Поймай меня, или Моя полиция меня бережёт - Орлова Анна. Страница 56
– А что вы об этом думаете, Стравински? – обратился вдруг ко мне Басюн.
– Я верю Сидорову, – созналась я честно. – По-моему, он действительно собирался завязать, а его подставили. Он же не новичок, чтобы так наследить!
Басюн перевел взгляд на МакНага и заинтересованно повел ухом:
– Что скажете?
– С-с-с-оглас-с-сен, – неохотно произнес тот. – Он явно там был, но даже не пыталс-с-ся с-с-скрытьс-с-ся. И его адвокат наверняка за это ухватитс-с-ся. Плевалка – с-с-спец!
Прозвучало это с несомненным уважением.
Все понимали, какой шум поднимет знаменитый адвокат по такому поводу. Еще бы, вор-рецивидист наконец-то решил встать на путь исправления, жениться и посвятить себя честному труду и воспитанию детишек… И вдруг такие злые наветы!
Не говоря уж о том, что вряд ли дойдет до суда – Сидоров очень плох.
А визгу в прессе будет…
И если уж это все понимала я, то хитрый Басюн тем более.
– К тому же Сидоров специализировался по проникновениям на охраняемую территорию, – подхватила я. – И занимался кражей артефактов, ценной маготехники и всяким таким. И такому мастеру лезть в гараж за бульдозером?!
Басюн поскреб когтями за ухом и решил:
– Закроем дело… скажем, за отсутствием состава преступления. Пусть потерпевший напишет бумагу, что напутал и забыл, что сам дал разрешение Сидорову перегнать технику.
– С-с-спас-с-сибо! – змеелюд поднялся и склонил голову.
Басюн жестом нас отпустил и повернулся к распахнутому окну, за которым щебетали беспечные птички.
Закрывая дверь, я успела расслышать низкий горловой звук.
Похоже, поголовье окрестных голубей сегодня заметно уменьшится…
Я не стала дожидаться, пока МакНаг оформит все бумаги. Уж в этом он точно мог обойтись без меня.
До назначенной Мердоком встречи оставалось еще добрых три часа, но неужели я не найду себе занятие? Той же почты наверняка скопилась целая гора…
Я не отказала себе в удовольствии неторопливо пройтись пешком. Как же я люблю эти тихие тенистые улочки!
Такие районы не годятся на открытки – слишком «непричесанные», застроенные и засаженные вразнобой. Зато глазу есть, где отдохнуть: увитые виноградом беседки, непроглядные заросли клематиса, пестрое разноцветье палисадников…
Я глубоко вдохнула запах цветов, чувствуя, как отпускает напряжение.
Люблю я свою работу!..
Любви заметно поубавилось, когда набежала толпа жалобщиков. Они изголодавшимися комарами вились вокруг, злобно жужжа и не давая ни минуты тишины.
Вот как их выгонишь? В последние дни я бессовестно забросила прием – не до того было, а теперь приходилось отдуваться…
А ведь я еще выгребла из почтового ящика целую груду писем, и они тоже ждали своего часа!
Жители как с цепи сорвались: жалобы, претензии, крики. Даже минутки на перекур улучить не удалось….
Последней каплей в чашу моего терпения оказалась дриада Ларисэль, чье миловидное личико изрядно портили злобное выражение и сварливо опущенные уголки губ.
– Вы должны принять меры! – заявила она с порога, подталкивая в спину безропотного Хельги.
– Здравствуйте, домовой Стравински! – вежливо прогудел тролль, стягивая с головы кепку.
– Доброе утро, Хельги, – я вздохнула украдкой.
Ларисэль еще хуже мадам Цацуевой – та хоть об окружающих радеет (в меру своего понимания), а дриаду всегда интересовало лишь собственное удобство.
– Вы… Вы с ним еще миндальничаете?! – взвизгнула Ларисэль. От злости ее лицо пошло некрасивыми пятнами. – Он ведь только на гадости способен!
– Что на этот раз? – смиренно поинтересовалась я.
Прошлый раз она жаловалась на слишком громкие шаги, мешающие ее чуткому сну, а позапрошлый – на манеру Хельги напевать за работой, что оскорбляло ее музыкальный слух.
В общем, утонченной дриаде портил настроение любой чих бедных троллей…
И угораздило же их обосноваться по соседству!
А мне опять отбиваться от дурацких претензий…
– Он завел кроликов!
