо вилами и... мочить всех! Он не купил меня; это я хотел. Он меня разгадал лишь. Некогда я как вы считал, - потому и Магот. Чтоб знали... Слушайте, как бывает, коль по-гуманному... Потому и Магот. А урки... Ждут, я и впредь Магот? - бормотал он. - С Мальтой ошиблись - так же и дальше! Пусть обосрутся... Кем был, сказать вам?

Был кагэбистом, посланным в Зап. Германию. Жил вне родины, но её интересами, - как писали шаблонами, - на переднем краю обороны; пару раз плакал, сев в пивной и слюня образ родины и любимой в России, чтоб питать жертвенность, принося на алтарь долга, чести, достоинства свою жизнь патриота, сходно чекиста. Он верил в истинность коммунизма и возрастающей роли партии, - плюс на Западе были тьмы модных шмоток, кроме идейщины. Логос вдруг и зашиб его. Шла пора 'новых мышлений'. ГДР намечали сдать на строительство неполярного мира; но инфа вырвалась преждевременно. Час проверки ударил, родина звала к подвигу, чтоб, прикончив писаку, стопнуть паблисити в подтверждение факта, что даже благо есть благо в срок, не раньше, и что 'добро' переводят в 'зло' или в пакость нужной трактовкой. Предполагалось вызвать цель в рамках торга сенсацией, убедиться: такой-то? - и ликвидировать. Личность звали Магот, писака. Встреча, улыбка, чтоб спрятать чувство к классовому врагу, с вопросом: 'Вы, герр Магот?' - нажатие... При успехе - чин, орден, резидентура... Были два прецедента (о ликвидации Уэйнхарда в Глазго в семьдесят пятом и ликвидации год назад Абэ в Иокогаме). План очень чёток: сквер и помощники, он в неяркой одежде, с дружеским и открытым лицом шагает, 'Вы герр Магот?'... бах! выстрел... он мчит к машине, едет прочь... с потемневшим лицом своим. Смуглость - рок его, обнажавший интимное; волновался - смуглел, за что звали 'Малайцем'... Час пришёл, подстраховка расставилась... Дело станет пособием ('Ликвидация К. Магота...'), будут по Мутину обучать спецов выполнению долга... Встретив цель, он хотел спросить: 'Герр Магот?'... И вдруг что-то в нём ожило; он застыл перед жертвой, видя облитые тёмной кровью инструкции, только выдал: 'Магот...'

- Все слышали, - вёл он фистульно, глядя в сумерки с пешеходами и с авто за газоном. - Я стал Маготом, а не Малайцем... Я как волнуюсь - это 'магот' бубню... Штуки психики... Я уволился. Был в милиции... Про Барыгиса слышали? говорил о нём как о друге Закваскина... Нынче вождь ПэДэПэ, психопат и трепач. Он пахан был, жуть беспредельничал. Ни за так убьёт. И насильник. Раз сообщили, он проявился, можно прикончить... Мне 'магот' в горле встал. И не нужно, чтоб все узнали, что это я убил. Нужно - клин клином вышибить, позабыть, как 'магот' меня с операции точно девку свёл. Не убить, а - 'магот' сказать было нужно. Выболтать! Чтоб за мной было слово!

- Верно, - признал я. - Слово хоронит нас.

- То есть, - вёл он сумбурно, - чтоб хреноту долой. Мины мне не давали или с оптической - а давало, чтоб он вплотную слышал 'магота'. Чтоб я уверился: он магот - значит я прав, чем я был с детства, с фильмами про разведчиков и советскую жизнь с чекистами. Чтоб хреновина смолкла, мне не внушала... - Он с хрустом сжал кулак. - Я сужу - а ты нишкни. Я велю - а ты...

- ...слушай, - встрял я.

- Вы поняли! - Мутин вскинулся. - Что хочу? Объявить своё! Я молчу - меня мало. Всякие с Ти-Ви-Тэ, эН-Ти-Ви когда треплют - то вроде нет нас, а лишь они есть. Мы молчим - мясо, не различаемся. И Барыгис, и я лишь мясо, если не выделюсь, хоть вот этим 'маготом'. В нём мой реальный суд, что Барыгис дерьмо со своими делишками и своей уголовщиной и его жизнь дерьмо... Потому-то - лицом к лицу, чтобы видеть, как он смиряется и как я вычленяюсь... Трудность - приблизиться. У Барыги охрана... В общем, не вышло.

