Поймай меня, или Моя полиция меня бережёт - Орлова Анна. Страница 45

– А, – она распахнула ротик, но сникла и послушно назвала требуемое.

Далее она так же смирно продиктовала свой адрес, номер блюдца, место учебы и все прочие формальные сведения…

– Вы пока можете быть свободны, – разрешил Мердок, получив ее подпись на протоколе допроса.

– Я… Можно, я пойду к нему?

Глаза ее горели такой отчаянной надеждой, такой готовностью бежать за любимым хоть по снегу босиком, что Мердок вздохнул и написал несколько строчек на вырванном из блокнота листке.

Аккуратно сложил и протянул Соловьевой.

– Возьмите.

– Спасибо! – прошептала она, прижала бумажку к груди и умчалась прочь, как испуганная лань.

Только дверь хлопнула и каблучки по лестнице застучали.

Мердок хмыкнул и набрал дежурку.

– Старший следователь Мердок, – представился он в блюдце. – От меня сейчас выйдет госпожа Соловьева… Уже у вас? Выпустите ее. Благодарю вас.

И дал отбой, а потом повернулся ко мне.

– Как полагаете, Стравински, это она?

– Вряд ли, – решила я, подумав для приличия с полминуты. – Хорошая девочка, которая влюбилась в хулигана и решила его перевоспитать. Обычная история.

– Склонен согласиться, – Мердок вздохнул и потер переносицу. – Или она отличная актриса.

Я только пожала плечами и полезла за сигаретами.

Мердок наблюдал за мной, откинувшись в кресле, и по своей привычке постукивал карандашом по столешнице.

– Одного не понимаю, – он провел рукой по волосам. Интересно, это у него настоящие камни в запонках блестят? – Отчего девушки питают столь странную тягу к перевоспитанию мужчин?

Я хмыкнула – вопрос скорее был риторическим – но предположила:

– В куклы не наигрались?

– Возможно, – согласился Мердок со вздохом и отбросил карандаш. – Итак, что мы имеем на настоящий момент?

– Хм, – я устроилась поудобнее и прикурила. – Если верить Соловьевой, что она не приносила никаких яблок… Кстати, а точно именно яблоко было отправлено?

И вопросительно посмотрела на него.

Мердок так задумчиво разглядывал стену, точно надеялся найти там подсказку.

– Точно. На момент обнаружения Сидорова яблоко оставалось у него во рту, и для реанимационных мероприятий его пришлось извлечь. Медики утверждают, что на кожуру фрукта нанесен нервнопаралитический токсин.

– М-да, – несмотря на всю серьезность ситуации, я с трудом сдержала улыбку, представив эту картину. – Выходит, его подложил кто-то из конвоиров. Тогда все-таки Кукольник?

– Возможно, – рассеянно заметил Мердок, не отвлекаясь от созерцания стены. – И хотел бы я знать…

– Что? – спросила я, не выдержав долгой паузы. – Кстати, Сидоров же не один там сидел. Сегодня каких-то орков задержали, вдруг это они?

– Хотел бы я знать, – повторил он медленно и посмотрел на меня в упор, – отчего Кукольник перестал вам писать?

Мое предположение насчет орков он пропустил мимо ушей.

– Не думайте, что меня это огорчает, – хмыкнула я, в две затяжки докурив сигарету, и вынула следующую.

– Хватит, Стравински! – Мердок встал, отобрал у меня пепельницу и распахнул окно. – Вы и так на взводе.

Я пожала плечами.

– Слушаюсь, господин старший следователь.

Он поморщился и сел на свое место. Придвинул к себе блокнот и замер с занесенным над ним карандашом.

– Итак, во-первых, допросить караульных и дежурного. Проверку возможных путей приобретения яда оставим, поскольку тут мы вдвоем не управимся. Во-вторых, следует пообщаться с водяным. В-третьих, осведомиться о состоянии здоровья Сидорова. Возможно, наметились какие-то подвижки. Что еще?

– На нас еще висят другие дела, – напомнила я. – Пропажа бабули, а теперь еще и мадам Цацуевой.

– Благодарю, – Мердок серьезно кивнул.

И дописал четвертым пунктом позвонить в архив, пятым пообщаться с секретарем бабули («Стэнли!» – подсказала я), а последним шел визит в дом мадам Цацуевой.