Она ткнула тонким пальцем в бицепс тролля и сразу отдернула руку, словно обжегшись.
– И что? – не поняла я. – Не нахожу в этом ничего плохого.
Ларисэль задохнулась от возмущения.
– Саблезубых кроликов! И они… они же воняют!
Она сморщила носик, а Хельги смущенно потупился.
– Да я же немного! – принялся басить он. – На мясо, шкурки опять же, клыки на амулеты…
Я усмехнулась.
Кролики – это не только ценный мех… особенно саблезубые.
– А я вынуждена терпеть эту невыносимую вонь! – дриада обмахивалась ладошкой, словно ей стало дурно, и я не выдержала.
– Госпожа Ларисэль, вы же разводите василисков, – напомнила я, и она тут же сделала непонимающее лицо.
– И что? – высоким голосом переспросила она. – Какое это имеет отношение…
– Насколько я помню технологию выращивания василисков, этот процесс тоже не розами благоухает, – напомнила я занудно, бессовестно подражая дорогому начальству. – Взять хотя бы высиживание петухом яйца на навозной куче. В таком… хм, аромате запахи от соседей вообще вряд ли заметны…
– Мой навоз мне не воняет! – убежденно перебила она. – Я требую запретить этому!..
Ага, и «не допущать».
Привыкший к нападкам Хельги смущенно ковырял носком пол, и я вдруг разозлилась.
Сколько можно нападать на маленьких?! Даже если эти маленькие – здоровенные тролли. В душе-то они беспомощные дети!
– А не напомните ли мне, – начала я вкрадчиво, глядя прямо в прекрасные глаза дриады, – получили ли вы лицензию на продажу шкуры василисков? Или мне следует как слуге закона сообщить о факте уклонения от уплаты налогов?
А вот это подействовало. Вон как Ларисэль погрустнела – с лица хоть уксус сцеживай.
И быстренько сдала позиции, пробормотав что-то о включенном утюге…
Тьфу, достали уже своими бесконечными сварами. Добрососедство, чтоб его.
– Как у тебя дела? – доброжелательно спросила я у Хельги, когда за дриадой закрылась дверь.
Присаживаться не предложила – стулья в моем кабинете на такой вес не рассчитаны.
– Хорошо, – порозовел он. – Ну, на работу я устроился и вообще.
– Молодец! – искренне одобрила я.
– А еще я пить бросил, – гулким шепотом признался Хельги, почему-то смущенно потупившись.
– Так это же отлично! – подбодрила я.
– Ну… – протянул он. – Наверное. Только я того, не просто так бросил. Меня как выпустили, ко мне сосед приходил. Этот… Сидоров, вот! Выпить принес. Говорил, мол, он-то знает, как там было… И, кажется, я ему лишнего наболтал. Про адвоката и вообще…
– А потом ты протрезвел и понял, что наделал, – вздохнула я, потирая лоб.
Эх, меня же теперь любопытство заест, чего хотел Сидоров от юного тролля! У Хельги об этом спрашивать без толку, он же наивен, как дитя.
Тролль кивнул, не поднимая глаз и алея ушами.
– Простите меня, пожалуйста! – попросил он, нервно теребя кепку. – Это ж вам не помешает… Ну, Натали разыскать?
В его маленьких глазках таилась такая бездна надежды, что мне стало неловко.
– Н-нет, – пробормотала я, откашлялась и уточнила: – Думаю, нет.
Тролль кивнул, и тут снова распахнулась дверь.
– Домовой, нам нужно поговорить. Наедине, – заметил Мердок с порога.
– Ага, я уже того… ухожу, – смутился тролль и попятился к выходу.
– Зачем вы его напугали? – укоризненно спросила я, вынимая из ящика припрятанный до обеда пакет. – Включите чайник, пожалуйста!
Мердок поднял бровь, но послушался.
Я благодарно кивнула и принялась потрошить передачу Дис.
– Присаживайтесь, – предложила я, не поднимая головы. – Сейчас чая попьем и все обсудим… О, надо же, даже блинчики с творогом есть! И бутерброды…. Любите копченое сало?
Мердок посмотрел на меня как-то странно и признался:
– Не имею представления. Не довелось попробовать.
– Да, куда уж вам, – хмыкнула я.
– Быть может, вы соизволите пояснить вашу реплику? – заметно похолодевшим тоном произнес он, рассеянно глядя на полочку с сувенирами.