Незнакомка - Деверо Джуд. Страница 11

— Тихо, тихо. Ни туфли, ни волки вам не страшны, я с вами.

Как ни странно, эти слова и успокаивающее прикосновение его сильной руки к плечу оказали магическое действие: бред сменился глубоким сном без сновидений.

Когда лошадь остановилась, Николь открыла глаза и увидела высокий дом, который темным силуэтом вырисовывался на фоне ночного неба. Спешившись, Клей протянул ей навстречу руки, но Николь с достоинством отвергла его помощь.

— Благодарю вас, я не нуждаюсь в ваших услугах, — сказала она, сползая с седла, но это простое движение оказалось непосильной задачей для измученного тела, и девушка тяжело рухнула на колени.

Клейтон снова взял ее на руки.

— С вами хлопот больше, чем с шестью женщинами, вместе взятыми, — бурчал он себе под нос, направляясь к парадной двери.

Закрыв глаза и положив голову ему на грудь, Николь слушала сильные мерные удары его сердца.

В доме Клей усадил ее в большое кожаное кресло, поплотнее укутал кафтаном и сунул ей в руки стакан бренди.

— Выпейте вот это и сидите тихо. Вы поняли? Я вернусь через несколько минут. Мне надо поставить лошадь. Если вы только тронетесь с места, клянусь, я перекину вас через колено и задам хорошую взбучку. Вам ясно?

Она безучастно кивнула, и Клей ушел. Она не смогла разглядеть обстановку комнаты: было слишком темно, но догадалась, что это кабинет, потому что там пахло кожей, табаком и льняным маслом. Она с удовольствием вдыхала эти чисто мужские запахи. Покосившись на стакан, Николь обнаружила, что он полон почти до краев, и осторожно отпила глоток. Восхитительно! Она так давно не пила ничего вкусного. Приятное тепло быстро разливалось по телу. Она сделала еще несколько глотков, и крепкий напиток сразу ударил в голову. Когда Клей вернулся, он увидел на ее лице злобную улыбку, а в руке — пустой стакан.

— Все выпила, — объявила она. — До последней капли. — Нельзя сказать, что у нее заплетался язык, как это обычно бывает с сильно пьяными людьми, но иностранный акцент стал гораздо заметнее.

Клей взял у нее стакан.

— Давно вы в последний раз ели?

— Много дней назад, — ответила Николь. — Много недель, лет, никогда, всегда.

— Только этого мне не хватало. Два часа ночи, и совершенно пьяная женщина на руках. Вставайте-ка, вам надо поесть. — Он протянул ей руку, помогая подняться, но раненая нога подвела. Николь повисла на нем всей тяжестью тела и прошептала извиняющимся тоном:

— Я повредила ногу. Клей подхватил ее на руки.

— Кто же вас укусил — волки или красные туфли? — насмешливо спросил он.

Она потерлась щекой о его шею и засмеялась:

— А это правда были собаки? А красные туфли действительно гнались за мной?

— Это правда были собаки, а красные туфли — просто сон. Вы разговаривали во сне. А теперь ведите себя тихо, а то весь дом перебудите.

Николь чувствовала восхитительную легкость в голове. Она обвила его шею руками и прошептала на ухо:

— А вы действительно тот ужасный мистер Армстронг? Вы на него совсем не похожи. Вы — мой храбрый рыцарь. Вы не можете быть этим ужасным человеком.

— Вы находите его ужасным?

— О да, — решительно заявила она, — он сказал, что я воровка, что я украла чьи-то туалеты. И это правда! Но потом я ему показала.

— Каким образом? — спросил Клей.

— Там был сад, а в нем яблоки. Я была очень голодна, но не взяла ни одного. Не-ет, я не украла. Я не воровка.

— Значит, вы решили остаться голодной, чтобы доказать ему, что вы не воровка?

— Ему. И себе.

Клей не ответил. Он подошел к двери в конце коридора, открыл ее и понес Николь на кухню, расположенную отдельно от дома. На улице девушка подняла голову и потянула носом.

— Что это?

— Жимолость.

— Идемте туда, — потребовала она. — Я хочу сорвать несколько веток.

Тяжело вздохнув, Клей повиновался. Шестифутовая кирпичная ограда была сплошь увита благоухающей жимолостью. Николь успела сорвать шесть веток, прежде чем Клей сказал, что этого достаточно, и направился в кухню. Он посадил ее, как ребенка, на большой стол, стоявший посредине, и стал разводить огонь в очаге.

