Время до Теней (СИ) - Кондрашова Искандера. Страница 10

Так. Проблема была налицо и являла себя в образе массивной двери то ли из чёрного дерева, то ли из очередного чуда производства пластических масс. И – всё бы ничего, но эта дверь явно не соответствовала общепринятым стандартам, ибо звонок отсутствовал как класс. Меня продолжал преследовать злой дверной рок.

Сначала я вежливо постучала. Прислушалась. Потом я уверенно постучала. И прислушалась. Потом слегка раздражённо побарабанила. Потом и вовсе невежливо. Тишь да гладь. Врагу не сдавался наш гордый «Варяг». Я привалилась к косяку, надулась и обиженно пожаловалась миру:

– Ну, я же есть хочу.

Во мне медленно, но неукротимо поднималось раздражение голодного человека. Хм, это оттого, что никого нет дома или оттого, что они просто глухие высокомерные засранцы? Я безнадёжно, от нечего делать, толкнула дверь…

И что вы думаете произошло?

Ничего.

Тогда я дёрнула ручку на себя.

Холл был гулким, тёмным и пустым. Через затемнённые стёкла, конечно, слабенько лился рассеянный дневной свет, но особой погоды это не делало. Потолок терялся где-то метрах в четырёх над головой (на месте этой двухэтажной домины у нас бы уже давно впихнули кое-как сляпанную пятиэтажку – по высоте она бы его ненамного превышала). Я старалась двигаться бесшумно, но звук моих шагов и дыхания, казалось, разносился по всему первому этажу, многократно отражаясь от каменных стен и тёмного мозаичного пола. Путь от двери к лестнице на второй этаж длился несколько секунд и сотни миль. Время растягивалось. Этот дом был не из тех, где хотелось лихо кричать «э-эй!!!» или даже шёпотом спрашивать «есть здесь кто-нибудь?».

Ведь тебе могли ответить.

Остановившись в паре шагов от лестницы, я замерла, обведя глазами пустой холл, и снова прислушалась – ни шороха. Нет, дом жил своей обычной жизнью – потрескивали опорные конструкции, что-то тихо пощёлкивало, на улице шумели деревья, на самой границе слышимости гудели под напряжением провода, поскрипывало дерево лестницы… дерево лестницы…

Я чуть не подскочила на месте, резко повернулась и встретилась глазами со своим отражением.

Острое личико, подозрительно открытая улыбка и опасно сузившиеся зрачки жёлтых глаз. Признак гнева. Она перегнулась через перила, склонившись к самому моему лицу, и шипяще выдохнула:

– Шаэррат?

Хотя, на мой слух, было произнесено всего одно слово, показавшееся мне почему-то смутно знакомым, но это могло означать и «кто ты?», и «что ты здесь забыла?», а также, возможно, «о Бездна, неужели это и есть убогая человеческая особь?» Поэтому в ответ я лишь пожала плечами. Мозг упрямо отказывался признавать, что она – не мой несколько искажённый образ, голограмма, а живой человек… э-э … то есть, живая нелюдь. Оттенок кожи, правда, смуглее, волосы длинные и уложены в высокую сложную причёску, черты лица резче и грубее, чем у меня, но в остальном…

Она тяжело спрыгнула через три ступеньки на пол, шумно хлопнув длинной юбкой из плотной тёмной ткани. Я заметила, как по лицу девушки прошла неясная гримаса, но она быстро выпрямилась, оказавшись значительно выше меня, и уже на моём родном языке требовательно спросила:

– Имя?

– Чьё?

– Моё ты с первого раза не запомнишь, – фыркнула она, удостоившись моего хмурого взгляда.

– Морруэнэ, – неохотно ответила я.

– И всё?

– Хватит и этого.

Я понадеялась, что на этом допрос окончится, но не тут-то было:

– Возраст?

Явно бесполезно было возбухать на тему: «Со мной так не разговаривают», – Наставники, Каиново племя, со всей разумной протоплазмой во Вселенной разговаривали именно таким тоном. И что ей дался мой возраст? Ну да, я девица, к которой ещё, подчёркиваю, рано применять эпитет «старая».

– Вполне совершеннолетний.

Её это устроило. Думаю, дело было вовсе не в получении от меня информации, а в создании эффектной сцены. Бравада. Я пригляделась к стоящей в полумраке и внимательно изучавшей меня нелюди. Девчонка, похоже, не вышла ещё из возраста нежной юности. Это вселило в меня некоторое чувство превосходства.

– Образование?

