Время до Теней (СИ) - Кондрашова Искандера. Страница 24

– Это ж надо, так не везёт, – сочувственно заметила Лин, посеменив за проигравшим. – Бедный мальчик…

Стратегия Линви была вполне узнаваема. Я закатила глаза и отвернулась, обозревая по-прежнему пустующую площадь.

– Мне пора, – заявила вдруг Аме. – Не могу смотреть, как мучается Нилас. Счастливо, – Двойник махнула на прощание рукой, бросив напоследок: – И не вздумайте меня обсуждать!

– Тебя и твоего идиота-аэлва? – невинно уточнил Илар.

– Итайэ’Элаар, рренгр туин нахатаргана!

– Кажется, тебя послали, – прокомментировала я, когда Ал'Ттемекке удалилась.

А это «нахатаргана» и вовсе звучало так, знаете ли, агрессивно и энергично, будто послали далеко и надолго. У меня аж сердце слезами радости обливалось, ей-богу.

Аэлвами называли коренных обитателей Пространства класса «омикрон», и облик их был весьма… специфичен. Среди моих друзей детства можно было найти парочку аэлвов, но что один из этих созданий мог забыть на эпсилоне, мне представлялось смутно. Если только это не такой же подобный мне горе-дипломат…

– И не стыдно вам мухлевать с жеребьёвкой? – тихо спросила я.

– Ты о чём, человек? Всё было предельно честно, – хмыкнул Итаэ’Элар прямо над моим ухом, неслышно подкравшись сзади.

Я помедлила, всем телом впитывая тепло, идущее от нелюдя. Температура их тел, в среднем, на полтора градуса выше человеческой, поэтому мне было стратегически выгодно, чтобы Илар не отходил далеко, и я интригующе продолжала:

– Угу. Только в следующий раз лучше брать сухие веточки и надламывать все прутики сразу, а не за мгновение до того, как их вытащат.

– Я учту, – отозвался Илар. – Сама до такого додумалась?

Я фыркнула:

– А как же! В бытность свою мы тянули жребий, кому в комнате в общаге уборку делать, вот и приходилось извращаться… а что Нилас делать-то должен? Дай-ка угадаю… доедать за тобой медуз?

Мы переглянулись и одновременно хихикнули.

– Нет. Он будет клоуна перед людьми изображать.

Из-за основания колонны высунулась морда цвиэски с зажатым в пасти длиннейшим дождевым червем. Ящерка извернулась, подбросила беднягу в воздух и сожрала его на манер итальянской макаронины. Я скривилась и, только чтобы отвлечься от темы ужасных червяков, спросила:

– Я тут почему-то вспомнила, что ты сказал три года назад… что означает «тшасс’арб ние лиес»? – я старательно выговорила дикое нагромождение слогов

– Историю жизни Ниласа.

Я поморщилась:

– Что-то вроде «аура раздолбайства»?

(Мысленно я переводила фразу несколько по-иному, но это всё-таки приличная книжка).

– Похоже на оригинал, – кивнул Илар. – Получилось то, что вы называете «каламбуром». Имена берутся из мёртвого языка. Когда дальновидные родители Ниласа составляли ему имя, то не догадались представить, как оно будет звучать на разговорном.

– Это даже хуже, чем быть Петром Сиворылом… или Васей Пупкиным… – проникновенно сказала я.

– Смутно понимаю аналогию, человек, – заметил нелюдь.

Я кисло посмотрела в его сторону и попросила:

– Называй меня по имени. Пожалуйста.

– Морруэнэ… «Мстительная» – неплохое имечко для молодой женщины исключительно мирного рода деятельности, – усмехнулся Илар. – Правда, Охотница?

– Тебе-то откуда знать, что оно значит? – буркнула я.

Я ведь уже упоминала, что лучше бы меня назвали Мари?

– Жил в одном Пространстве один народ с очень занятными взглядами на мир. Да только вы что-то с ними не поделили… что?

– Место под солнцем, – неохотно ответила я, невольно вспоминая сухой жар степи, гранитную плиту и воображаемый шёпот давно вырубленного леса. Откуда созданию с эпсилона знать ныне мёртвый язык обитателей омеги? Значит ли это, что Наставники когда-то пересекались с сородичами моей прапрабабки? Тогда, с какими целями?.. Разница в технологическом развитии омеги и эпсилона была огромна – два народа просто не могли быть равноправными союзниками. У эпсилона никогда не было равноправных союзников. – Это же было больше ста лет назад…

– Не так уж давно, – пожал плечами нелюдь. – И что сейчас на месте этого мира? – будто бы невзначай поинтересовался он.