Николь лениво перебирала бледно-розовые цветы, лежавшие у нее на коленях, Клей оглянулся и в свете вспыхнувшего пламени наконец разглядел ее как следует — босую, с исцарапанными в кровь ногами, в рваном грязном платье.

Длинные волнистые пряди волос струились по спине, в них играли отсветы огня. На вид ей можно было дать не больше двенадцати лет. Присмотревшись, Клей заметил большое темное пятно на юбке.

— А это еще что такое? — хмуро спросил он. — Похоже на кровь.

Она вздрогнула, словно забыв о его существовании, и, с недоумением подняв глаза, ответила:

— Упала. — Некоторое время она пристально вглядывалась в его лицо, а потом, слегка вздохнув, разочарованно произнесла: — Да, вы действительно мистер Армстронг. Я никогда не забуду, как вы хмуритесь. Скажите, вы когда-нибудь улыбаетесь?

— Только когда для этого есть причины, а сейчас, по-моему, радоваться особенно нечему, — мрачно ответил Клей, приподнимая ее ногу и осматривая бедро.

— Вам со мной одни хлопоты, правда?

— Да уж, что и говорить, спокойствия в моем доме от вас не прибавилось. — Он стал осторожно отдирать присохшую повязку. — Простите, — сочувственно произнес он, когда ее лицо исказила гримаса боли и она вцепилась ему в плечо.

Рана выглядела ужасно — рваные края, засохшая грязь, — но была не особенно глубокой. Ее нужно только хорошенько промыть, подумал Клей и пошел к очагу, чтобы согреть воду.

— Дженни говорила, что у вас отбою нет от виргинских девушек. Это правда?

— Дженни слишком много болтает. Полагаю, нам следует поесть. Вам известно, что вы совершенно пьяная? Николь ответила с большим достоинством:

— Дамы не пьют.

— Ешьте, — сокрушенно покачав головой, приказал Клей и сунул ей в руку толстый ломоть белого хлеба, щедро намазанный маслом.

Николь занялась едой. Клей налил в таз теплой воды, намочил полотенце и стал осторожно промывать рану, стараясь не причинять ей боли. В это время дверь распахнулась.

— Мистер Клей, где это вы ходите по ночам и что вы делаете у меня на кухне? Вы же знаете, что я терпеть не могу, когда тут хозяйничает кто попало.

Меньше всего на свете Клей был расположен выслушивать выговоры от собственной кухарки. В ушах у него до сих пор звучала грозная тирада Дженни. Битый час она орала на него за то, что он сел писать письмо Бианке, чтобы успеть отправить его с фрегатом, вместо того чтобы бежать на поиски Николь, которая заблудилась в лесу.

— Мэгги, это моя… моя жена. — Он в первый раз произнес это слово.

— О! — ухмыльнулась Мэгги. — Та самая, которую, как говорит Дженни, ты потерял?

— Иди спать, Мэгги, — ответил Клей с несвойственным ему терпением.

Николь повернулась и посмотрела на Мэгги.

— Bonjour, madame, — звонко произнесла она, поднимая хлеб с маслом в знак приветствия.

— Она и по-нашему не говорит? — раздался на всю кухню театральный шепот Мэгги.

— Нет, я не говорит, — сказала Николь, еле сдерживая смех.

Клей встал и, послав Николь предостерегающий взгляд, взял Мэгги за руку и потащил к двери.

— Ступай спать. Я о ней позабочусь. Я могу сам сделать все, что нужно.

— Конечно, можешь. На каком бы языке она ни говорила, выглядит она вполне счастливой.

Свирепый взгляд хозяина заставил Мэгги покинуть кухню, а Клей вернулся к Николь.

— Мы, по всей видимости, состоим в браке? — проговорила она, слизывая с пальцев остатки масла. — Как вам кажется, я выгляжу счастливой?

Клей вылил грязную воду в лохань и вновь наполнил таз.

— Большинство пьяных считают себя счастливыми. — Он снова взялся за ее ногу.

Николь легко коснулась его волос, и Клейтон на мгновение поднял глаза, встретившись с ее взглядом.

— Мне очень жаль, что вы не получили того, что хотели, — негромко проговорила она. — Я ведь сделала это не нарочно. Я просила капитана повернуть назад, но он не захотел.