– Стэлла ведь не станет делиться с нами своими впечатлениями и выводами, – ответил он на мой удивленный взгляд.

Работы – поле непаханое…

Как ни бился Мердок с караульными, никто так и не вспомнил, было ли яблоко в передаче Соловьевой. Никто толком не мог даже сказать, кто принес ее Сидорову!

Начальник конвоя психовал, его подчиненные мрачно смотрели в пол, а Потапыч рычал и огрызался…

Курить хотелось так, что пальцы дрожали. А еще совсем не хотелось думать, что кто-то из этих бравых парней – предатель.

Ведь отравитель прекрасно знал, что делает. Все отлично рассчитано: в РОВД задержанных на ночь не оставляют – везут в изолятор временного содержания, где сразу отбирают все личные вещи. Сидорову тамошние порядки известны, так что он наверняка не попытался бы отложить что-то из еды. Тут уж что успел, то и съел…

И момент выбран грамотно. Из-за орков райотдел все утро на голове стоял. Попробуй, проверь, кто в той суматохе куда ходил!

– Хм, – произнес Мердок, сдавив пальцами переносицу. – Любопытно, они кого-то выгораживают или действительно не помнят?

– Зачем им кого-то выгораживать? – не поняла я, прикуривая, и с наслаждением затянулась.

Уф, хорошо-то как! Сейчас бы еще чашку кофе.

Желудок заворчал, намекая, что на одни сигареты он не согласен. Я попыталась вспомнить, когда в последний раз ела… Кажется, что-то перехватила утром? Или нет?

Мердок мне так голову задурил, что я забыла обо всем на свете.

– Пожалуй, нам следует пообедать, – заметил он, бросив взгляд на часы.

Я машинально посмотрела туда же. Надо же, почти четыре!

Неудивительно, что кружится голова и подташнивает.

– Может, сначала допросим Ихтиара? – предложила я, пересилив усталость. – А потом можно ужинать.

Мердок усмехнулся… и вынул из стола шоколадку.

– Возьмите, Стравински! – велел он строго. – Недоставало нам только голодных обмороков.

– Спасибо!

Я отломила ломтик шоколада, положила на язык и от удовольствия прикрыла глаза. М-м-м, вкуснятина какая! Обычно я довольствуюсь сортами попроще.

– Спасибо, – повторила я, умяв полплитки, и, обернув остаток фольгой, протянула Мердоку.

– Оставьте, – отказался он. – Я не люблю шоколад. Будьте любезны, приведите задержанного.

Я машинально кивнула. Неужели он припас лакомство специально для меня?

За неимением условий для содержания водяных, Ихтиара заперли в душевой кабине.

– Я буду жаловаться! – визгливо закричал он, когда караульный отпер дверь. – Я голоден! Мне нужен врач! И адвокат! По какому праву… Ай, что вы делаете?!

Не лучший день, чтобы испытывать терпение охраны. Караульный попросту за шкирку выволок его из душевой.

При виде меня Ихтиар осекся.

– Жаловаться будете, да? – ласково спросила я.

– Н-нет! – почему-то запнулся он и продолжил плаксиво: – Но тут же невыносимые условия! И меня разлучили с моими лягушечками!

Он всхлипнул и мазнул перепончатыми пальцами по лицу.

– А разве вам кто-то обещал курорт? – пожала плечами я, а охранник ухмыльнулся.

Кажется, водяной успел своим нытьем достать всех.

– Топай, задержанный! – конвоир слегка пихнул его в спину, отчего Ихтиар чуть не полетел кувырком, но возмущаться уже не посмел…

– О, господин Ихтиар! Рад снова вас видеть, – поприветствовал его Мердок с такой издевательской вежливостью, что тот поежился.

– Кхе-кхе, – откашлялся он и пронзительно возмутился: – По какому праву вы меня тут держите?! Сатрапы!

– Имеются доказательства, указывающие на вашу причастность к совершению преступления, – напомнил Мердок ровно. – Следовательно, я вправе задержать вас на семьдесят два часа, а дальнейшую меру пресечения определит суд.

– Это какие еще доказательства?! – взвизгнул Ихтиар. – Этот ваш Сидоров на меня что-то наговорил? Так я очной ставки требую!

Мердок поморщился и взял карандаш. Отчего-то он не любил писать ручкой – или черкал в блокноте карандашом, или печатал на портативной машинке.