У меня пересохло во рту, и я хрипло отозвалась:

– Пустыня.

Итаэ’Элар кивнул.

– Много подобных Пространств вы уже загадили? План выполняете? – иронично спросил он.

– Перевыполняем, – огрызнулась я, прямо встретив взгляд Илара. При естественном освещении в цвете глаз нелюдя проявилось больше зелени – такого оттенка бывают ледяные воды северного моря под лучами слабого солнца. Я отвернулась и глухим голосом продолжала, постепенно распаляясь: – Ты считаешь, мы приносим с собой одни беды? Однако, ни психованные аэлвы, ни пацифисты-арджемес, чья цивилизация развитей, чем наша, ни даже вы, Каиново племя, – ни один из этих народов не добился таких успехов в освоении обитаемых Пространств, как в этом преуспели люди. Да в половине изученных миров в ходу языки нашего мира, меняются наши деньги, приживается наш образ жизни, наша мода, еда, одежда! Омикрон, дельта или эпсилон могут похвастаться чем-то подобным?

Однако, Итаэ’Элара, похоже, совершенно не тронула моя пламенная речь.

– Ну, смотри, представитель высшей расы, на своих сородичей, – только и сказал он.

Их было человек двадцать, все молодые – по крайней мере, младше меня, в среднем, лет на десять. Группа такой возрастной категории по определению не может идти тихо. Обязательны гомон, дурацкие шуточки, мимолётно заведённые знакомства, а также робкие тактичные замечания-напоминания, адресованные гиду, в стиле «а нам говорили, что через полчаса будет ужин». Но эта толпа была на удивление безмолвна, покорно шествуя за сопровождающим на площадь у Зеркала.

Гид резко обернулся в нашу сторону и спросил что-то у Илара. Наречие Наставников, в принципе, мало подходит для произнесения текстов, упоминающих цветочки, бабочки и розовых пони, и, вообще, любых задушевных вещей. Но, даже так, реплика звучала… как бы лучше выразиться… неодобрительно. Итаэ’Элар стоял, привалившись плечом к колонне, но, несмотря на внешнюю вальяжность его облика, я заметила, как внутренне он весь подобрался. Илар холодно взглянул на проводника и сухо кивнул.

Пелена Зеркала мерцала перламутровым блеском, её сияние мягко отражалось в лужах, оставшихся после дождя, на параллельных аллеях зажглись поверхности обелисков и матовые сферы фонарей (люминисцентами их, что ли, напичкали?), а Наставник, сопровождавший вновь прибывших, всё говорил. Неслышными тенями на грани света и тени в сгущавшихся сумерках появлялись случайные прохожие, какое-то время наблюдали за церемонией, посверкивая желто-зелёными искрами зрачков, и также беззвучно уходили.

– Разве они его понимают? – не выдержав, шёпотом спросила я Илара.

Проблема состояла не в том, что Наставник толкал длинную, нудную и пространную речь, а в том, что он толкал эту речь на своей тарабарщине.

– Посмотри на их лица.

Чёрт, я глазам своим не поверила. Люди действительно слушали, слушали внимательно, явно понимая смысл произнесённого. Более того, этот смысл был им, похоже, по душе.

– Вы здесь все, что ли, полиглоты? – подозрительно спросила я, с трудом подавив зевок. Лично у меня воодушевления данный спич не вызвал.

Тем временем, церемония почти подошла к завершению – люди по одному проходили под полуаркой Зеркала. Марево вздрагивало каждый раз, колыхалось, как нефтяная радужная плёнка на воде, принимая очередного… очередную подачку? В общем и целом, ситуация казалась довольно странной.

– Значит, люди просто хотят посетить ваш город? – поинтересовалась я.

– Или даже остаться здесь на неопределенное время, – пространно добавил Итаэ’Элар.

– Н-да? – скептически произнесла я, порылась в карманах и направилась прямиком к кучке прошедших обряд инициации.

– Куда ты попёрлась, несчастная? – прошипел мне вслед Илар. Я предпочла притвориться глухой.

Я прокашлялась:

– Прошу прощения. Служба по иммиграционному контролю. Плановая проверка документов, – с этими словами я развернула перед слегка ошарашенными туристами ксиву.