- Как? Продолжайте.

Мутин ссутулился. - Шёл убить его... А у них там охота, шлюхи и выпивка. Я иду из кустов, с оружием... И - проклятое - вновь 'магот'! Я стою, точно в ступоре. Он меня взял на мушку, но отпустил узнав, что - Магот. 'Пшёл!' Куда идти? Я - филе стал и мясо, кончился опер... Вышел я в частники, сыск-охрана; друг ваш - клиент наш. Мы познакомились. И вот он предложил... Я принял... так как я должен быть!! Меня нет, я филе пока! - он выкрикивал. - Не препятствуйте! Либо он, либо я. Так! Выскажусь - либо...

- Что ж, вы по адресу, - я кивнул. - Сам понял, - чуть ли не час назад в битве с логосом, - что к чему. Да, я с вами. Мы одного поля...

Он покосился, но я махнул рукой. - Объяснять не хочу. Лишь знайте: я бьюсь со словом. Вы вот с 'маготом', а я со всеми и с главным, с логосом, кой есть в том числе бог, понятия, смыслы, принципы, а отсюда мораль, искусство, веры, культуры, цивилизации - вся условность, в смысле от-словность. Я целю рай вернуть как до-словность. Вы против мяса? Я - за него, друг. Мясо есть что? Инстинкты. Я постиг: кто у-словностям верит, - сказанным за столетия, когда слово вело нас, - следственно, нет того, а есть знак, имитация. Между нами та разница, что мне б мясом слова запнуть, вам же - мясо ословить в том убежденьи, что не Закваскин прав в роли мяса - вы правы в роли гэбиста и коммуниста в бывшем Союзе и мясо кроете... А как мясо правее? Вы полагаете, что вы суть ваши принципы и понятия, а 'хреновина', или мясо, - плоть бестолковая? Кто орёт, тот и пан? Вам - с идеями? А с 'хреновиной' вам не любы? их как бы нету? Сколько их с дней творения? Где могилы их? сгнили? Скот бессловесный? Как бы их не было, раз в них мало идейностей, слов и принципов? Кто же были - кто с принципом? Лейбниц с Лениным? Ксюша с Пушкиным? Халкидон и Никея? Мы-де, словесные, над 'филе' всегда? сверх его непостижной любви и правды? Как бы и нет 'филе', хоть в нём ходят с рождения до могилы, ходят брезгливо? Мы и в сортире сядем - взор вверх, где, мол, дух царит, где те самые свет, добро, жизнь и прочее. Только сикли с рабами - тоже там. Словом тычется: вот убий, смотри! ты левей смотри, различил-таки? понял, как это? просто! но - не убий, ха!.. А мясо кровь струит, реагирует на тепло и холод, солнце и воду и существует без слов и принципов, вне добра и вне зла, Андрей. Но как даст слово зрение, как покажет: глянь, здесь добра стог, а вон, глянь, зла воз, - брызжет кровь до инфарктов! до инквизиции и до войн кровь брызжет! В мясе же - ровный пульс. Прекратим слова - пульс наполнится ритмом истины... Из 'филе' мы ведь как пришли в хомо сапиенс? А вот так: был 'филе', но набрался идейщины - и впал в фарс с орденами, с этикой, с балдахином над троном, с догмами, с пресмыкательством, с теми ж сиклями и рабами, с пакостной властью, полной ГУЛагов, да с не убий под казни, - но за что, странно, мясо в ответе, будто бы сделано не от слов для слов, а тем мясом для мяса. А ведь оно только жизнь родит, кою слово терзает, это вот мясо. Да и в Христе, Андрей, плоть распята, вновь отдувается. Слову что? С Христа прыгнуло в рот, в третий. Вот оно, у меня и у вас во рту. А распяли - невинное. Всё равно что распять вместо слова о чаде собственно чадо. Так, Андрей.