– Разноплановое. О вредных привычках и жизненном кредо распространяться? – спектакль мне поднадоел, и я решила ещё раз попытать счастья, задумчиво, ни к кому конкретно не обращаясь, поведать: – Вообще-то есть хочется…

Я предполагала возможность, что меня с моим скромным пожеланием вполне могут послать куда подальше, но нелюдь, видимо, уже определилась со своим отношением ко мне, поэтому сказала просто:

– Мне тоже. Пошли, поищем что-нибудь.

Эффектность собственного появления, похоже, утомила и её. Девушка повернулась и повела меня в недра особняка. Когда мы проходили мимо окон, тусклый свет выхватывал из полумрака, в который был погружён дом, её прямую тонкую фигурку. Она двигалась так же бесшумно, как и положено представителю их племени, но ей, похоже, удавалось это с трудом. Несколько раз она начинала припадать на левую ногу или замирала ненадолго, касаясь тонкими пальцами косяка двери, словно отдыхая. Я отмечала это всё чисто машинально – в тот момент меня больше заботило не то, что могло приключиться с нелюдью, а всё, что я знаю о Двойниках.

2270 год. Старая Москва, СМГУ.

– Какая вы группа?

– Контур-операционщики, – хором замогильных голосов отозвались мы.

Краем уха я уловила идущую откуда-то справа волну перешёптываний. Наконец, она докатилась до меня:

– Как его зовут-то хоть?

– Какой-то Петрович, вроде… – неуверенно отозвалась я, пихнула локтем соседа слева и передала сакральный вопрос дальше.

Какой-то Петрович, лысеющий, упитанный и благообразный, тем временем продолжал расхаживать по кафедре. Кого-то он мне явно напоминал, поэтому я достала из сумки карандаш, выбрала более-менее не изрисованный участок парты и принялась за дело.

– Вы вот сидите сейчас – и гундите – зачем вам этот предмет, ксенобиология, – он обвиняюще ткнул в аудиторию пальцем.

Аудитория даже не почесалась, продолжая заниматься четырьмя основными вещами: списывать домашнее задание по электротехнике, спрашивать имя препода, шуршать чипсами и дремать (отдельные индивидуумы, как истинные кесари, делали всё это одновременно).

– А? Да, что? – народ всё-таки не вытерпел неизвестности. – Пётр Алексеевич меня зовут, – он размашисто записал сие на доске. Ну, чуть-чуть перепутала. – Так вот, о чём бишь я… да, ксенобиология. Название, надо сказать, в корне неверное. Как уж только не называют СМИ, поддерживая народное невежество, тех, с другой стороны – чужими, иными… ну, и тому подобное. Но, – всё-таки-не-Петрович поднял вверх указательный палец и сделал театральную паузу. – Но! Надо помнить, дети, что, в соответствии с современными представлениями о множественности вероятностей… вы их изучали уже? Нет? Ну, будете ещё, значит…

Я постепенно теряла нить его рассуждений. Чёрт, нос никак похожим не получается. Я внимательно пригляделась к рисунку, по своему эволюционному развитию недалеко ушедшему от формации «палка-палка-огуречик» и добавила пару штрихов. Результат меня более-менее удовлетворил.

– Предмет наш стоило бы назвать «иноплановая антропология», – Пётр Алексеевич рассеяно посмотрел на часы. – Да, так и запишите в тетрадках. Вот, представьте… кто вы там у нас?

– Контур-операционщики, – как усталые монахи, опять пропели мы хором.

– Да… вот возитесь вы со своими железками, запустили систему, пошла акселерация процессов в реакторе, разрыв реальностной ткани – и, – снова драматическая пауза, – лезет к вам что-нибудь эдакое с той стороны – а вы и не знаете, что это такое, да что оно хочет, да как с ним бороться.

Профессор явно наслаждался замешательством слушателей – на дне открытых дверей, как водится, и речи не шло о том, что оператору может что-то угрожать.

– Напоминаю вам положение дополнения к дарвиновской теории, которое гласит: «на данный момент в большинстве вероятностных пространств завершающим этапом эволюции является вид Homo Sapiens Sapiens или близкие ему антропоморфные», – подчёркиваю! – «формации, наиболее приспособленные к данным условиям существования». Предполагается, что большинство миров, где главенствующий вид имел чрезвычайно сильные отклонения от оптимума кривой распределения мутаций, «схлопнулись» сами по себе, потому доступа туда нет. Поэтому, будьте морально готовы к тому, что в каждом из Пространств жил, живёт, или, может быть, родится через пару дней ваш так называемый «Двойник» – тот, кем были бы вы, родись там.